— Да в управлении обработаю, у виталистов, — она осеклась, увидев, как начальник сжал зубы. — Так точно, полковник. Пришлось пробиваться к выходу, и пока ставила стазис, вот…прилетело…
— Дробжек, вы невыносимы, — сказал он устало, смазывая ссадины на костяшках антисептиком.
Помощница заморгала и покраснела.
Боги, если она начнет плакать, он сразу после приезда в управление пойдет к Тандаджи и откажется от нее. На сегодня это слишком.
Не стала, только слизнула кровь с уголка рта, даже не дернулась, хотя он знал, как щиплет и жжет лекарство. И пока обрабатывал разбитую губу, внимательно смотрела на него своими синими глазами.
— Вы меня теперь отставите от дела? — спросила северянка после процедур, когда он убрал аптечку и снова тронулся с места. Машина умиротворяюще рычала.
— Дробжек, помолчите, Богами молю, — выдохнул он зло, — дайте мне покоя пять минут.
Она честно помолчала пять минут.
— Вы зря так переживаете, Игорь Иванович. Я же с Севера. Мы живем в поместьях, а вокруг леса. А в лесах волки. Моя мама однажды ударом кулака убила огромного серого. Коврик потом сшили…А все говорят, что я на нее очень похожа…У нас женщины не то, что у вас в Центре…
Так, пошли нервные разговоры на откате. Что дальше? Напьется вечером или будет плакать и жалеть себя?
— Капитан, а с кем вы работали до меня? — спросил он, чтобы отвлечь и перевести тему.
Люджина смутилась.
— Вы же видели мое дело, полковник.
— Да, служили на Севере, боевой опыт восемь лет, — это он читал. — Меня интересует, кто был вашим напарником.
Да, крайне любопытно, кто так безответственно подходил к обучению подчиненной.
— Никто, — пробормотала она негромко, постукивая носками туфель друг о друга. — Я инструктором работала в колонии на рудниках, жила на заставе. Обучала охранников. Ловили беглых, драки останавливали. Внутренние расследования проводила… Психологом числилась штатным, работала с теми, кто шок перенес от встреч с нежитью и смертью друзей.
Игорь от злости чуть не сломал руль, хотя такие сильные эмоции ему в принципе были не свойственны. Вот же ж…Тандаджи…вот сукин сын…Мало того, что подсунул необученного агента в юбке, так еще и решил поработать целителем душ. Сразу, так сказать, и напарник, и персональный психотерапевт для бедняжки Стрелковского, страдающего от затяжного шока. Но теперь хотя бы понятна ее драчливость и резвость.
— Мы сейчас будем допрашивать Юземского, капитан. Инструкция такова — задержанного не бить, не пугать, сидеть тихо. Попрошу прочитать — прочитать. Все понятно?
— Понятно, — угрюмо ответила Дробжек.
— Приедем, сразу к виталистам, иначе завтра говорить не сможете. Другие повреждения, кроме видимых, есть? Если есть, то на допросе будете спать и толку с вас не будет.
— Нет, — сказала она быстро и, конечно, соврала. Игорь Иванович покачал головой. Придется после допроса тащить ее к врачам. И вот на кой ему эта головная боль? Когда задание далеко не простое и отвлекаться на обучение и сдерживание излишне бодрой северянки означает тратить время, которое можно употребить на поиски дочери.
Юземский уже пришел к себя, сидел в камере, улыбаясь, и был вальяжен и доброжелателен. На общие вопросы отвечал вполне охотно, рассказывая об устроенной им школе для воров, их вербовке и делах, пока дело не дошло до информации о Полине и ее нынешнем местонахождении. Он словно немел, краснел, надувался, пытался говорить, но сипел и мотал головой.
— У него стоит мощный ментальный блок с запретом, — сказала сидящая в уголочке, тихая как мышь Люджина. — Мне не сломать, умрет от инсульта и не скажет ничего. Надо кого-то покруче.
Игорь Иванович устало потер лоб. Дело уже шло к вечеру, а узнать ничего не получилось. Желудок давно требовал еды, а литры выпитого кофе сделали голову гулкой. Учитель вежливо улыбался, всем видом показывая, что, дескать, он-то готов сотрудничать всей душой, да вот не срослось. Даже на разборки с Тандаджи запала уже не осталось.
Он нажал кнопку вызова охраны, приказал увести задержанного и глаз не спускать, ночевать с ним в камере и если что — сразу выводить. У него в карьере были случаи, когда важные свидетели случайно самоубивались в камерах, или пропадали, и рисковать было нельзя. А сейчас нужно было отвести напарницу к виталистам.
Он оставил ее на осмотр, сам заглянул в кабинет к Тандаджи.
— Можно? — спросил, и тидусс кивнул, улыбнулся чуть заметно.
— Майло, — произнес полковник, усаживаясь в кресло, — кого ты мне подсунул? У нее же опыта нет совсем.
— Хороша, правда? — невозмутимо ответил господин начальник, с хитрецой глядя на него. — Зато как боевой маг и менталист незаменима. Я ее долго уговаривал переехать, все не соглашалась, а как услышала твое имя — за полдня собралась. Вот так-то, Игорь Иванович.
— Ты еще и сводней подрабатываешь? — проворчал Стрелковский раздраженно. Тидусс иронично поднял брови.
— А что, предлагала неприличное?
— Нет, — хмуро сказал Игорь, — но смотрит как девочка на ведро мороженого.
— Так пусть смотрит, полковник, пусть. Или ты стесняешься, что ли? Пока смотрит, глядишь, и научится от тебя чему-нибудь. Кадры надо растить верные, сам знаешь. Уйду на пенсию, — тут в его голосе прорезались мечтательные нотки, — кому управление оставлять? А тут девочка целое воровское кубло нам в руки отдала. Храбрость есть, а исполнительность и опыт приложатся. Меня-то помнишь, каким взял? Я по-рудложски двух слов связать не мог.
— У тебя актерские данные хорошие были, Майло. А тут пока только борзость какая-то. Ладно, оставим. Пока ты не на пенсии, надо организовать какого-нибудь мага, с сильной ментальной специализацией, — вспомнил Стрелковский. — Не может говорить этот Юземский, запечатан он. Надо б распечатать так, чтобы умом не повредился и сумел информацию передать. Я бы сам Свидерскому позвонил, но мне не по чину сейчас.
— Так все в твоих руках, только пожелай, Игорь Иванович, — с вполне прозрачным намеком высказался Тандаджи. — Я за кресло не держусь, буду счастлив его тебе вернуть.
Стрелковский поморщился.
— Не гони лошадей, Майло. Я пока только на одно дело согласился.
— Где одно, там и другое, — с видом просветленного мудреца сообщил тидусс. — Если уж занялся, сам знаешь, отсюда не уйти. Кто, кроме нас, Игорь? Ты и так семь лет в отпуске был, пора б уже и отрабатывать. И от Дробжек нос не вороти. Резва, оно да, но пооботрется, еще нас с носом оставит. И как женщина она вполне нич…
— Майло, прекрати, — холодно остановил его Стрелковский.
— Слушаюсь, — язвительно ответил Тандаджи. — Иди-ка домой, полковник, а то вижу, умаялся ты с непривычки. Это тебе не Богам молиться, тут выносливость нужна. И воробья своего забери. Сейчас отзвонюсь Свидерскому, если он на месте, поговорю, и тебе сообщу. Будет завтра тебе менталист высшей категории.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});