Барсум достиг высшей точки совершенства, когда впервые на него упала тень катастрофы. Моря стали пересыхать, атмосфера стала более сухой и разреженной. Случилось то, что давно предсказывала наука, — мир начал умирать.
Долго наши города пытались «следовать» за пересыхающими морями. Реки, каналы, водохранилища — все постепенно исчезло. Процветающие ранее морские порты превратились в захудалые провинциальные городишки. Пришел голод. Изголодавшиеся люди нападали на тех, у кого еще оставалась еда. Орды зеленых кочевников разорили все сельскохозяйственные фермы.
Воздух стал настолько сухим, что трудно было дышать. Выживали наиболее сильные и выносливые, наиболее приспособленные — зеленые, красные… Жизнь превратилась в непрерывную жестокую борьбу за выживание.
Зеленые люди охотились за нами, как за дикими зверями. Они не давали нам передышки и не знали пощады. Нас осталось мало. Хорц оставался нашей последней надеждой, нашим единственным убежищем. Чтобы выжить, нам нужно скрывать от всего мира, что мы все еще существуем. Многие сотни лет мы убивали каждого, кто видел оревара.
Теперь ты понимаешь, что хотя мы очень сожалеем, тебе придется умереть.
— Я могу понять, произнес я, — что вам необходимо убивать врагов, но я не вижу причин, зачем вам уничтожать друзей. Однако вам решать…
— Все уже решено, мой друг. Ты должен умереть.
— Подожди, джеддак, — воскликнул Ная Дан Чи. — Прежде чем ты произнесешь свой приговор, рассмотри такое предложение: если он останется в Хорце навсегда, то не сможет никому рассказать о жизни в городе. Разреши ему жить, но в стенах нашей цитадели!
Все присутствующие одобрительно закивали, и я увидел, что быстрые глаза джеддака заметили это. Он откашлялся:
— Над этим предложением стоит подумать. Я отложу свое решение до завтра. Соглашаюсь на отсрочку только из любви к тебе, Ная Дан Чи. Ты несешь ответственность за то, что этот человек появился здесь, и разделишь с ним его судьбу, какова бы она ни была.
Ная Дан Чи был, несомненно, удивлен, но перенес удар мужественно.
— Я буду считать за честь разделить свою судьбу с судьбой Джона Картера, Военачальника Барсума.
— Неплохо сказано, Ная Дан Чи! — воскликнул джеддак. — Мое восхищение тобой увеличивается тем больше, чем больше я сожалею о том, что почти наверняка завтра ты умрешь.
Ная Дан Чи поклонился:
— Благодарю, ваше величество, за участие. Память об этом скрасит мои последние часы.
Джеддак посмотрел на Ла Соя Вена и задержал на его лице свой взгляд в течение целой минуты. Я мог бы поставить десять против одного, что Хо Рая Ким собирается приговорить Ла Соя Вена к смерти. Я думаю, что Ла Соя Вен подумал о том же, так как он явно забеспокоился.
— Ла Соя Вен, — произнес джеддак, — ты проводишь этих двоих в подземную тюрьму и оставишь там на ночь. Смотри, чтобы у них была пища и все удобства, так как они мои почетные гости.
— Но подвал… ваше величество! — воскликнул Ла Соя Вен. — На моей памяти он еще никогда не использовался. Я даже не знаю, найду ли вход в подземелье!
— Да-да… — задумчиво проговорил Хо Рая Ким. — Даже если ты и найдешь вход туда, там наверняка грязно, сыро, холодно… Может быть, милосерднее убить Джона Картера и Ная Дан Чи прямо сейчас?
— Подождите, ваше величество, — сказал Ная Дан Чи. — Я знаю вход в подвальные помещения. Я бывал там. Там можно быстро навести порядок. Я не хочу, чтобы вам пришлось изменять свои решения и подвергать себя глубочайшему горю по поводу безвременной кончины Джона Картера и моей персоны. Идем, Ла Соя Вен, я укажу путь в подземелья Хорца!
V
Мне повезло, что Ная Дан Чи оказался скор на язык. Прежде чем Хо Рая Ким успел что-то возразить, мы уже покинули комнату для приемов и двинулись в подвалы Хорца. Я был рад, что убрался подальше с глаз этого ласкового глубокомысленного тирана. Кто знает, какие соображения пришли бы ему в голову.
Вход в подземелья Хорца оказался в маленьком домике без окон, расположенном возле тыльной стены цитадели. Дверь в подвалы была заперта, и насквозь проржавевшая петля зловеще завизжала, когда два дюжих воина начали открывать ее.
— Там темно, — сказал Ная Дан Чи. — Мы сломаем себе шеи без света.
Ла Соя Вен был добрым человеком. Он послал одного из воинов за факелом и, когда тот вернулся, Ная Дан Чи и я вошли в угрюмую пещеру.
— Подождите, а где ключи от двери? — крикнул Ла Соя Вен.
— Хранитель ключей известен только какому-нибудь давно умершему джеддаку, — ответил Ная Дан Чи, — а я не знаю.
— Но как мне запереть двери?
— Джеддак не говорил тебе запирать дверь. Он сказал, чтобы ты отвел нас в подвал и оставил на ночь, я прекрасно помню его слова.
Ла Соя Вен задумался, а затем нашел выход:
— Выходите, — сказал он. — Я отведу вас к джеддаку и скажу, что ключей нет. Пусть он сам решает, как быть.
— И ты знаешь, что он решит? — спросил Ная Дан Чи.
— Что?
— Он прикажет сразу убить нас. Не обрекай нас на немедленную смерть, Ла Соя Вен. Оставь часовых у дверей и прикажи убить нас, если мы попытаемся бежать.
Ла Соя Вен подумал и наконец кивнул в знак согласия:
— Превосходная мысль, — сказал он и приказал двум воинам остаться у двери, а сам, пожелав нам доброй ночи, ушел.
Я никогда не видел таких обходительных людей, как оревары. Можно было с удовольствием дать им перерезать себе горло — до того вежливо они это сделают. Однако со своими исконными врагами, зелеными людьми, они вели себя совсем иначе: никакой обходительности, вежливости — только ненависть и беспощадность.
Тем не менее подвалы Хорца вовсе не были приятным местом. Столетняя пыль покрывала лестницу. Ее ступени привели нас в узкий коридор с дверями по обеим сторонам, такой длинный, что свет факелов не достигал его конца. Я предположил, что это и есть камеры, в которых джеддаки держали своих врагов, и спросил об этом Ная Дан Чи.
— Возможно, — ответил он. — Хотя наши джеддаки не пользуются ими.
— Разве у них нет врагов?
— Конечно, есть, но они считают, что очень жестоко заточать сюда людей. Лучше убивать их сразу, как только станет ясно, что они враги.
— Тогда для чего эти подземелья?
— О, они построены миллионы лет назад, когда город только начинал строиться.
Я заглянул в одну из камер. Истлевший скелет лежал на полу. Рядом валялась железная цепь, которой человек был прикован когда-то к каменной стене. В следующей камере были три скелета, рядом с ними лежали шкатулки. Когда Ная Дан Чи приподнял крышку одной из них, он не сумел сдержать возгласа изумления и восхищения. Небольшой резной ящичек был полон драгоценностей потрясающей красоты — это были образцы древнего ювелирного искусства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});