52. Жизнь за жизнь
Несколькими часами ранее…
Мрачность Дерил-де-Лоя нагоняла тоску всякий раз, когда Аарон оказывался здесь. Все усугубляло необоснованное недоверие Церрии и чернокнижников, из-за которого они отделили свое королевство от остального мира невидимым куполом. Тот истощал любого чужеземца — медленно, но неизбежно. Создание купола было одним из условий при заключении договора, согласно которому Дерил-де-Лой входит в состав объединенных королевств и подчиняется правителю Эрисфейла — Аарону Рэгнарду Бекфорду.
Из-за недоверчивости и осторожности Церрии дружба так и не родилась, и между двумя королевствами все эти годы были прохладные отношения. В то время как Аарон стремился наладить контакт и привести королевства к крепкому союзу, намереваясь женить брата на одной из принцесс Дерил-де-Лоя, Церрия оставалась холодной и непреклонной. Чистота крови чернокнижников была для нее превыше всего, и эта фанатичная женщина никогда не шла навстречу, не желая пускать к трону некромантов.
Аарон быстро оставил попытки. Клочок земли у Драконовых Хребтов не обладал столь необходимой ценностью, чтобы развязывать из-за него войну. Короля устраивало подчинение и исключение заговоров со стороны соседей. Ему оставалось только терпеть тяжелый характер Церрии, который мог запросто доконать сотню некромантов.
И подавлять страх, порой вспыхивающий внутри, подбирающийся к горлу и сжимающий его удавкой…
Сколько бы он ни отрицал этого, сильнейшая чернокнижница, равная ему по силе, но превосходящая в таких качествах, как хитрость и коварство, временами пугала его. Она не говорила вслух, что может побороться за престол Эрисфейла и даже одержать победу, но Аарон видел это в ее холодных бездонных глазах. Один взгляд говорил больше, чем ее поганый язык.
Аарон столько раз замечал в ней эту жажду, почти неуловимую, но все же заметную его глазу. Не раз его посещали сомнения, но он отмахивался от них, полагая, что чернокнижников устраивает их положение.
Наверное, это было глупым решением — все время закрывать глаза на возможную угрозу. С недавних пор король начал превращаться в мнительного человека. Он уже не знал, чему верить и кому доверять. Письмо, присланное на днях братом, лишь укрепило его подозрения в отношении королевы Дерил-де-Лоя, но и брат перестал вызывать в нем доверие.
Мелкий черт постоянно ослушивался его. Что в детстве, что в юношестве, что во взрослой жизни, когда Аарон стал для него еще и королем, а не только братом, — все это время Деймон поступал так, как велело ему сердце. В его действиях сквозило уважение, но по большей части к другим, нежели к собственному брату. Он прощал его бессчетное количество раз. Его и своего нерадивого сына, по глупости которого однажды с Эрисфейла едва не спала защита. Даже сын — и тот походил больше на Деймона, чем на отца. Их безрассудство доставляло уйму проблем.
Они оба вместе с другом детства Аарона и Деймона — Винстаном Бертингером — были заключены в академию в качестве наказания. Аарон полагал, что это усмирит их пыл, сделает более терпеливыми, научит дисциплине.
Но терпения и дисциплины Дею было не занимать. Единственное, что его всегда подводило и что в конечном итоге привело к ужесточению наказания, — эгоизм, вынуждающий его слушать сердце, а не руководствоваться доводами рассудка.
Оттого Аарон знал наверняка: он не удержит брата ни стенами академии, ни тюрьмой, ни угрозами, ни уж тем более лишением магии. И письмо Деймона, как клеймо на теле, упрямо подтверждало это.
Ваше Величество и брат, если я все еще имею право к тебе так обращаться…
Нужно быть бесконечным идиотом, чтобы продолжать уповать на твое благоразумие. Но я все еще уповаю.
Ты знаешь, что академия не остановит мои стремления. Ставлю тебя в известность: я уже ищу способ выбраться. Всегда буду искать, даже если его и в помине нет. Без магии или с ней — но я доберусь до Дерил-де-Лоя и до своей жены. Вынесу тебе одно предупреждение: если окажется поздно, я этого тебе никогда не прощу. Так же, как и смерть моей матери. Так же, как и отец не простил бы тебе мою смерть.
Ты не дал мне возможности объясниться, и сомневаюсь, что снизойдешь до меня в академии, поэтому изложу все на бумаге. Не забудь сжечь письмо. Кто знает, может, и во дворце найдутся предатели?
Единственная причина, по которой Церрия печется о своей дочери, — пламя Хаоса. Диана полукровка, такая же, как и я. Она росла, чтобы сделать чернокнижников сильнее, и клянусь тебе, благодаря твоим стараниям Церрия стала на несколько шагов ближе к своей цели. Должно быть, на этом моменте тебя посетил вопрос «Зачем ей это?» И в ту же секунду ты на него ответишь.
Власть.
Жадная до власти женщина всю свою жизнь мечтает прибрать к рукам твою корону. Твой трон, твоих подданных и все, что тебе дорого. Не ровен час она это сделает. Сила, которая придет к ней с пламенем Хаоса, поставит тебя на колени. Возможно, тогда ты поймешь, что пригрел на груди змею?
У меня нет никаких доказательств против нее, кроме собственных домыслов и предположений Элеоноры. Кроме рассказов Дианы и ее кричащих шрамов. Этого недостаточно, чтобы предать ее суду. Но достаточно, чтобы я был услышан братом.
Я не стану просить тебя о помощи. Прошу лишь об одном: открой глаза и будь начеку. Твоя смерть принесет раздор. А разве не от него ты бежишь с начала своего правления?