Читать интересную книгу Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера - Александр Мазин

Свартхёвди, вполне удовлетворенный, вернулся на свое место.

Заставить такого бугая публично продемонстрировать страх намного труднее, чем просто его убить.

– Так, значит, ты был с Эйвиндом-ярлом, когда он умирал? – уточнил Харальд Щит.

– Да.

– Что же сказал тебе сын моего конунга перед смертью?

Я поднапряг память:

– Он попросил меня позаботиться о его невесте Гудрун, – я несколько исказил смысл, но меня можно понять. – Сказал, что видит валькирий, и попросил дать ему меч. Я дал. Тогда он позвал Одина, а затем умер. Я закрыл ему глаза. Вот и всё.

– Ты выполнил долг родича, – подал голос Тьёрви прежде, чем кто-то из норегов вставить слово. – Хотя ты не родич Эйвинду. Почему никто не послал человека к его людям, чтобы оповестить их о том, что случилось?

– Разве в этом была необходимость? – возразил я. – Раб Эйвинда отправился в Роскилле и, как мы видим, успешно донес черную весть.

– Раб сказал нам, что Эйвинд умер! – воскликнул Харальд Щит. – Он солгал! Вечером Эйвинд был еще жив!

– Полагаешь, я велел рабу солгать? – осведомился я.

– Нет, я так не думаю. Если бы я узнал, что он бросил своего господина, то намотал бы его кишки на столб!

– У тебя еще будет такая возможность, – вмешался Тьёрви. – Но сейчас я не вижу вины Ульфа Вогенсона или кого-то еще из этого дома в смерти Эйвинда Харальдсона. Думаю, тебе, Харальд Щит, следует поблагодарить Ульфа за то, что он сделал. Гудрун была невестой Эйвинда, поскольку приняла свадебный дар. Сидеть с умирающим – это был ее долг. А вот у Вогенсона долгов перед Эйвиндом не было… – Тут Тьёрви уставился на меня, как прокурор на подсудимого. Однако я стойко выдержал этот взгляд, и хёвдинг завершил: – Поэтому теперь у рода Эйвинда Харальдсона есть долг перед Ульфом Черноголовым, сыном Вогена из хирда Хрёрека Сокола Инглинга. И ты, Харальд Щит, как старший из людей Харальда-конунга, должен признать это.

– Я признаю, – неохотно выдавил вестфолдинг.

– Очень хорошо. На этом и завершим.

– Как это завершим? – закричали сразу несколько норегов. – А свадебный дар?

– Что – свадебный дар? – поднял бровь Тьёрви.

– Его надо отдать! – твердо произнес Харальд Щит. – Гудрун не станет женой Эйвинда. Значит…

Гудрун уже открыла рот, чтобы крикнуть свое: «Не верну!» – когда мать пихнула ее локтем в бок, и я успел ответить раньше:

– Отдать? Кому?

– Мне! – решительно заявил Харальд Щит.

– То есть ты готов стать женой умершего Эйвинда-ярла?

Вестфолдинг онемел. Но его тело отреагировало раньше, чем язык.

Оп! – И меч Харальда выпрыгнул из ножен.

Ну, это по-нашему!

Я с огромным удовольствием показал народу чистый клинок Вдоводела, в котором, как здесь поэтично выражаются, снизу отражалась земля, сверху небо, а вдоль него лежала дорога на ту сторону вечности.

Нореги вмиг повытаскивали боевое железо. Наши – тоже.

Я ухмыльнулся, потому что знал, кто победит. Самое время рассчитаться за тот миг, когда мы с Медвежонком вдвоем стояли против всей шайки вестфолдингов.

– Нет! – взревел Тьёрви самым что ни на есть командирским басом. – Мечи в ножны! Я говорю голосом Рагнара-конунга! Всякий, проливший здесь кровь, станет его врагом!

Черт! Извини, друг мой верный Вдоводел! Сегодня не наш день.

С огромной неохотой я вложил клинок в ножны. Все остальные – тоже. Никто не посмел ослушаться. Хотя я заметил: многие из норегов и кое-кто из моих сёлундских соседей сделали это с облегчением.

– Скажи мне, Харальд Щит, – ровным, будто ничего не случилось, голосом поинтересовался Тьёрви. – Брал ли у тебя Эйвинд взаймы?

Вестфолдинг помотал головой.

– Может, здесь есть кто-то, кому Эйвинд был должен?

Таких не нашлось.

– Тогда, Харальд, я должен напомнить тебе Закон: свадебный дар подлежит возвращению, если невеста оказалась порченой, или отказалась вступить в брак, или кто-то из родичей невесты был убит женихом или его родичами, или кто-то из родичей жениха был убит родичем невесты. Есть и другие причины, по которым свадебный дар может быть возвращен, однако я никогда не слышал, чтобы его возвращали по требованию хускарлов жениха.

– Если жених умер, родня вправе предложить взамен погибшего кого-либо из родичей покойного, но происхождение и положение его должны быть не ниже, чем происхождение и положение умершего. В том случае, если невеста откажет, свадебный дар подлежит возвращению. Скажи мне, есть ли у Харальда-конунга сыновья, которые могут занять место Эйвинда?

Я насторожился. Блин! Как я мог забыть, что индивидуум здесь – всего лишь часть рода, а сватовство – обычная сделка между родами.

– У Харальда-конунга еще двое сыновей. Но один из них слишком мал, ему только три года, а у второго уже есть жена.

Тьёрви покачал головой.

– Девушка хорошего рода не может стать наложницей. Что еще ты скажешь в оправдание своих претензий?

– Эти деньги… Те, что пошли на свадебный дар… Харальд-конунг дал их Эйвинду, чтобы тот одарил Рагнара-конунга, и твой господин разрешил Эйвинду-ярлу присоединиться к его войску.

– Рагнар внял желанию Эйвинда-ярла. Без даров. Но, опережая твой вопрос, Харальд Щит, конунг дал разрешение именно Эйвинду-ярлу с его хирдом. Однако, если отец Эйвинда-ярла захочет присоединиться к нашему походу сам или пошлет своего старшего сына, Рагнар-конунг будет рад.

– А как насчет нас? – спросил Харальд Щит, и остальные нореги поддержали его бодрыми воплями.

– Ты можешь спросить об этом у самого Рагнара, – ответил Тьёрви. – Возможно, он позволит. Но думаю, условия будут не совсем такими, какие были обещаны Эйвинду-ярлу. Потому что хирд, который не сумел уберечь своего ярла, трудно назвать надежным.

– В смерти Эйвинда нет нашей вины, – с кислой рожей проворчал Харальд Щит.

– О вине или ее отсутствии ты будешь говорить со своим конунгом. И о возвращении свадебного дара тоже будет говорить твой конунг. Если пожелает. Всё. Суд окончен. Можешь забрать тело и отправляться в Роскилле. Или предать тело огню здесь, если хозяева не возражают.

– Не возражают, – не раздумывая, ответил Свартхёвди.

– Мы заберем тело ярла в Роскилле! – заявил Харальд Щит.

– Мы дадим сани и лошадей, – тут же пообещал Медвежонок. – Никто не скажет, что наша семья проявила неуважение к Эйвинду Харальдсону.

Лидер вестфолдингов кивнул небрежно, будто сказанное разумелось само собой, и подошел к своим. Некоторое время они совещались, а потом Харальд Щит направился ко мне.

– Хочу попросить тебя, Ульф Вогенсон…

– Всегда к твоим услугам!

Неужели вызов?

Но нет, совсем наоборот.

– Ты слышал последний вздох ярла, и ты закрыл ему глаза. Хочу тебя попросить поехать с нами и принять участие в похоронах.

– Это честь для меня! Я поеду с вами.

Я никогда не обольщался насчет нравственности викингов. А с норегами у меня были особые счеты. Закрытые, к счастью, жизнями заимодателей, а не моей. Для норманов обмануть врага – доблесть, завлечь его в западню – удача, вонзить нож в спину – нормальный способ решения проблем. Но сейчас я даже на секунду не усомнился, что это не подстава. Минуту назад Харальд Щит, подвернись ему такая возможность, с большим удовольствием снес бы мне голову. Но это – в запальчивости. А сейчас он поразмыслил, посоветовался со своими, вспомнил слова Тьёрви о долге передо мной… И решил, что темные пятна в данной истории лучше похерить, а я – парень правильный, и лучше иметь меня в друзьях.

Так что, если я соглашусь, волос с моей головы не упадет, пока всё не будет закончено. Более того, Харальд будет защищать меня от любой опасности, как защищал бы своего ярла… Пока дело не будет сделано. И после. Потому что, поучаствовав в таком обряде, я стану для вестфолдингов почти родственником.

– Это честь для меня! Я поеду с вами.

Глава тридать четвертая,

в которой герой выступает в качестве главного участника службы норманских ритуальных услуг

Нореги уехали. Тьёрви – с ними. Мы с Медвежонком приглашали его погостить, но хёвдинг отговорился делами. Впрочем, подарки он принял. Как само собой разумеющееся. С Тьёрви уехали и наши. Только Стюрмир согласился переночевать в усадьбе. По-моему, Стюрмиру глянулась Гудрун. Надо бы его предупредить, что место занято.

Он мог бы и сам догадаться, увидев как мы с Гудрун сидим почти в обнимку. Хотя Стюрмир – мужик простой. Может и не въехать, если прямо не скажешь.

Меня несколько удивило поведение Рунгерд. Хозяйка фюлька вела себя так, будто между нами ничего не было. Ни намека на чувственность. Очень по-доброму, но, как бы это поточнее выразиться… По-матерински. Неужели она окончательно решила уступить меня дочери? Мне было немного обидно, хотя, согласен, позиция безнравственная. Тем более когда я фактически уже определился, какая из красавиц мне дороже. Собственно, даже не определился, а принял сложившуюся ситуацию. Предсмертный наказ Эйвинда не оставил мне вариантов. Вернее, даже не сама воля умирающего, а то, что я тогда понял главное: мне плевать, умна Гудрун или глупа, жадная она или щедрая. Потому что я ее люблю. Такую как есть. Со всеми достоинствами и недостатками. Родная она мне – и всё тут. А Рунгерд… Она классная. Во всех отношениях. Не будь у нее такой дочери, я бы лучшей подруги и не пожелал…