В данном случае реакция наркома была незамедлительной, поскольку он явно уловил, куда нацелены критические стрелы преподавателей и слушателей академии. К. Ворошилов обрушился с критикой на А. Бубнова за недостаточно жесткий отпор, данный «возмутителям спокойствия».
Не исключено, что нарком, не особо полагаясь на начальника ПУРа, обратился к чекистам (как первым, кто проинформировал его о положении в округе и обратил внимание на серьезность ситуации) с просьбой отслеживать развитие процесса и продолжать сообщать о происходящем. По крайней мере, в материалах секретного делопроизводства ОГПУ за 1928–1929 гг. мы обнаружили несколько соответствующих документов. Так, в июле 1928 г. К. Ворошилову направлялась спецсводка «О распространении резолюции БВО в частях Украинского военного округа»[1147].
В документе не только приводятся факты распространения резолюции, но и сообщаются сведения, добытые агентурным путем. К примеру, приводится факт обсуждения связанных с резолюцией вопросов между командирами корпусов И. Дубовым и Н. Криворучко, об обработке командира 3-й кавдивизии Мустафина группой политработников. По данным Особого отдела УВО, горячим сторонником резолюции являлся даже военный прокурор военного округа Глинский.
Высшему военному руководству из Особого отдела ОГПУ приходили (в виде сводок) даже перлюстрированные письма военнослужащих, в которых обсуждались существенные элементы резолюции[1148].
Поскольку вопрос о «внутриармейской оппозиции» нашел свое отражение в различных исследованиях, мы не будем вдаваться в подробности развития ситуации. Единственное, о чем следует добавить (с учетом рассматриваемой нами темы), это о жестких партийных и кадровых мерах, принятых к тем, кто поддержал решения конференций в Военно-политической академии и Политическом управлении БВО.
А во второй половине 1930-х годов многих из них К. Ворошилов и тогдашний начальник ПУРа Л. Мехлис обозначили как участников «антипартийной внутриармейской белорусско-толмачевской группировки». Лицам с таким клеймом уготована была страшная судьба: они уже не просто попадали в сводки НКВД, а арестовывались и приговаривались к суровым мерам наказания вплоть до смертной казни.
В 20-е и первой половине 30-х годов органы госбезопасности прилагали серьезные усилия в борьбе с таким важным явлением, отрицательно влиявшим на боеготовность РККА, как высокая аварийность, прежде всего в авиации. И здесь основное внимание обращалось на человеческий фактор. Главным для чекистов являлось выявление предпосылок к чрезвычайным происшествиям, хотя они также занимались расследованием произошедших аварий и катастроф.
Надо отметить, что аварийность в частях ВВС, пожалуй, была единственной проблемой, по которой взгляды военных и чекистов совпадали, и они действовали сообща в борьбе с этим негативным фактором, самым непосредственным образом влиявшим на состояние обороноспособности страны.
В докладной записке ОГПУ на имя И. Сталина от 18 июля 1930 г. была представлена картина аварийности и показаны причины, ее порождающие. Если за 1928/29 год выбыло из строя более 430 самолетов (из них полностью уничтожено 164, т. е. 38 %), то только за девять месяцев последующего периода (до 1 июля 1930 г.) повреждения получили 225 самолетов, а еще 154 — полностью уничтожены. Чекисты акцентировали внимание Генерального секретаря на росте числа погибших при катастрофах военнослужащих летно-подъемного состава (61 человек за 1928/29 г. и за девять месяцев 1930 г. — 54). Кроме того, в несколько раз большее количество специалистов ВВС получили ранения и увечья.
Особый отдел выстроил некую иерархию причин столь плачевного состояния. На первом месте стояла недисциплинированность личного состава военно-воздушных сил. По результатам проведенных расследований было установлено, что 32,5 % от общего числа катастроф и аварий произошло по вине летного состава[1149].
Затем следовали такие причины, как неудовлетворительный подбор инструкторского состава в школы ВВС и наличие в частях значительного количества самолетов устаревших конструкций, а также авиатехники, выработавшей свой ресурс.
Безусловно, перечень причин можно было значительно расширить (что и сделали военные специалисты на инициированном ОГПУ совещании у К. Ворошилова с участием командующих военными округами и начальников УВВС), но особисты выделили главные из них. Именно на указанных вопросах концентрировалось внимание оперсостава, обслуживавшего центральные органы ВВС и авиационные части.
В первой половине 1920-х годов особисты действовали несистемно, в основном запретительными мерами. В отчете Особого отдела УВО за 1924 г. отмечалось, что за период с января по октябрь произошло 25 аварий и катастроф, и по ходатайству чекистов командование запретило выполнение фигур высшего пилотажа в ходе учебных полетов. Однако долго так происходить не могло, поскольку страдало качество боевой учебы[1150].
Надо полагать, это понимали и сотрудники органов госбезопасности. Поэтому они переходили на принятие превентивных мер, начиная с тщательного отбора курсантов в летные учебные заведения.
Так же как командование и политаппараты, чекисты делали ставку и, надо думать, всерьез полагались на увеличение прослойки коммунистов и комсомольцев пролетарского происхождения среди курсантов авиашкол. Так, в директиве ОГПУ от 19 декабря 1930 г. всем местным органам предлагалось «обеспечить в состав отбираемого контингента не менее 90 % рабочих, квалифицированных и с производственным стажем не менее двух лет»[1151].
Из предварительно отобранных лиц оперработникам предлагалось провести еще одну фильтрацию по критерию наличия или отсутствия высоких морально-политических качеств.
Чтобы обеспечить эффективность такого рода работы, чекистские органы должны были иметь своих представителей в отборочных комиссиях, которых создавалось несколько: первичные — по месту работы на фабриках, заводах и в частях РККА, а затем — постоянные при авиагарнизонах.
Окончательное утверждение списка кандидатов предоставлялось сделать начальникам и комиссарам авиационных школ.
На этой стадии чекисты могли внести свои предложения, к которым, как правило, прислушивались. Все собранные на будущих курсантов материалы концентрировались в особых отделах, обслуживающих школы. О результатах проделанной работы особые отделы военных округов были обязаны сообщать в ОГПУ в виде специальных докладных записок[1152].
На этом ни военные, ни чекисты останавливаться не стали. Главное управление РККА директивно обязало военно-окружные аппараты выделить до 15 мая 1931 г. 1390 человек из числа командиров младшего звена на пополнение ВВС. Чекисты настояли, чтобы в отборочные тройки официально вошли представители особых отделов. Параллельно с директивой ГУ РККА в местные органы госбезопасности направлялась почто-телеграмма за подписью начальника ОО ОГПУ Я. Ольского. В ней указывалось на необходимость самого тщательного отбора кандидатов, причем коммунисты должны были составлять не менее 90 % от общего числа направляемых в школы ВВС. Интересно отметить, что особистам предлагалось не только участвовать в процедуре отбора, но и взять под агентурное наблюдение работу остальных членов тройки, чтобы избежать протекционизма и т. д.[1153]
Через десять дней после получения указанной выше телеграммы в особые отделы военных округов пришла еще одна: «Очистка личного состава ВВС РККА»[1154].
Наиболее существенным положением документа являлось указание на то, что вычищенные военнослужащие ВВС не должны были рассматриваться как кандидаты для зачисления в гражданский воздушный флот, поскольку он считался резервом ВВС на случай войны. Прежде всего, это касалось уволенных по ст. 679 (политико-моральное несоответствие) или ст. 674 (невозможность соответствующего использования).
Все, что предпринимали чекисты, точно вписывалось в рамки мер, изложенных в совершенно секретном приказе Реввоенсовета СССР № 0012 от 5 августа 1930 г., изданном по результатам инспектирования ВВС РККА[1155].
Интересно отметить, что данный приказ написан от первого лица (К. Ворошилова) и отражает его отношение к происходящему в военно-воздушных силах.
Нарком писал, что, исходя из личного ознакомления с жизнью, учебой и бытом авиачастей, может сделать «со всей большевистской решительностью и прямотой» неутешительный вывод: «…на этом общем благополучном фоне роста и совершенствования еще более мрачным пятном выделяется ряд крупнейших недостатков, следствием которых является очень высокая аварийность с большим количеством катастроф»[1156].