Читать интересную книгу Древний Восток - Наталья Александрова

Прочный имперский мир, установленный Ахеменидами на огромных пространствах Азии, способствовал ускоренному развитию хозяйства и торговли. Священной столицей империи при Дарии стал Персеполь, административными резиденциями Сузы, в меньшей степени Экбатаны и Вавилон, где царь пребывал летом и осенью. Реформы Дария сделали царскую власть настолько могущественной, что он мог обращаться с персидскими аристократами по своему произволу. Не случайно персидская знать недолюбливала его, отрицательно относилась к его реформам и прозвала за них Дария «торгашом».

Сам он, пожалуй, по праву писал о себе в одной из надписей: «Не таково мое желание, чтобы слабый терпел несправедливость ради сильного, но и не таково мое желание, чтобы сильный терпел несправедливость ради слабого. Мое желание — справедливость».

Держава Ахеменидов при преемниках Дария

Заложенный Дарием порядок оказался необычайно прочен. Хотя его преемник Ксеркс (486–465 гг. до н. э.), крайне малоспособный и неудачливый правитель, привел к полной катастрофе начатую было успешно кампанию в Балканской Греции (480–479 гг. до н. э.), что повлекло за собой утрату всех европейских владений персов, а затем и отказ их от власти над греческими полисами Эгейского побережья Малой Азии по Каллиеву миру (449 г. до н. э.).

При последующих царях постепенно нарастал внутренний упадок. То и дело вспыхивали смуты и борьба за престол при пассивности царской власти, крепли своеволие и усобицы сатрапов, происходило отложение некоторых провинций, прежде всего Египта, долины Инда и саков в Средней Азии. Тем не менее границы империи почти не менялись, и на протяжении полутора веков никто не осмеливался вторгаться во внутренние области державы. Еще в середине V в. до н. э. персы, по свидетельству Геродота, чувствовали себя в полном смысле слова «имперским народом»: «По своему собственному мнению, персы во всех отношениях далеко превосходят всех людей на свете… Детей они обучают только трем вещам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости», — констатировал «отец истории».

Для общественно-экономического строя державы Ахеменидов характерно сочетание огромного сектора царской земли, на которой сидели мелкие государственно-зависимые землепользователи и арендаторы, крупных, освобожденных от налогов вотчин, розданных царем в полную частную собственность членам династии, вельможам и т. д., и наконец, землевладения автономных городских общин и храмовых корпораций. Особняком стояли централизованные крупные царские хозяйства в Иране, где работали большими партиями бригадники-«курташ» (в основном подневольники рабского типа, но частично и наемные работники).

Частное рабовладение большой роли в производстве не играло. В крупных городских общинах бурно развивались частнособственнические и товарно-денежные отношения со своими неизбежными издержками в виде ростовщичества, долговой кабалы и долгового рабства, причем самую активную роль здесь играли крупные землевладельцы — вотчинники и сановники, жившие в городах. Частные владения таких магнатов могли быть разбросаны по всей империи.

В IV в. до н. э. держава Ахеменидов добилась некоторых политических успехов: по Анталкидову миру 387 г. до н. э. персы вернули контроль над греческими полисами Малой Азии на побережье Эгейского моря, в 343–342 гг. до н. э. энергичный Артаксеркс III (359–338 гг. до н. э.) снова захватил Египет, отпавший в 404 г. до н. э. Однако боевая сила империи к этому времени уже несколько десятилетий держалась главным образом на греческих наемниках, а население было совершенно отчуждено от правящей верхушки. Войны с греко-македонской армией Александра Македонского (334–330 гг. до н. э.) Ахемениды не выдержали не в последнюю очередь из-за личных качеств трусливого и вполне бездарного последнего ахеменидского царя Дария III (336–330 гг. до н. э.). Проиграв генеральные сражения при Иссе (333 г. до н. э.) и Гавгамелах (331 г. до н. э.), Дарий оставил Александру столицы своей империи и бежал в Северо-Восточный Иран, где был убит приближенными.

В 330–328 гг. до н. э. Александр подавил последние очаги сопротивления в восточных владениях Ахеменидов и воссоединил державу под своей властью.

Судьба «мировой державы» Азии после Ахеменидов

Исследователи недаром называют иногда Александра Македонского «последним Ахеменидом». Подобно создателю империи Киру Великому, Александр в основном сохранил государственный порядок и политическую концепцию захваченной им державы. Лишь первое место в составе «имперского народа» заняли теперь греко-македоняне, хотя и старая знать Ахеменидской державы, к неудовольствию тех, заняла почетное положение на службе нового царя, открыто покровительствовавшего ей. Была даже сфабрикована легенда о том, будто Дарий успел назначить Александра своим законным преемником. В исторических мифологемах иранской элиты Александр остался великим и справедливым национальным правителем Ирана (лишь впоследствии фанатичное зороастрийское жречество эпохи Сасанидов стало изображать его злейшим врагом Ирана и их веры, но так и не смогло искоренить традиционного образа «хорошего» Александра из иранской культуры).

Однако со смертью Александра его держава подверглась разделу между его полководцами, которые приняли царские титулы, взаимно признали друг друга, иными словами, отказались от концепции мирового владычества. Правители-диадохи («наследники») опирались на греко-македонские контингенты и взирали на местное население почти исключительно как на свою кормовую базу. Тем самым государственная традиция «мировой державы с ирано-месопотамским центром», основанная некогда мидянами и продолженная Ахеменидами, а вслед за ними и Александром, прекратила существование. Формальным ее концом можно считать 301 г. до н. э. — год гибели Антигона, последнего претендента на империю Александра в полном объеме.

Культура и мировоззрение Древнего Ирана. Зороастризм

Иранская цивилизация была относительно молодой: так, иранцы овладели письмом лишь незадолго до создания своей «мировой» державы. С другой стороны, иранцы широко использовали возможности взаимодействия с неиндоевропейскими культурами, в чьей среде они оказались, аккумулируя их достижения. Особого размаха процесс культурного синтеза достиг в рамках мировой державы Ахеменидов. Монументальное строительство дворцовых комплексов в Пасаргадах, Сузах и особенно Персеполе (VI–V вв. до н. э.) считается наиболее ярким проявлением имперской ахеменидской культуры и демонстрирует новые скульптурные и архитектурные стили, органично сочетающие влияния разных ближневосточных цивилизаций. В ападану (парадный дворец) Дария I в Персеполе вели лестницы, украшенные рельефами с изображениями царя, его придворных, армии и представителей тридцати трех народов империи с характерными особенностями облика и подати каждого из них.

Еще более важные и при этом вполне оригинальные достижения иранской культуры были связаны с развитием мировоззрения и религиозного учения зороастризма. Его основатель Заратуштра жил на востоке Ирана, в областях былой общности «авестийских ариев» в VII в. до н. э., вскоре после крушения их племенного объединения под ударами кочевников.

К тому времени, как упоминалось, иранцы выделяли два класса богов: «ахур», защитников и строителей природного и человеческого космоса, и «дайвов», сеющих хаос и смерть. Ложь и Правда считались особыми мировыми началами, питательными стихиями, соответственно, злых и добрых божеств. Вероятно, традиционной религии иранцев принадлежит и мысль о том, что каждая из групп богов имеет верховного предводителя: Ахура-Мазда возглавлял ахур, Анхро-Манью — дайвов. Сами иранцы, как обычно, почитали богов обеих групп: добрых — чтобы те даровали им добро, злых — чтобы те не причиняли им зла или причинили зло их врагам. Именно против этой практики выступил со своей проповедью Заратуштра.

В отличие от большинства религиозных реформаторов Заратуштра не утверждал онтологических богооткровенных догм и стремился поменять не столько картину мира, существовавшую у иранцев до него, сколько их ценностную ориентацию в рамках этой картины. Согласно Заратуштре, сутью движения всей Вселенной является противоборство равных по силе Ахура-Мазды и Анхро-Манью, т. е. доброго и злого начал. Все зло и боль в мире существуют по желанию Анхро-Манью, все радости и жизнь — по воле Ахура-Мазды: «Два изначальных духа принесли: первый — жизнь, второй — разрушение жизни. Между ними дайвы сделали выбор: они выбрали духа разрушения и все вместе портят жизнь людей. Оба изначальных духа явились, как пара близнецов, добрый и злой — в мысли, в слове, в деле».

Для людей недостойно и гибельно почитать из страха или ради сиюминутной выгоды всеобщих врагов — дайвов, стремящихся лишь к хаосу и разрушению. Человек должен занять свое место в битве вселенского Добра и Зла, участвуя в ней тремя орудиями: добрым словом, добрыми помыслами и добрыми делами — и признавая верховным владыкой одного лишь Ахура-Мазду, отрекаясь от всякого общения с дайвами и их почитателями; такой человек обеспечит себе воздаяние в загробном мире.