Читать интересную книгу "Диктатор - Сергей Александрович Снегов"

возвращение к власти заслуживавшим его речи к народу. Он рассказал о Войтюке и о том, как успешно проходил обман шпиона, и о том, как президент Кортезии поддался на обман и ассигновал огромные деньги на подрывные действия против самого себя. Не скрыл Гамов и того, что противник Аментолы сенатор Леонард Бернулли вовсе не был платным агентом Латании, а, напротив, яростно боролся против нас. И эта его опасная борьба, грозившая разоблачением наших секретных планов, заставила похитить сенатора и объявить нашим агентом, чтобы опорочить все его высказывания и предложения. Но скоро стало ясно, что далеко не все, знающие Бернулли, верят в его предательство, как поверил сам президент Кортезии. И, чтобы большой стратегический обман стал неотвергаемым, Семипалов предложил, чтобы и с ним сыграли ту же обманную игру, что была разыграна с сенатором: объявить всему миру, что он, Андрей Семипалов, второе лицо в правительстве, является скрытым врагом диктатора, что он надеялся захватить власть, что ради этого пошел на сговор с врагами и что измена его была оплачена огромной суммой правительством Кортезии. Семипалова осудили и публично повесили. И теперь я, продолжал Гамов, счастлив сообщить миру, что казни не было и быть не могло, а сам Семипалов после хорошо разыгранного спектакля жил в отведенной ему резиденции, отдыхал и лечился. И все, чего мы ждали от мнимого предательства, точно исполнилось - враги поверили во все, в чем их уверяли, совершали одно за другим подсказанные им действия - и теперь пожинают плоды своей слепоты.

- И я бесконечно рад, что Семипалов воротился в Адан и возобновил работу, - так закончил Гамов свою речь. - Под его председательством прошли очередные заседания Ядра. Он организовал захват маршала Вакселя и его генералов, освобождение наших военнопленных, арест конференции в Ферморе. Великий водолетный флот, любимое детище генерала Семипалова, поднялся в воздух по его команде и совершил великий поворот в войне. А теперь я попрошу творца нашей водолетной мощи, организатора наших военных побед, моего друга Андрея Семипалова показаться перед вами.

Я бы жестоко соврал, если бы сказал, что слушал Гамова спокойно. Он с такой искренностью, так горячо говорил обо мне, что я разволновался до потери голоса. Еще долго потом обсуждалось, почему после приглашения мне появиться на экране, экран вдруг погас и минут пять ничего не показывал. И я начал именно с этого, всякое другое начало было бы неискренним.

- Друзья мои, простите, что заставил вас ждать, нужно было успокоиться. И не сердитесь, что не произнесу даже малой речи, еще не могу. Одно скажу: спасибо всем тем, кто радуется моему воскрешению из небытия. Сейчас я снова в строю - для вас, вместе с вами.

Павел Прищепа попенял мне потом, что надо было выступить посолидней - не просто эмоционально, а политически весомо. У Гамова эмоции всегда сопровождают политику - было с кого брать пример.

Впрочем, и Прищепа понимал, что подражать Гамову можно, а равняться с ним трудно - даже при кратковременном появлении на экране.

7

Кортезы оправились от удара быстрей, чем мы рассчитывали. Появился новый командующий армией кортезов и примкнувшими к ней войсками родеров, ламаров и патинов. Им стал не кортез, а родер - корпусной генерал Март Троншке. Он соединил в своих руках общее командование союзными армиями. Он сразу понял, что нельзя рассчитывать ни на нашу слабость, ни, тем более, на нашу глупость, и начал с того, чем закончил Ваксель. Он испугался нас. Он понял, что если не принять чрезвычайных мер, то и ему уготована участь предшественника. А когда пугается умный и храбрый генерал, то никакое действие ему не кажется чрезвычайным. Март Троншке внезапно обрушил на нас сосредоточенный удар своих объединенных армий.

И нанес его не нашим основным силам, не по фронту, оттесненному в глубь страны, а по собственному тылу, где мы концентрировали освобожденных военнопленных, превращая их беспорядочные толпы в боевую силу. Троншке понял, почему мы не стремимся перебросить на родину освобожденных солдат и вывозим лишь больных и раненых, а в бывшие лагеря доставляем одежду и оружие. Он хорошо изучил нашу боевую биографию, этот новый главнокомандующий, корпусной генерал Март Троншке. Он запомнил, как мы - всего две дивизии - свирепствовали в тылу у тех же кортезов, как заставили целую их армию принять сражение повернутым фронтом и прорезали ту армию, как острый нож прорезает парусину. Троншке понимал, что если промедлит, то скоро на него навалятся и с фронта, и с тыла - и натиск с обеих сторон будет тысячекратно жесточе того, какой когда-то помог нам вырваться из окружения. И оставив на фронте лишь оборону, он быстро двигался назад, в захваченные нами с воздуха районы - на центры создаваемой нами новой армии.

Пеано потребовал срочного созыва Ядра.

- Наша разведка оскандалилась, нашему штабу отказала проницательность. Наше командование показало нерасторопность! - так сурово оценил все наши действия - и свои в первую очередь - наш обычно улыбчивый командующий: даже тень улыбки не озаряла его посуровевшего лица. Был тот редчайший случай, когда Пеано считал недопустимым скрывать свое плохое настроение. - Без немедленных энергичных действий создание в тылу врага боеспособной армии обречено на провал.

- Откроем наступление на фронте? - спросил Гамов.

- Троншке учитывает такую возможность. Он будет отчаянно обороняться на фронте, но не снимет ни одной дивизии из тех, что движутся на повторный захват освобожденных пленных.

- Надо вывозить пленных, - подал голос Пустовойт.

- Самое неудачное решение! - отрезал Пеано - и опять без своей обычной вежливости. - Равносильное отказу от создания в тылу врага боеспособной армии.

- Согласен, Пеано, - сказал я. - Наши освобожденные пленные страшны Троншке в его тылу, а на родине они лишь немного увеличат число мобилизованных в армию.

- Вы говорили, Пеано, о действиях чрезвычайной энергичности? - сказал Гамов.

- Да, энергичных и решительных. Я наметил шесть городов для сосредоточения бывших пленных. В каждый направляются освобожденные из ближних лагерей, продовольствие и снаряжение с захваченных баз, по воздуху к ним перебрасывают оружие и боевые пополнения. «Закольцеваться!» - вот единственная команда, которую я отдаю нашим войскам в тылу врага. Преимущество в воздухе у нас абсолютное. Мы сможем непрерывно усиливать оборону этих центров - до поры, пока они сами не смогут выйти в поле как мобильная армия. Это произойдет в день, когда мы двинем на врага весь западный фронт.

- Разведку сегодня критиковали справедливо, - сказал Гамов. - Но я хотел бы