Помню, несколько лет назад профессор Ястребов, выступая на банкете по поводу моего пятидесятилетия, сказал: «Сейчас во всем мире можно насчитать не более ста человек, побывавших на дне океана». И сидевший с ним рядом писатель Фазиль Искандер мрачно добавил: «Не считая утопленников». Действительно, дно океана, вроде бы такое близкое от нас, оказалось менее доступным, чем космос. И это не преувеличение. Сегодня доставить человека на поверхность Луны легче, чем на дно океана на пятикилометровую глубину. А выйти в открытый космос реальнее, чем в открытую воду на большой глубине. Научную лабораторию легче создать на орбите, чем в океане на глубине в несколько тысяч метров.
Первыми такими лабораториями стали подводные обитаемые аппараты, маленькие подводные лодки с прочным корпусом, способные опускаться на глубину в сотни и даже тысячи метров. Аппараты эти могут со скоростью до нескольких узлов двигаться в толще воды, ложиться на грунт или неподвижно зависать в толще воды в режиме полной тишины. Находящиеся в них люди имеют возможность в самой непосредственной близости наблюдать интересующие их объекты, отбирать образцы и пробы, проводить фото- и киносъемку.
Такой подводный обитаемый аппарат есть и на борту «Витязя». Построен он в Южном отделении нашего института, в Геленджике, назвали его «Аргусом», в честь мифического стоглазого сушества. У нашего «Аргуса» тоже много глаз — это три иллюминатора в обитаемом отсеке, откуда можно вести наблюдение и вверх и вниз, а также объективы фотокамер. Экипаж Аргуса состоит из трех человек; первый и второй пилот сидят наверху в креслах и перед ними — верхний иллюминатор, а пилот-наблюдатель лежит внизу, удобно устроившись на тюфяке, и ведет наблюдение через нижние иллюминаторы. Мне неоднократно доводилось принимать участие в погружениях и могу сказать, что под водой вести геологические наблюдения гораздо приятнее, чем на суше. Не надо карабкаться, рискуя сорваться, по горным кручам — тебя доставят со всеми удобствами на любую, даже самую отвесную скалу, — ведь «Аргус» может зависнуть в любой точке, приобретя нейтральную плавучесть (у пилотов это называется «в нуле»). Не нужно, примостившись где-нибудь на камне да еще под дождем или отмахиваясь от комаров, торопливо записывать в пикетажку результаты наблюдений. Здесь лежишь себе на мягком тюфяке, и глядя в иллюминатор, «наговариваешь» результаты наблюдений на магнитофон, а под рукой — тумблеры прожекторов и спусковой крючок фотокамеры. Кроме глаз у «Аргуса» есть и механическая рука — стальной манипулятор, которым можно взять с морского дна образцы растений и фауны или камни. В обитаемом отсеке поддерживается нормальное «комнатное» давление. Запас кислорода дает возможность экипажу находиться под водой до 48 часов, а подводные движители-винты позволяют аппарату перемещаться под водой со скоростью около двух узлов (две мили в час).
В нашем рейсе обслуживает «Аргус» его постоянный экипаж. Командир Виталий Булыга, инженеры Леонид Воронов и Сергей Холмов. Это молодые ребята, спокойные и немногословные, фанатично влюбленные в свой «Аргус» и в далеко небезопасные погружения. Круглые сутки возятся они в эллинге, где стоит аппарат, отлаживая его сложные механизмы и системы жизнеобеспечения. У них, как и у саперов, нет вариантов для ошибок. Характеры у ребят разные: Виталий — человек решительный, увлекающийся, иногда резковатый. Леонид — более мягкий, улыбчивый и спокойный. Сережа Холмов — задумчивый, немногословный и скромный, пишет стихи и песни, хотя показывать их по застенчивости не любит. Нервы у ребят — стальные. Я никогда не слышал, чтобы они раздражались и ссорились даже в самой критической ситуации.
Вспоминается драматический случай, когда несколько лет назад, во время одного из погружений неподалеку от Геленджика, «Аргус» ухитрился «влезть» под проложенный по дну толстый кабель. Кабель этот ни на каких картах отмечен не был. «Аргус» системой подводного маяка, которая позволила бы его найти под водой, не снабжен. Все попытки освободиться от кабеля оказались безуспешными — он так «ловко» вклинился между рубкой и сигнальным буйком, что ни работа винтами, ни даже аварийный сброс балласта для срочного всплытия не помогли. На этот случай предусмотрен в «Аргусе» аварийный буй на длинном и тонком тросе, который должен выстреливаться на поверхность. На буе установлена лампочка-мигалка и радиомаяк. Однако по нелепой случайности еще на суше буй этот поставили на стопор, «чтобы зря не выстреливался». Оставалось одно — лежать на грунте и ждать помощи сверху. При этом необходимо было экономить кислород: экипаж прекрасно понимал, что найти «Аргус» да еще и освободить его от кабеля будет нелегко. На берегу все были подняты по тревоге, для поисков и спасения использовали все возможные средства. Надо было спешить: 48 часов — срок небольшой. А на морском дне царило полное спокойствие — никакой паники и уныния. Нужно было продержаться, а для этого расходовать минимум кислорода. Известно, что меньше всего человек потребляет кислород, когда спит, и поэтому все время спали, оставляя одного вахтенного для связи. Сережа Холмов, например, проснувшись однажды, когда пошли уже вторые сутки и положение стало почти критическим, спросил: «Нас еще не нашли? Ну ладно, тогда я еще посплю». Попробуйте-ка спокойно заснуть в такой обстановке!
Виталия Булыгу я только один раз видел в разъяренном состоянии — когда при подъеме, во время сильной качки, «Аргус» ударился о борт судна, отчего погнулся и вышел из строя винт вертикального движителя. Наверное, если бы Виталий вывихнул собственную руку или ногу, то реагировал бы на это менее болезненно.
Кстати сказать, «Витязь» специально оборудован для спуска на воду подводного обитаемого аппарата. Для этого у него на корме есть специальная П-рама и уже упомянутый «слип», и труба у него раздвоена не для красоты, а чтобы вахтенный с мостика видел, что происходит на корме и отдавал нужные команды в машину. Экипаж «Аргуса» может занимать свои места прямо на борту судна в эллинге. После этого «потолок» эллинга автоматически раздвигается и сам «Аргус» на гидравлической платформе подается вверх на кормовую палубу. Здесь его цепляют тросом и с помощью П-рамы осторожно опускают в воду. Затем водолазы обеспечения отцепляют трос, и тогда «Аргус» готов к погружению. Связь с ним поддерживается по подводному телефону. А смена экипажа на воде проводится с помощью мотобота и специальной резиновой надувной лодки.
И все-таки подводный обитаемый аппарат человека на дне полностью заменить не может. Например, механической рукой никак не оторвешь образец породы от сплошной скалы. Мы много раз пытались это сделать, но ничего не вышло. А вот если опустить на дно водолаза, да еще с кувалдой, тогда, конечно, выйдет. Да и обзор из иллюминатора сравнительно невелик, а водолаз повернул голову — и все увидел. Вот и получается, что человек все равно должен научиться выходить в открытую воду на океанском дне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});