И я присмотрела за ней. Я пережила с ней эту трудную ситуацию, которая, если бы нам не повезло, могла бы разрушить ее надежды на грандиозное замужество. Это было то, о чем не знала леди Харриет, но я была уверена, что, если бы она знала, она одобрила бы мои действия.
Я была благоразумной девушкой. Я должна продолжать оставаться благоразумной. Именно потому, что я была слишком нервничающей… именно потому, что узнала что-то более ужасное, чем могла вообразить, я не должна была позволить этому лишить меня присутствия духа.
Пришла айя сообщить мне новости. Что-то происходило. Англичане наступали на Дели, и весь город был охвачен ужасом.
— Будьте очень осторожны, — сказал Салар. — Вас не должны найти.
Мы ждали. Изменится ли наша жизнь? Проходили недели. Действительно ли вскоре должно было что-то произойти?
В жаркий июньский день была предпринята попытка взорвать ворота города. Возможно, Дели будет взят. Тогда я, может быть, смогу увидеть Фабиана. Тем не менее, этого не произошло. Народ поднялся, полный решимости удержать город. Сипаи были хорошо обучены, и были храбрыми солдатами; они не могли не сражаться смело и искусно, поскольку сражались за Индию.
Когда попытка провалилась, наступило горькое разочарование.
Но это, конечно, не было концом.
Последовали еще более длительные недели ожидания и предположений, размышлений, не является ли каждый день нашим последним.
Мы пришли в дом Салара в мае, и только в сентябре Дели был взят сикхами и англичанами.
Было все еще опасно выходить. Борьба продолжалась на улицах, и любой человек, не похожий на индийца, мог быть убит.
Но вернулась надежда. Вскоре что-то должно было произойти. Луиза ожидала этого.
— Теперь моя мама вернется? — спросила она.
— Нет, Луиза. Она не может вернуться.
— А папа?
— Наверное.
— А мой дядя?
— Я не знаю. Они приедут, если смогут. Они хотели бы убедиться, что мы все в безопасности.
— Тогда мы уедем отсюда?
— Да, мы уедем.
— На большом корабле? Домой?
Было приятно слышать, что Луиза говорит об Англии как о доме, хотя она никогда ее не видела. И все-таки Англия означала для нее дом.
— Да, — ответила я ей. — Однажды…
— Скоро?
— Возможно, скоро.
Она кивнула, улыбаясь. Она знала, что на некоторые вопросы может получать уклончивые ответы, и ее инстинкт подсказывал ей, что это может быть не правдой.
Итак, мы ждали.
Однажды ко мне пришла айя. Это было в конце дня. Я думала, что это было просто одно из ее периодических посещений, но это было совсем не так.
Она сказала:
— Мы все покидаем дом. Хансам говорит, что это небезопасно. Он говорит, что приходят враги. Солдаты во всех домах, теперь британские солдаты. Он говорит, они обвиняют нас… убивают нас.
— Они тебя не убьют.
— Хансам, он говорит…
— Где Хансам?
— Я не знаю. Он говорит, все идут. Все они идут в разные места.
Весь тот день и следующую ночь она оставалась в доме брата. Мы жадно ждали новостей.
На следующий день она вышла. Айя по-прежнему считала, что для меня было бы небезопасным появляться с детьми на улицах. Людей все еще продолжали убивать, и несмотря на то, что британская армия уже завладела городом, в нем сохранялись еще очаги сопротивления.
Вернувшись обратно, она сказала:
— Я видела сэра Фабиана. Он в доме.
Я потеряла дар речи, но думаю, что она поняла, какую радость я испытала.
— Ты его видела? Ты говорила с ним?
Она кивнула.
— Я иду к нему. Он говорит: «Где мисси Друзилла и дети? Где мемсагиб графиня?»
— Ты… ты сказала ему?
Она покачала головой.
— Я боюсь Хансама. Он следит за мной. Я думаю, что он знает. — Она задрожала. — Я думаю, что он следит за мной.
— Но где он?
Она заколебалась.
— Я не видела… но думаю, что он следит. Я думаю, что он следует за мной. Я не видела, но я знаю.
— Ладно, — сказала я, — теперь он не в состоянии причинить какое-то зло. Его нет больше в доме. Что ты сообщила сэру Фабиану?
— Я сказала ему, что графиня мертва, дети в безопасности, с вами.
— Ты так ему это и сказала?
Она кивнула.
— Он спрашивает: «Где? Где?» Но я не сказала. Я боюсь, что сюда придет Хансам. Я боюсь, он следит. Я говорю: «Я приведу мисси Друзиллу к вам». Он говорит: «Да, да». И затем я убежала.
— Я должна пойти к нему, — заволновалась я.
— Не днем. Подождите до ночи.
Как я прожила тот день? Я чувствовала головокружение. Меня охватило ликование. Затем я испытала чувство вины. Вокруг меня были сплошные смерть и разрушение. Как могла я радоваться, когда все еще оплакивала смерть Лавинии и всех тех, кто умер вместе с ней?
Наконец наступил вечер.
— Оденьте сари, — сказала айя. — Лучше накройте голову. Затем пошли.
Вместе с айей я шла по улицам, торопясь, не способная думать ни о чем, кроме возможности встретиться с ним, и все еще тревожась, что никогда не увижу его. За каждым углом мне мерещился убийца.
У меня было неприятное чувство, что за нами кто-то идет. Легкие шаги… быстрый взгляд через плечо. Никого. Только воображение опережало надежду из-за всех тех ужасных случаев, которые произошли в моей жизни за последние месяцы.
Я должна прожить эти несколько мгновений, оставшихся до встречи с Фабианом.
И вот дом.
— Я жду вас в бельведере, — сказала айя.
Я быстро пошла по траве. Огни были в нескольких окнах; Мне хотелось позвать: «Фабиан. Я здесь, Фабиаы».
Около дома рос цветущий кустарник. Когда я проходила мимо, я услышала позади себя движение. Я резко повернулась, и в этот момент ужас охватил меня. Я смотрела в кровожадные глаза Хансама.
— Мисси Друзилла, — тихо сказал он.
— Что… что вы здесь делаете?
— Мой дом, — сказал он.
— Больше нет. Вы предали тех, кто вам доверял.
— Вы очень смелая, мисси Друзилла, — сказал он. Вы идете… вы берете детей… вы прячетесь. Теперь я знаю где. Я убиваю айю… но первой вас.
Когда он прыгнул ко мне, я закричала о помощи. Я увидела нож в его поднятой руке. Я снова закричала и изо всех сил оттолкнула его от себя.
Это было слабым усилием, но оно заставило его немного качнуться назад. Он немедленно восстановил равновесие и стал приближаться. Эти секунды показались мне очень продолжительными. Оглядываясь назад, меня удивило, как много за такой короткий момент промелькнуло у меня в голове. Моей первой мыслью было: «Не предала ли меня айя? Не для этого ли она привела меня сюда?» Нет. Она никогда, не сделала бы этого. Она любила детей. Она любила меня за то, что я сделала для Рошанары. Это была недостойная мысль. В тот страшный момент я поверила, что это был конец. «Я никогда больше не увижу Фабиана, — подумала я. — И кто будет присматривать за детьми?»