Профессор Сикорский ссылался на известного ученого, который беседовал со многими евреями, и многие из них отлично знают о существовании ритуала, но они не могут пойти против остального еврейства, то есть не могут об этом сказать... хотя в душе отлично сознают, что их соплеменники совершают несправедливость...
Секта эта до сих пор не открыта и мы можем делать только предположения, что существуют отдельные изуверы, толкующие это учение так или иначе. Но об этом можно судить на основании тех процессов, которые имели место... ни один процесс рассмотрен не был и всегда говорилось – разве можно верить процессам, на которых под пытками вырывали сознание. Но, например, был процесс Гюльзнера в 1899 году, когда мы знаем, что пытки в Богемии не применялось, и тогда это было установлено без пыток, так же, как из целого ряда процессов видно, что еврей такой-то сознался, что погребать убитого "гоя" нельзя, что его можно только выбросить. Из целого ряда других процессов видно, что кровь собиралась для каббалистических целей, что евреи употребляли кровь и что она была выпущена путем целого ряда уколов... Я этих процессов не привожу, но о них давал заключение патер Пранайтис, и он свои исследования проверил на основании научных источников.
{56} Кроме того, у нас было дело Саратовское, оно было подробно осмотрено... Между этим делом и настоящим можно провести весьма строгую параллель. Как в том, так и этом деле есть много чрезвычайно сходных обстоятельств... По Саратовскому делу были обвинены, по мнению большинства Государственного Совета, утвержденного Императором Александром II, несколько евреев: Юшович, Шлиферман и Улов [242], трое оставлены под подозрением, а русские христиане были сосланы в Сибирь на поселение, потому что тоже принимали некоторое участие в этом преступлении, в этом ритуальном убийстве двух мальчиков-христиан, причем из них была выточена кровь и они были обрезаны...
Карабчевский: Ничего подобного не было...
Председатель: Оказалось потом, что ритуального убийства не было.
Прокурор: Путем истязания, путем обрезания они были умерщвлены... Эти евреи были признаны виновными и в протоколе этого дела... было указание одного еврея, что две бутылки крови были отправлены любавичскому раввину, а если вспомнить, что любавический раввин не кто иной, как Шнеерсон, то для нас это обстоятельство, конечно, представляет интерес. Правда, любавический раввин не был предан суду за то, что ему посылалась кровь, но это было установлено...
Я упомяну лишь о Велижском деле, на которое так часто ссылается защита и которое окончилось оправданием... Государь Император Николай Павлович... утвердил это мнение, сказав, что другого мнения и не могло последовать за недостаточностью доводов в отношении евреев, но в то же время Государь Император сказал: «внутреннего убеждения у меня, что это убийство не совершено евреями, нет и быть не может... Я отнюдь не думаю, чтобы этот изуверский обычай, столь порочащий отдельных евреев, как и отдельных христиан, чтобы этот обычай был общий всему еврейскому {57} народу, но тем не менее я допускаю, что отдельные изуверы-евреи этот обычай применяют...».
Гг. присяжные заседатели, я полагаю, что это дело будет, действительно, в своем роде единственным в летописях и что вы в настоящий момент... играете историческую роль. Мне почему-то кажется, что Андрюша Ющинский, погибший и умерщвленный столь безчеловечно... представляет из себя ту жертву, о которой России и русским людям нужно помнить ежедневно... Среди русских людей есть много благородных и выдающихся во всех отношениях, но иногда приходится замечать отсутствие той твердости, того мужества и присутствие того страха, который заставляет их иногда смягчать свои сердца и относиться очень снисходительно к тем лицам, которые совершают преступления. В настоящее время Киев украшается... памятником Петру Аркадьевичу Столыпину... И этот памятник... должен, прежде всего, неукоснительно напоминать о том мужестве и безстрашии, с которым этот человек в течение нескольких лет стоял на страже закона и на страже России, исполняя свой долг и, наконец, своей кровью запечатлел этот долг. Вот это мужество, это безстрашие и должно иногда руководить нами в наших деяниях и, что бы ни сказало общество, как бы оно ни отнеслось к тому или иному приговору, который вы вынесете, для вас, конечно, несть ни эллин, ни иудей, но не должно быть и страха иудейского и вы должны произнести только тот приговор, который вам подскажет ваша совесть...
Пусть это имя Бейлиса никогда не заслонит у русского человека имени Андрюши Ющинского. Два года тому назад он был никому неведом, теперь имя его у всех на устах, это имя мученика, имя дорогое для русского человека и к этой могиле мученика, я не сомневаюсь, будут притекать русские люди и будут молиться над его страданиями... И, гг. присяжные заседатели, если мы вспомним об образе этого замученного человека и если мы посмотрим на этого фанатика, который совершил злодеяние своими руками... мы должны произнести над ним приговор, которого он заслуживает, мы не побоимся произнести этот приговор, хотя бы это было страшно и грозило тяжелыми последствиями... {58} А вам я могу пожелать только одного, – чтобы в вашем суде помог вам Бог. ...
Тридцатый день 24 октября 1913 года
Речь Замысловского
[Речь Г.Г. Замысловского сначала почти полностью повторяет сказанное прокурором по сути, хотя и отличается от нее стилем изложения, своеобразием речи оратора... Мы решили значительно сократить эту часть выступления гражданского истца. – Ред.]
Господа судьи и господа присяжные заседатели! Вчера г. прокурор настолько на мой взгляд верно, правильно и широко нарисовал общую картину дела и его значение, что это позволяет мне сразу начать свою речь с чисто делового и фактического разбора отдельных улик и обстоятельств...
Я должен сделать это, начав... с тех многочисленных версий, где заподозривались невинные люди... Это заподозривание сначала Александры Ющинской [Приходько], затем Федора Нежинского, потом Луки Приходько. Само собой разумеется, что эти люди невинны, что ни малейшего подозрения на них в настоящее время быть не может. Следовательно, эти версии интересны нам... вследствие других соображений.
Они... показывают, как органы сыска, начальник сыскной полиции Мищук и другой начальник сыскной полиции, Красовский, как они сразу же пошли пути, который мало назвать ошибочным, который надо назвать заведомо неверным... Мы и утверждаем, что тут были не ошибки, а направление розысков по заведомо неверному следу, что при этих розысках допускались приемы... безчеловеческие и преступные, а раз это было так, то несомненно была та рука, та невидимая и таинственная {59} рука, которая подвигла этих агентов сыска вот на такие деяния...
{60} ...Действия Мищука заключались в том, что Мищук ни за что... не хотел идти на Лукьяновку, он хотел отводить розыски от Лукьяновки... Когда пригласили Красовского, то, чтобы приобрести доверие начальства... он должен был идти на Лукьяновку искать там... И двойственность Красовского устанавливается опять-таки фактически... Вам прокурор ссылался на допрос Красовского в июле, допрос, указывающий, что по его убеждению убийство как раз было на заводе... А сам же Красовский принужден признать, что в конце мая он... высказывал генерал-губернатору полное убеждение, что убили воры. Вот когда разговор идет о "союзниках" [членах Союза Русского Народа. – Ред.], тут еще Красовский может вывернуться, Он говорит: «да, союзникам говорил, что убийство ритуальное, но говорил для того, чтобы они отстали. Это люди фанатичные, их не своротишь с убеждения...»
А в отношении завода? Вот что Полищук говорит, – были и там розыски, отобрали какие-то книги, и ... было даже большое безпокойство среди евреев, и записи на книгах были. Что же сделали с этими книгами? Их привез Красовский в Гостиницу "Орион" [где он жил], и там они несколько дней пролежали. Затем книги были доставлены следователю и следователь в них ничего подозрительного не нашел. Но, господа, вопрос в том, – те ли самые книги были доставлены следователю или иные. Ведь это вопрос доверия к Красовскому. Если мы Красовскому верим, то должны признать, что книги те самые, а если не верим... Те, которые заключали и возбудили подозрения евреев, они ведь могли исчезнуть...