Читать интересную книгу На руинах - Галина Тер-Микаэлян

Увы, все испортил огромный железный сейф – при резком торможении «волги» сила инерции бросила его вперед, тяжелая махина всей своей массой ударила по спинке переднего сидения, оглушив водителя. «Волга», врезавшись в скалу, перевернулась, Коля погиб мгновенно, что же касается Жени, то сейф, отплясав свой последний танец, навалился на него сверху, сломав позвоночник.

Когда подоспевшие Самсонов и его люди общими усилиями подняли сейф, Женя лежал неподвижно. Его попробовали осторожно повернуть, и он пронзительно закричал от пронзившей спину острой боли. Ног и всей нижней части тела словно не существовало, и ему, Евгению Муромцеву, чья семья почти сплошь состояла из медиков, даже без консультации хирурга стало ясно, что с ним произошло. Неожиданно его затуманенный страданием взгляд скрестился со взглядом Самсонова.

– Позвоночник сломан, – с трудом прошептал он, – убейте меня, умоляю!

Бровь бизнесмена взлетела вверх, по губам его скользнула кривая усмешка.

– Зачем же? – холодно проговорил он, глядя на искаженное отчаянием лицо лежавшего на земле Жени. – Раз ты так сильно хотел жить – живи.

Глава двадцать девятая

На следующий день после похорон брата Сергей, вернувшись домой, почувствовал себя нехорошо, лег на диван полежать и уснул. Ему приснилась дочь, он знал это точно, хотя лицо и фигура ее словно окутаны были белесой дымкой. Она говорила, и слов ее было неслышно, но значение фраз ясно вставало в сознании:

«Опасность, папа, опасность! Разорви континуум, разорви!».

Постепенно туман, окутывающий фигуру дочери, рассеялся, и теперь это была не Таня, а огромная самка йети, державшая на руках детеныша, укутанного чем-то теплым. Внезапно Сергей осознал, что это не детеныш йети, а девочка лет шести-семи, и лицо ее показалось ему знакомым.

Он проснулся в холодном поту и не сразу осознал, где находится. В коридоре Маша что-то тихо говорила уходившим подругам. Попрощавшись, она заперла за ними дверь и всхлипнула.

– Don't worry, darling, you should care for the baby, – озабоченно произнес мужской голос – Джош, муж Маши не говорил по-русски.

Он увел ее в комнату и, по-видимому, прикрыл дверь, потому что голосов их стало неслышно. Сергей поднялся, пригладил волосы, шаркая разношенными шлепанцами, вышел в коридор и постучался к племяннице.

Маша лежала на кровати, Джош сидел рядом на стуле и держал ее за руку. Увидев дядю, она приподнялась и посмотрела на него распухшими от слез глазами.

– Почему, дядя Сережа, почему? – голос ее срывался. – В августе он чувствовал себя нормально, сам шутил, что давление у него, как у юноши, а сердце, как молоток. Почему так внезапно? Он плохо себя чувствовал?

Сергей присел на кровать в ногах у племянницы и поправил укрывавшее ее ноги одеяло.

– Родная, он был уже немолод, в таком возрасте все может случиться. Ты же знаешь, какая нервная у него была работа. Сейчас ты должна думать о ребенке и больше ни о чем. Может, я договорюсь, ляжешь в наш ведомственный роддом на профилактику? Отойдешь немного, витамины тебе поколют.

– Не нужны мне никакие витамины, со мной все в порядке! – резко возразила племянница.

Джош встревожено посмотрел на нее, потом перевел вопросительный взгляд на Сергея.

– What's wrong?

– Everything's OK, – виноватым тоном успокоил его Сергей – ему было неловко, что они говорят по-русски при не понимавшем их зяте, но у Маши, видно, сейчас не было сил что-то объяснять и переводить мужу.

– Где Женя, почему его не было на похоронах? Мы так плохо расстались в последний раз, но как он мог не прийти на похороны? Дядя Сережа, ты что-то от меня скрываешь.

– Ничего я не скрываю, я же говорил тебе – ему срочно нужно было уехать по делам. Я послал телеграмму, но…

– Куда он уехал? Мы уезжаем через три дня, я должна увидеть его перед отъездом, – полные слез глаза Маши обратились к мужу, и она сказала ему: – I must meet my brother!

– Yes, darling, don't overstrain yourself.

– He думаю, родная, что вам стоит ждать его возвращения, – нетвердым голосом возразил Сергей, – он вряд ли вернется раньше, чем через две недели. In two weeks, – перевел он зятю, который встревожено покачал головой.

– We can't wait for him! This week we must leave for Stockholm, otherwise they'll cancel our contract.

– Sure, you both must leave as soon as possible, – успокоил его Сергей.

Поцеловав Машу, он поднялся и вернулся к себе. Сел за стол и аккуратно записал в дневнике ежедневных наблюдений за своим состоянием:

«Сегодня самочувствие нормальное, в течение дня провалов в памяти не отмечалось. Ночью опять снился тот же сон – со мной говорила Таня. Кроме Тани я видел самку йети и на руках у нее девочку, лицо которой показалось мне очень знакомым – она напоминает мне кого-то из детей гинухцев».

Эрнест вернулся домой, когда Маша и Джош уже спали. Переодевшись, он вышел в коридор и, увидев полоску света, пробивавшуюся из комнаты дяди, негромко постучал в его дверь.

– Ты еще не спишь, дядя Сережа? Можно с тобой поговорить?

– Я слушаю, Эрик, – сняв очки и отложив в сторону бумаги, Сергей вопросительно посмотрел на племянника.

– Знаешь, дядя Сережа, я хочу знать все точно и подробно.

– В смысле?

– В смысле Жени. Мне каким-то нутром чудится, что версию о его срочном отъезде по делам ты изобрел для беременной Машки. Что с моим братом, где он? Какой смысл скрывать правду?

Сергей вздохнул и на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

– Почему ты решил, будто я скрываю правду? Что конкретно ты хочешь знать?

– Брось, дядя Сережа, я тебя знаю, говори все с самого начала. Машка спит, двери плотно закрыты, и она ничего не услышит. Я должен знать.

– Ну… хорошо, – Сергей рассказывал медленно, голос его звучал глухо и слегка дрожал, под конец он добавил: – Из Москвы приезжал следователь, сегодня утром я с ним говорил.

– Женю арестуют?

– Отнюдь, следователь уверил меня, что дело будет рассмотрено со всей объективностью. Кроме признания Жени других улик против него нет, его ищут только, как свидетеля. Полагают, что кто-то причастный к убийству, мог вынудить его написать признание. Следователь вел себя в высшей степени корректно – хотел побеседовать с тобой и с Машей, но поскольку вы во время убийства находились заграницей, он согласился со мной, что не стоит вас беспокоить, тем более Машу в ее положении.

– Это ужасно! – лицо Эрнеста стало чернее тучи. – Почему Женька написал это признание, кто мог его вынудить? Дядя Сережа, неужели кто-нибудь поверит, что мой брат мог…

– Петя поверил, – угрюмо ответил Сергей, – и это его убило. Лиза и Тимур тоже верят – они сами мне это сказали.

– Весь мир сошел с ума? Завтра я сам поеду в Москву, пойду на Петровку и поговорю со следователем. С Лизой и Тимуром тоже поговорю, они не имеют права…

– Нет, Эрнест, нет! Я не в силах вспоминать глаза Лизы – как она смотрела на меня, когда я стал с ними со всеми спорить и защищать Женю. Я накричал на ее мужа, назвал его молокососом и карьеристом. Угрожал, что обращусь к адвокатам и возбужу против них судебный процесс, что обращусь к общественности, что не позволю засадить моего племянника только для того, чтобы им поставить галочку и закрыть дело. Смерть Пети выбила меня из колеи, наверное, я был слишком резок, мне не следовало всего этого говорить. Чуть ли не наизусть помню ответ Лизы, она сказала: «Дядя Сережа, я понимаю, что вы защищаете свою кровь, а мы вам чужие. Но мы тоже будем защищать нашу сестру, которую убил ваш племянник, и нашу мать, которая из-за этого умерла!» Знаешь, никто никогда не смотрел на меня с таким презрением. Как она похожа на Халиду, эта девочка! После ее слов я повернулся и ушел, уехал из Москвы, даже не попрощавшись с мальчиками, а теперь умираю от стыда, мне больно.

– Почему? Ты был прав! Какое право она имеет так с тобой говорить? Ты заменял отца и Лизе с Тимуром, и их собственному отцу после того, как он осиротел! Нужно забрать у нее мальчиков – ты их усыновил, они твои сыновья. Если тебе трудно, я сделаю это сам.

Сергей покачал головой.

– Нет, Эрнест, тебе не стоит вмешиваться – пусть все идет, как идет.

– Что ж, как хочешь, – холодно ответил племянник, – в твои личные дела я, конечно, не имею права вмешиваться, но с обвинениями в адрес моего брата должен разобраться – вполне естественно, что, подписавшись под подобным признанием, он скрылся и боится выйти из укрытия.

– Пока лучше не ворошить этого, – медленно проговорил Сергей. – Я повторяю: обвинения ему никто не предъявляет. Когда первый страх пройдет, он опомнится и попытается с кем-нибудь из нас связаться. Если он невиновен…

– Что значит «если»?

– Давай, не будем ничего предполагать, Эрик.

– Ты что, хоть на мгновение можешь предположить, чтобы Женя… чтобы он… Это же дико!

– Дико. Но давай подождем. Уезжай спокойно, не нужно ничего делать – так будет лучше для Жени, поверь мне. Я обо всем позабочусь, буду держать тебя в курсе – если потребуется, ты приедешь.