4. К отходу поезда стараться, по возможности, доставиться на вокзал своими средствами, в крайнем случае заблаговременно по тел. 1–19 просить выслать легковой автомобиль…
Управляющий делами Совета
Народных Комиссаров Влад. Бонч-Бруевич»15.
Несмотря на протесты левых, как и простых питерских рабочих, 10–11 марта правительство переехало в Москву. По сути, это было сигналом Германии, что Россия не будет защищать прежнюю столицу. А уже на 14 марта в Москве было назначено открытие Чрезвычайного съезда Советов. Съезда, который должен был выразить свое отношение к первому разделу России. Да, это так. Второй раздел наступит почти семьдесят три года спустя.
Ленин выехал специальным поездом, с надежной охраной; члены правительства — другим составом. В Москве вначале Ленин с Крупской жили в двухкомнатном номере в «Национале» 107/9. Артур Рэнсом, английский журналист, в частности, видел главу революционного правительства, сидящего в холле гостиницы в окружении поношенных чемоданов, узлов с постелями и каким-то тряпьем, связками книг…16
Через несколько дней Ленин перебрался в Кремль, в свою правительственную квартиру. Кроме трех больших комнат, она включала комнату прислуги, кухню. Кабинет находился в том же здании, где и квартира.
Едва приехав в Москву, Ленин решил появиться перед пролетариатом столицы. Первое его выступление состоялось в Московском Совете 12 марта. Речь была сумбурной, без четкого плана. Вновь Ленин говорил об «идиоте Романове» и «хвастуне Керенском», о том, что «революция рождена войной», пытался всячески переложить вину на «соглашателей и Керенского», которые «разрушили армию». С традиционных обвинений переходил на мрачные пророчества: «Война неминуемо начнется, хотя у нас все разрушено».
Притихший зал не мог понять, к чему клонит глава большевистского правительства. Но, в конце концов, Ленин сказал главное: «У нас армии нет, а страна, которая лишилась армии, должна принять неслыханно позорный мир»17. Помнил Ленин или нет, что всего каких-то четыре месяца назад он сам убежденно говорил: «Наша задача, которую мы ни на минуту не должны упускать из виду, — всеобщее вооружение народа и отмена постоянной армии…»18 А все объявления большевиков о массовой демобилизации, съезды демобилизуемых, разрушение выборностью остатков армии?… Но это осталось «за кадром» ленинской речи.
Ленин не мог не чувствовать, что все под ногами закачалось. Он понимает, что трудно найти аргументы, оправдывающие развал великой России. Ему приходится использовать все доводы, которые приходят ему на ум, все свое красноречие и авторитет. Лидер большевистской революции понимает, что, если он дрогнет сейчас, рухнет не только государство, его власть, революция, но и он сам. Ленин может остаться в истории погубителем великой державы. Впрочем, очень многие люди так считали всегда и считают не без оснований и сегодня.
Вернувшись после выступления домой, Ленин ищет аргументы для укрепления своих доводов в пользу заключения позорного мира. Но кроме тривиальных «передышки», «выигрыша времени», «собирания сил», ему не удается ничего изыскать. А ведь рядом съезд, который или ратифицирует «ленинский» мир, разом превращающий Россию во второразрядное государство, или ему придется уйти…
Сидя в кресле номера, он останавливает взгляд на связке книг. Развязав бечеву, берет в руки томики Блока, Беранже, Пушкина. Он редко уделял внимание поэзии, не был ее тонким ценителем, не хватало сентиментальности. Но сейчас какая-то внутренняя и в то же время космическая, духовная музыка почудилась ему в строках кудесников слова. Ведь настоящий поэт всегда философ. Они правы: все, что происходит в этом бренном мире, раздираемом страстями, алчностью, враждой, ничто но сравнению с вечностью… Незаметно пришло успокоение; отступать ему некуда. Надо сражаться за мир, а также за власть, за себя.
В своем почти полуторачасовом пространном докладе на Чрезвычайном съезде Ленин был очень многословен. Кого и чего он только не вспоминал! Опять досталось и бедному «дураку» Керенскому, и Чернову, и Церетели, и новому персонажу его речей — украинскому политику Винниченко. Даже «грабителя Наполеона», «грабителя Александра I», «грабителей английской монархии», «Тильзитский мир» и «Парижскую коммуну» — все упомянул докладчик. Из зала ему иногда кричали: «Ложь!» — но это не смущало Ленина. Когда он заявил, что и сейчас есть газеты, которые «наполняют страницы своих изданий контрреволюционными писаниями», из зала послышался голос:
— Закрыли все…
Ленин тут же среагировал на реплику жестко, что вызвало аплодисменты части зала:
— Еще, к сожалению, не все, но закроем все19.
Ленин призвал ратифицировать «тяжелый и позорный мир», имея в виду, что, «скоро большевикам поможет Либкнехт». Мы «подождем, когда международный социалистический пролетариат придет на помощь, и начнем вторую социалистическую революцию уже в мировом масштабе…»20.
Без «шумных» аплодисментов, но Ленину удалось добиться поддержки и ратифицировать договор. Съезд поименным голосованием (724 голоса — за, 276 — против, 118 воздержались) «скромно» поддержал Ленина21.
Почти миллион квадратных километров отрезалось от России. Она была обязана демобилизовать армию и флот, в том числе и те части, которые были вновь сформированы в рамках Красной Армии. Выплачивалась крупная контрибуция. Германия получила то, о чем кайзер и его министры во время войны не могли и мечтать.
Позиция людей, выступавших против этого мира, а фактически против раздела России, независимо от того, кто это был: левые коммунисты или остатки кадетов, левые эсеры или патриотическая интеллигенция, долгие годы называлась «авантюристической», «губительной», «безумной». С точки зрения цинизма политики, возможно, это и так. Но с позиций морали и национального достоинства она, по крайней мере, заслуживает уважения. Когда Бухарин, брошенный перед расстрелом Сталиным в застенки НКВД, в одном из своих многочисленных писем-исповедей советскому диктатору утверждал: «Я искренне думал, что Брест — величайший вред»22, - он говорил правду. Так думали многие.
Ленин хотел спасти не столько революцию, сколько власть. Сегодня он уповает только на европейскую революцию. Когда, к нему на съезде подошла большевичка С. И. Гоп-нер из Екатеринослава с печалью в глазах — что она скажет рабочим города, ведь он передается немцам по договору, как же так? — Ленин вновь использовал свой последний козырь, который по воле рока окажется счастливым:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});