По плану, как только бандиты захватывали машину, их сразу зажимали в клещи обе штурмовые группы. Успех операции напрямую зависел от скрытности, скорости и численного превосходства наших групп.
Водителем ЗИЛа–приманки вызвался быть Палыч. Сам вызвался. Я снимаю шапку перед его отвагой и самоотверженностью.
Утром для подготовки операции все наши фуражирские группы, кроме молодняка и баптистов выдвигались к дачникам, а также половина караульного взвода. Операцию планировалось провести после полудня. По радиоперехвату разговоров болтливого наблюдающего, дачники знали, что они устраивают засаду во второй половине дня.
Пантелеев прямо цвел и благоухал. Он должен был командовать одной из штурмовых групп.
Из того же радиоперехвата, стало известно, что Ерохинские должны были буквально на днях объединиться с другой бандой. Так что спешка была более чем уместна.
ЗИЛ и несколько машин с бойцами отправили немедленно для подготовки к операции и ориентировке на местности. С ними уехали Палыч и Пантелеев. Я очень хотел быть с ними, но рана на спине и обожженные руки делали из меня плохого бойца.
После отправки первой боевой группы я навестил баптистов. Перед дверями дома Гены, где собирались баптисты, я спровадил, увязавшихся за мной завучевских болонок. Умом они не блистали, одну я отправил к Быне с поручением уточнить степень готовности юных бойцов к завтрашней вылазке. Учитывая особенности общения Быни с окружающими, о первой болонке можно было забыть часа на два. Вторую болонку я отправил со срочным заданием найти людей, которые знают где можно раздобыть илососную машину или, говоря простонародным языком, говновозку для откачки помойных ям и септиков.
Гена и его братья встретили меня очень радушно. Я объяснил, что завтра оборона всего форта кроме караульной команды будет лежать еще и на них, так как почти все обстрелянные бойцы выдвигаются бороться с бандой. Братья все поняли правильно. Завтра они останутся в форте и будут в полной боевой готовности.
Позже я снова занялся текучкой. Со строителями решали вопросы по откачке септиков и выгребных ям. Вопрос решился просто, один из работяг, как раз был водителем такого замечательного автомобиля. Золотарь сразу понял суть проблемы и с готовностью взялся за ее решение. В последний рабочий день он приехал с работы домой на своем рабочем автомобиле, по понятной причине, возвращать он его не стал. Затем я встретил Женю и старушку Фатееву. Очередная учебная группа шла в сопровождении мортусов для отстрела зомбаков, кормящихся в яме в которую мортусы сбрасывали уже упокоенные трупы. Женя поменяла свой неформальский наряд на афганскую песочку, которую мы подобрали нашли на волшебном складе Чапликова. Жене достался самый маленький размер, и все равно на ее худенькой фигурке он сидел мешковато. Она по–прежнему отказывалась от женской одежды, которую ей предлагали наши дамочки. Фатеева тоже была в афганской песочке, но на ногах вместо ботинок у нее были кирзовые сапоги. И это не было данью памяти об Отечественной войне. В военной форме было очень удобно. Кирзовые сапоги не стесняли ее старческие стопы с разросшимися суставами больших пальцев на ногах, так называемой косточкой или шишкой. У нее дома была только мягкая обувь, которая годилась разве что для походов по саду и в магазин.
Тут меня настигла вторая болонка, тянущая за руку Чапликова.
— Вот я нашла! — радостно защебетала она. Далее она на протяжении трех минут рассказывала, как нашла бывшего сотрудника водоканала Чапликова, как он ей предложил пригнать илососную машину из водоканала или другой конторы со сложным, но очень коммерчески привлекательным названием.
Радостный Чапликов смотрел на меня орлиным взглядом победителя.
— А где машины‑то стоят? — спросил я для порядка. Где находятся обе конторы я знал и это не вызывало у меня энтузиазма. Обе конторы находились рядом с торговым комплексом, где на моих глазах было столько крови пролито. Лезть туда было смертельно опасно.
— На улице Стаханова.
— Это рядом с торговым центром на въезде в город?
— Да. А вы знаете? — озарила меня радостной улыбкой болонка.
— Конечно. На моих глазах в том торговым центром сорок человек погибло от мервых.
Болонка молча переглянулись с Чапликовым.
— Замечательно. Завтра оба едете туда за говновозкой. Машину и оружие я вам дам. Других людей туда не пошлю.
— Но ведь машина нужна всем. Почему только мы? — слабо попытался переубедить меня Чапликов.
— Потому, что для всех я уже нашел илососную машину. Понятно?
В качестве апогея моего триумфа из‑за угла вывернула говновозка Жоры. Так звали ее водителя и ее нового собственника. Два прикормыша завуча проводили машину тоскливыми взглядами и уставились на меня преданными глазами.
— Плохо, очень плохо. Вы дали абсолютно неприемлемое предложение, сырое и не проработанное. В следующий раз сначала думайте, потом подходите, — отчитал я их.
По улице в нашу сторону резво рысила первая болонка. На бегу она взахлеб рыдала и закрывала лицо руками. Подбежав к нам, она открыла заплаканное личико. У нее набухли верхняя губа и правая бровь. Под правым глазом наливался приличного размера синяк.
— Это ж кто тебе милая фофан то поставил? — озадаченно спросил я.
Ответ у меня уже крутился на языке. Неужели Быня ей по морде заехал. С Чапликовым он бы точно церемониться не стал — заехал бы ему со всей дури, как раз между бегающих глазок. Но ударить женщину, пусть она будет настырной, назойливой и надоедливой теткой, то это было совсем зря.
Я пошел к Быне на разборки со всей скоростью, на которую был способен. Ноги давали о себе знать периодической ноющей болью, к которой я уже привык. За мной побежал Чапликов и поскакали вприпрыжку обе блондинки.
Быню с юными зомбоборцами я встретил во дворе его дома. Молодняк драил оружие и амуницию, набивал обоймы и рожки патронами. Худенький парнишка ловко и сосредоточенно лупил молотком, надетым на обрезанную рукоятку клюшки, болвана, собранного из старых автомобильных покрышек и резиновых подушек от пневматических амортизаторов. Быня муштровал двух провинившихся бойцов.
Истина открылась простой как сам Быня. Оказывается болонка терпеливо ждала почти час, когда Быня закончит занятия. А потом насела на него со своими бессмысленными вопросами. Быня, как обычно, что‑то мямлил в ответ. Промучившись с ним десять минут. Болонка вышла из себя и сорвалась на стоявшую рядом девушку семнадцати лет. Крепко сбитая пацанка, обидевшись на незаслуженное ослабление, просто пробила ей двоечку в голову — левой в глаз, правой в челюсть. Но в челюсть она немного промахнулась, так как от первого удара болонка присела. Второй удар пришелся точно в зубы. Девчонка потирала содранную об зубы костяшку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});