Читать интересную книгу Офицеры и джентльмены - Ивлин Во

Стоял тот вечерний час, когда молочный серп луны становится резко очерченным и ярким. Фидо ничего этого не замечал. Регулярно повторявшиеся приступы икоты застигали его врасплох и тут же забывались; между приступами икоты его сознание оставалось подавленным и опустошенным, взгляд – бессмысленным и затуманенным; в ушах непрерывно стоял слабый, но назойливый звон, будто стрекотали далекие кузнечики.

Наконец окружающий мир вторгся в его сознание. К нему приближалась автомашина. Она двигалась медленно и, когда Фидо встал на дороге, размахивая руками, остановилась. Это был небольшой, потрепанный спортивный автомобиль, который в свое время, несомненно, являлся гордостью какого-нибудь представителя критянской золотой молодежи. На заднем сиденье, поддерживаемый коленопреклоненным ординарцем, словно в пародии на сцену смерти в оперном театре, развалился запыленный и окровавленный офицер-новозеландец. Впереди сидел бригадир-новозеландец, а за рулем – молодой офицер, оба усталые и изможденные. Бригадир открыл глаза и пробормотал:

– Поезжай. Чего остановился?

– Мне надо добраться до штаба войск гарнизона острова, – сказал Фидо.

– Нет места. Мой начальник штаба очень плох. Я должен доставить его на перевязочный пункт.

– Я начальник штаба бригады. Оперативная группа Хука. Должен срочно доложить лично командующему войсками гарнизона.

Бригадир заморгал, скосил глаза на Фидо, собрался с мыслями.

– Группа Хука? – медленно переспросил он. – Группа Хука? Это вы выделяете арьергард?

– Да, сэр. Я уверен, командующий войсками гарнизона с нетерпением ждет моего доклада.

– Тогда другое дело, – проворчал бригадир. – Это, пожалуй, дает вам приоритет. Вылезай, Джайлз. Сожалею, но отсюда тебе придется идти пешком.

Изможденный молодой офицер ничего не сказал. Вид у него был ужасный. Он выбрался из машины, и бригадир занял его место за рулем. Прислонившись к нагревшейся за день каменной стене, молодой офицер грустно посмотрел вслед автомобилю, медленно удалявшемуся в сторону гор.

Некоторое время все молчали, исключая раненого, который бредил, бормоча что-то невнятное. Под влиянием усталости бригадир пришел в состояние, напоминавшее старческий маразм, в котором коматозные периоды чередовались с приступами острой раздражительности. В данный момент усилия, израсходованные на принятие решения, совершенно истощили его. В его мозгу продолжал функционировать лишь крохотный участок, и с его помощью он управлял рулем, тормозил, переключал скорости. Дорога была извилистой, темнота ночи сгущалась все больше и больше.

Фидо, чувствуя себя как в кровати, еще не совсем проснувшимся и не решившим вставать, вспоминал кошмарный переход предыдущей ночью, когда он измерял каждую бесконечно тянувшуюся милю волдырями на ногах, потом, голодом, жаждой и усталостью. Сейчас он преодолевал эти мили, не прилагая никаких усилий, обгоняя по пути оборванных солдат, прошедших мимо него, когда он сидел на дорожной насыпи. Ежеминутно к нему возвращалась икота.

Бригадир вдруг взорвался:

– Да заткнись же ты наконец!

– Сэр?

– Сам дьявол не справится с машиной, если не прекратятся эти идиотские звуки!

– Прошу прощения, сэр.

Другой начальник штаба продолжал твердить в бреду:

– Где донесения от частей? Почему нет донесений?

Бригадир снова умолк. Казалось, его сознание то прояснялось, то затемнялось, как проблесковый огонь маяка. По прошествии некоторого времени он неожиданно изрек:

– Ну и арьергард, нечего сказать! Нас захватили врасплох, мы даже штанов натянуть не успели. Даже не позавтракали еще, а эти мерзавцы тут как тут, накрыли нас из этих чертовых минометов. Вот Чарли и схлопотал себе осколок в бок. Где же был ваш треклятый арьергард? Что у вас там происходит?

Фидо очнулся от блаженной дремоты. Он выпалил первое, что пришло в голову:

– Неустойчивая обстановка! Обошли с флангов, просочились, – пролепетал он и икнул. – Действия патрулей… Поиски разведчиков… Прорыв превосходящими силами… Элемент внезапности… Координированный отход…

Бригадир не стал слушать.

– Э-э, – перебил он его, – короче говоря…

Две мили в царстве грез. Затем:

– А что именно вы собираетесь докладывать генералу?

– Оперсводку, – ответил Фидо односложно, – на каждый час. Распоряжения, – продолжал он, – получить распоряжения. Информацию. Намерения. Тактику! – неожиданно воскликнул он.

– Совершенно верно, – успокоился бригадир. – Совершенно верно.

Он низко склонился над рулем, вглядываясь в темноту. Теперь они преодолевали крутой подъем; дорога петляла по кромке крутого обрыва; повсюду, едва переставляя ноги, плелись группы мрачных солдат. Лишь благодаря какому-то странному стечению обстоятельств, благодаря необыкновенному везению бригадиру удавалось вести машину, не сшибая с ног спящих на ходу, усталых путников.

Фидо показалось, что все неприятности остались позади, но бригадир заговорил снова, и в его голосе зазвучала неприкрытая злоба.

– Убирайся вон, мерзавец! – хрипло приказал он.

– Сэр?

– Кто ты такой, черт возьми, что занял место Джайлза? Он один стоит шестерых таких, как ты. Слезай, мерзавец, и топай на своих двоих.

– Я, сэр?

– Ты мерзавец! Скажешь, нет?

– Нет, сэр! – От неожиданности у Фидо даже икота прекратилась.

– Да? – Бригадир, казалось, был обескуражен этим опровержением. – Я ошибся. Виноват. И все-таки катись к чертовой матери и топай пешком. Все равно ты мерзавец!

Однако бригадир не остановил машину и вскоре начал насвистывать что-то сквозь зубы. Фидо задремал. Так они доехали до вершины перевала, где неожиданно сильный толчок привел Фидо в сознание. Их машина наткнулась на что-то большое, черное и твердое.

– Что за дьявольщина? – удивился бригадир.

Они ехали недостаточно быстро, чтобы разбить свою машину о неожиданное препятствие. Клаксон, по крайней мере, работал, и бригадир попытался пробить дорогу с помощью его неприятных звуков.

– Эй ты, заткнись! – послышался не очень гневный протест из темноты.

– Какого черта они остановились? Пойдите и заставьте их пошевелиться.

Фидо послушно вылез из машины и на ощупь обошел вокруг остановившего их препятствия. Им оказался пустой грузовик. Перед ним стоял еще один, а там еще и еще… Продвигаясь ощупью вперед, Фидо обнаружил, что попал в поток людей, с трудом взбирающихся с дороги вверх по неровному склону горы. Он разглядел, что с горы на дорогу обрушилась огромная скала; исковеркав покрытие дороги, основная масса скалы скатилась по крутому откосу, оставив после себя опасное нагромождение осыпающихся камней и обломков. За этой преградой дорога начинала спускаться вниз. Какой-то офицер сталкивал в обрыв камни и призывал людей на помощь.

– Мне нужны люди для расчистки завала! Надо освободить дорогу. Требуются добровольцы!

Никто не обращал на него внимания.

Остановившись, Фидо спросил:

– Что здесь случилось? Это бомбой?

– Саперы. Взорвали дорогу без приказания и смотались. Я бы всех их упек под военный суд, будь это последнее, что мне осталось сделать на этом свете, даже если бы мне пришлось в ожидании этого просидеть всю проклятую войну в тюрьме. Я еще дознаюсь, какие подлецы сделали это. Ради бога, помогите мне.

– Вам не справиться с этим, – сказал Фидо.

– Я обязан. По дороге должны пройти пять тысяч человек.

– Я доложу об этом, – предложил Фидо. – Я направляюсь в штаб и позабочусь, чтобы генерал узнал об этом лично.

– Лучше бы вы остались и помогли.

– Обязан спешить, – уклонился Фидо.

Напрягая все силы, Фидо перебрался через оползень и спустился по дороге на равнину, которая вела к морю. Продвигаясь вперед, он выкинул из памяти и обезумевшего от гнева, всеми брошенного офицера, старавшегося отремонтировать дорогу, и раздражительного бригадира-новозеландца, и умирающего майора. Его сознание свернулось калачиком и уснуло; мерно качающееся из стороны в сторону тело на онемевших ногах с каждым шагом продвигалось вперед, все ближе и ближе к морю.

Штаб войск гарнизона острова Крит разместился в нескольких пещерах. Фидо разыскал их вскоре после полуночи. Здесь царили строгий порядок и военная дисциплина. Его окликнул часовой и, услышав, кто он такой, указал, куда идти дальше. Проходя по узкой козьей тропе, Фидо задержался, как пьяница, собирающийся с духом перед тем, как войти в общество трезвых. Теперь, когда его утомительные поиски наконец увенчались успехом, ему пришло в голову, что, собственно, докладывать-то не о чем, спрашивать нечего и что у него вообще нет никаких оснований находиться здесь. Его вел инстинкт, стремление отыскать хозяина. Он не принес в пасти искупительную крысу, оправдывающую его отлучку, – стало быть, оказался дрянным псом; он действовал на свой страх и риск и вывалялся в чем-то гадком. Ему хотелось вилять хвостом и лизать секущую руку.