Обернув вокруг нее руки, Вин крепче обнял девушку и нежно опустил ее веки подушечками пальцев.
– Хочу, чтоб ты представила, будто мы на пляже.
– На пляже.
Уголки ее губ приподнялись.
– Флорида. Мексика. Юг Франции. Калифорния. Где твоей душе угодно.
Она положила голову ему на грудь.
– Ладно.
– Небо окрашивается персиковыми и золотыми тонами, а на синем море стоит штиль.
Разговаривая с Марией-Терезой, Вин сконцентрировался на опускавшемся диске солнца, пытаясь представить, что оно заходило за линию океана, а не битумную крышу соседнего дома.
Вин начал двигаться, переминаясь с ноги на ногу, и, поняв намек, Мария-Тереза стала покачиваться в его руках.
– Воздух мягкий и теплый. – Он уперся подбородком ей в макушку. – И волны накатывают на песчаный пляж, вперед, назад, вперед и назад. Вокруг нас пальмы.
Он помассировал ее плечи, надеясь, что она видит то, что он описывает, надеясь, что ее унесло оттуда, где они находились на самом деле: паршивый задний двор обшарпанного дома в холодном Колдвелле.
Ближайший берег был каменистым и находился у Гудзона.
Он закрыл собственные глаза и просто чувствовал женщину, которую держал в объятьях, и чтоб вы знали: это она преобразила его пейзаж, а не его слова. Именно из-за нее он чувствовал тепло.
– Ты прекрасно танцуешь, – сказала она ему в грудь.
– Разве? – Когда она кивнула, он это почувствовал. – Ну, это потому что у меня хороший партнер.
Они двигались вместе, пока свет не начал исчезать с неба, а температура упала слишком низко. Вин остановился, и Мария-Тереза подняла голову и посмотрела на него.
Когда он положил руку ей на лицо и просто смотрел на нее в ответ, она прошептала:
– Да.
Вин повел девушку обратно в дом, в свою спальню. Закрыв дверь, он прислонился к деревянной панели, наблюдая за тем, как Мария-Тереза сняла через голову кофту, а затем расстегнула простую белую рубашку. За ней последовал лифчик, и значит, когда она наклонилась, намериваясь снять джинсы, ее грудь покачнулась.
Вин возбудился еще до того, как Мария-Тереза начала раздеваться, но при виде ее, такой естественной и прекрасной, брюки начали ему жать.
И все же, дело было не в сексе.
Когда Мария-Тереза предстала перед ним обнаженной, Вин медленно подошел к ней и поцеловал, долго и настойчиво. Ее тело под его руками было теплым и податливым, таким маленьким и спокойным по сравнению с ним, и Вину нравились контраст и мягкость. Ее аромат и вкус.
Обхватив девичью грудь ладонью, он сомкнул губы вокруг одного из сосков, потирая при этом второй пальцем, и когда девушка выгнулась ему навстречу, в порыве удовольствия с ее губ слетело имя Вина.
Боже, ему нравилось, как оно звучало.
Свободной рукой он погладил ее бедро, а затем скользнул дальше, между ее ног. Мария-Тереза была, боже, так готова для него. Влажная и горячая.
Выругавшись себе под нос, Вин отнес ее к своей детской кровати. Через мгновение Вин оказался в чем мать родила и вытянулся рядом с девушкой, прижав член к своему животу, соединяя их бедра.
Больше поцелуев.
Руки на его коже. Ее.
Руки у ее лона. Его.
Мария-Тереза оказалась сверху, раздвинув для него бедра и сладкие складочки. Когда Вин надел презерватив, Мария-Тереза накрыла его эрекцию, опустившись медленным, ошеломительным движением, лишившим его дыхания и разума. В ответ Вин выгнулся дугой, его спина оторвалась от кровати, и он вошел в нее еще глубже.
Положив ладони ему на плечи, Мария-Тереза оперлась на них, то опуская, то поднимая бедра, затерявшись в сокрушительном ритме.
Мария-Тереза брала его, и Вин был более чем готов дать ей все, что она пожелает. Вин задыхался под ней, снедаемый жаждой, ее тело возносило его к небесам.
Она смотрела на него сквозь опущенные веки, ее глаза горели голубым огнем.
Который поглощал его без какой-либо боли.
***
– Вот дом Вина.
Когда Эдди показал на дом справа размером с «Хэппи-Мил», Джим остановил грузовик и поставил его на «паркинг». Он осмотрелся по привычке. Типичный жилой район для низшего среднего класса, машины преимущественно стояли на подъездных дорожках, уличные фонари располагались через каждые двадцать ярдов, из маленьких гостиных и кухонь лился свет. На улице – ни души из-за темного времени суток. Спрятаться особо негде, поскольку кусты и деревья еще не покрылись листвой.
Когда Джим с Эдди вышли из машины, направляясь к багажнику за сумкой со снаряжением, и в мрачном освещении отразились все оттенки серого, пейзаж походил на черно-белую фотографию.
««БМВ»» Вина стоял на подъездной дорожке, в самом доме горел свет, поэтому подойдя к входу, они постучали. В ответ со второго этажа тут же донесся крик, но парней пустили внутрь не сразу, оно и ясно: волосы Вина были явно взлохмачены чьими-то пальчиками, а к его щекам прилила кровь.
Окинув внутреннее убранство взглядом, Джим сначала подумал, что дешевая мебель действительно ужасно смотрится, когда старится. Судя по тому, что предстало его взгляду, все, начиная с потерявших цвет обоев до паршивого дивана в гостиной и унылой кухни позади, было сделано в двадцатилетнем «Сирс Ройбаке».
Джим вырос в окружении такого же старья, и сейчас, впервые со встречи с парнем, он подумал, что у него с Вином есть что-то общее.
Эдди поставил на пол один из пакетов и пристально посмотрел на ковер в холле, который отличался новизной.
– Они умерли у подножия лестницы. Твои родители.
– Да. – Вин неловко поерзал. – Откуда ты знаешь?
– Я вижу их тени.
Эдди шагнул в сторону, взглянул на Джима, а затем кивнул куда-то вниз.
Джим задумался, в чем тут дело, потому что, посмотрев на пол, он видел только…
Он протер глаза, дабы убедиться, что ему не почудилось. Но, да, все верно. У основания лестницы, где лежал свежий ковер, Джим увидел странное колебание, визуальное эхо того, что когда-то было двумя людьми, переплетенными в некий клубок. Женщина с завитыми тусклыми волосами была одета в желтый халат. На мужчине – зеленый комбинезон, такие носят электрики или водопроводчики. Кровавое пятно под их головами растеклось по всему ковру.
Джим прокашлялся.
– Да, я тоже их вижу.
Наверху показалась Мария-Тереза.
– Куда нам идти?
– Я провел ритуал в своей спальне, – сказал Вин.
Эдди оставил кое-что из своей ноши в прихожей и направился на второй этаж.
– Тогда нам туда.
Учитывая, сколько пакетов Джим держал в руках, ему пришлось повернуться боком, чтобы уместиться на лестнице, и Вин без проблем взял несколько из них.