Егор не видел пионерской линейки, не слышал рапортов. Яркий огонь пионерского костра, разложенного на опушке Орехового холма, и веселые песни не привлекали его. Егор отвязал Барса, сел под ореховым деревом «Джаным» и задумался. Надежда на то, что ему удастся заставить ДР давать по пятьдесят литров сахарного сока, не оправдалась. Его изгнали из Зеленой лаборатории, и допустят ли снова туда? Хотел сделать дело, а вышел позор!
— Эх! — горестно сказал Егор.
— Эх! — повторил кто-то сзади.
Мальчик быстро обернулся — никого. Барс зарычал.
— Эх! — уж нарочно крикнул Егор.
— Эх! — опять послышалось позади.
На этот раз Барс вскочил, и Егор увидел чью-то голову, выглядывавшую из-за дерева.
— Ну ладно уж, выходите! — позвал Егор.
Из-за деревьев вышли Ромка, Топс и Гномик. Они нерешительно подошли и сели возле Егора. Гномик рассказал о каком-то незнакомом мальчишке, виденном в лесу на горе.
— Может быть, это Степка? — спросил Егор, опять готовый к борьбе.
— Наверное, Степка, — подтвердил Гномик.
— Может быть, созвать военный совет? — предложил Ромка. — Позовем Гюльнару?
— Хорошо, — сказал Егор, довольный, что есть возможность отвлечься от мыслей о ДР.
Ромка сбегал к Гюльнаре и, возвратившись, сказал, что Гюльнара просит созвать военный совет, когда окончится самодеятельность, а сейчас зовет Егора к костру.
— Вы идите, а я не приду. Не могу я сейчас веселиться, — отказался Егор.
Оставшись один, он опять вздохнул, и тотчас же, как эхо, опять донесся ответный вздох.
— Ну, кто еще там? — раздраженно крикнул Егор. Из темноты вышла Люда.
— Ах, что ты наделал, Егор! — с укором сказала она. — Папа говорит, что ничего не получилось из твоего опыта.
— А ведь Василий Александрович обещал об этом никому не рассказывать.
— Неужели ты сам, Егор, не рассказал бы о своей неудаче мне, своему другу?
— Ну, рассказал бы… немного погодя, — смутился Егор. — Ты понимаешь, как мне сейчас тяжело! Я погубил лучшее из всех растений! Понимаешь, я сам! Решил удобрить этим съедобным белком. Ну зачем? — воскликнул Егор вне себя от огорчения. — Зачем?
— Ты понимаешь, Егор, сюда едет новый секретарь обкома партии по сельскому хозяйству. Он недавно прибыл из Москвы и спрашивал по телефону секретаря райкома в Джелал-Буйнаке, как работают Искандер и папа… Секретарь на-днях приедет сюда, к нам… Он приедет, и такая беда — доящееся погибает на глазах! Папа решил убрать ДР — 4…
— А где сейчас Василий Александрович? — спросил взволнованный Егор.
— Пошел в Зеленую лабораторию.
Егор испуганно посмотрел на Люду. Из-за него сейчас Василий Александрович выбросит ДР № 4, и он, Егор, навсегда останется виновником этой неудачи! Неужели нельзя что-нибудь сделать?
— Бежим к нему, Люда! — попросил он.
И они побежали. Скоро Егор и Люда были в Зеленой лаборатории. Увидев ученого возле ДР № 4, они остановились.
— Василий Александрович, — сказал Егор умоляющим голосом, — не выбрасывайте ДР — 4, оно выздоровеет! Честное слово! Что-нибудь придумайте… Я себе никогда этого не прощу!
Василий Александрович стоял на коленях возле ДР № 4 и осторожно разрывал руками землю. Он был так поглощен своим занятием, что даже не оглянулся на говорившего. Жесты его были медленные. Он поднес горсть земли к глазам и долго, внимательно рассматривал ее. Затем он осторожно растер землю в пальцах, судорожно вздохнул и сел возле растения.
— Видите? — с каким-то непонятным Егору вдохновением спросил он.
Егор и Люда промолчали, потому что ничего, кроме обыкновенной земли, не видели.
Василий Александрович вскочил в странном возбуждении, схватил Егора за плечо с необычной для него силой и крикнул:
— Рассказывайте!
Егор решил, что ученый очень сердится на него, и это подействовало на мальчика удручающе. Тем более что он уже рассказал все, что он делал с ДР № 4. Приученный к дисциплине, он все же снова перечислил, на этот раз более подробно, все, что он делал с ДР № 4. Василий Александрович задал множество вопросов. Когда Егор ответил на последний вопрос, Василий Александрович долго молчал, а потом воскликнул:
— Красивая идея! Великая гипотеза! Нет, только подумать… Неужели возможно?..
Но Егор и Люда ничего не понимали.
— Папа, в чем дело, ну расскажи! — просила Люда. Но Василий Александрович не пожелал удовлетворить любопытство дочери. Он заставил Егора измерить слой вспухшей земли. Потом Егору пришлось не только разыскать палочку, которой он делал углубления в земле для микробелка, но принести бутылку с остатками микробелка и снова полезть на чердак с веником и намести в блюдечко минеральных солей.
А потом Егор помог Василию Александровичу повторить то же самое, что делал он с ДР № 4: проделать прутиком дырочки в земле, опустить туда немного микробелка, присыпать подкормкой и затоптать землю ногами. Все это сделали невдалеке от ДР, где была такая же почва и в арыке текла вода из водоема. Потом Егор включил электросолнце.
Это началось уже через сорок минут. Сначала на плотной земле появились трещины. Первым их заметил Василий Александрович. Трещины, как паутина, покрыли весь опытный участок. Потом почва начала пухнуть. Егор, может быть, и не заметил бы этого, но Василий Александрович заставил его взять листок бумаги и записывать под диктовку.
Василий Александрович, глядя на часы и пробуя прутом вспухшую землю, диктовал, а Егор записывал. Ученый делался все веселее и веселее.
— Да вы понимаете, что это такое? — вдруг крикнул он и засмеялся.
Но ни Егор, ни Люда ничего не понимали.
— Биовспашка, вот что это такое, хотя еще нет такого слова и никто не видел то, что видим мы!
Но Егор воспринял эти слова без всякого энтузиазма.
— Ну как вы не понимаете! — горячился Василий Александрович. Он на мгновение задумался и стал говорить быстро-быстро, сам увлекаясь сказанным: — Поле, и на нем нет никаких железных борон. Никакие железные орудия не разрушают, пусть хоть и немного, структуру почвы. По полю едет странная машина: длинный барабан на двух колесах, а на барабане посажено что-то вроде стальных спиц. Едет такая машина по целине, и спицы то и дело вонзаются в почву. Проходит час, второй… и вдруг все необъятное поле вспухает, поднимается, как на дрожжах… Особый вид микробов или дрожжей вспахал почву, вернее сказать — разрыхлил, а структура ее не нарушена, структурные комочки сохранены.
— И на машине нет человека, машина управляется по радио, — поспешно и громко сказал Егор.