— Значит, теперь ты живешь в Бразилии?
Том не счел нужным говорить ей, что стал самым богатым человеком этой страны. Жизнь закалила его, и он смело шел на риск. Бриллианты всегда считались монополией португальского короля, и Тому, который нашел бриллианты, удалось контрабандой вывезти камни и тайно продать их в Амстердаме, где их огранили. Весь капитал он вложил в землю. А когда год назад умер Себастьян да Севера, оставивший ему свое поместье, то вместе с собственными землями владение Тома стало крупнейшим в Бразилии.
— Я увезу тебя домой, Шарлотта, — коротко сказал Том. Домой с Томом! У Шарлотты закружилась голова. Она закрыла глаза.
— Да, кстати, — как бы между прочим спросил он, — а куда мы едем в этой карете?
Шарлотте пришлось вернуться с небес на землю. Она опасалась ехать с Томом в одну из широко известных гостиниц Лиссабона — она была очень заметной дамой, а он — слишком популярным человеком, а она не хотела, чтобы до Карлоса дошли слухи о них. Карлосу она все скажет сама — но пока ей не хотелось об этом думать. Сейчас она могла думать только об одном — они с Томом никогда не расстанутся…
Размышления Шарлотты о том, куда направить карету, были прерваны тревожными мыслями о дочери. На ее вопрос, что Кассандра намерена делать, если ее планы будут нарушены, та сказала, что Лидс ей в этом случае назначил встречу у разрушенной церквушки под стенами замка Сан-Жоржи. Если же она не найдет его там сразу, то должна остановиться на небольшом постоялом дворе в соседней деревушке. Постоялый двор не без остроумия именовался «Замок».
— На небольшой постоялый двор, — в раздумье ответила она. — Там нас никто не найдет…
Эти слова заставили Тома напрячься.
— Ты снова замужем, — догадался он.
— Ах, Том! — воскликнула Шарлотта, умоляюще глядя на него. — Роэн долгие годы держал меня в плену, а когда я вырвалась на свободу, меня спас Карлос. Он увез меня в Испанию. Да, я вышла за него замуж: он подарил мне новую жизнь, если бы не он — я бы умерла, Ах, Том, пожалуйста, постарайся меня понять!
Том отвел взгляд. Шарлотта была его единственной любовью — но получалось так, что всю жизнь она принадлежит другим! Его сильные руки сжались в кулаки, но голос звучал спокойно:
— Мы примем то, что даст нам судьба, Шарлотта. Сколько времени ты сможешь провести со мной?
Ах, как ей хотелось сказать: «Всю жизнь. Том!» Карлос чувствовал себя слишком плохо, чтобы ехать на прием к Варваэзам, но он настоял на ее поездке. Он просил ее по возвращении не будить его. И обещал дать ей утром возможность выспаться. А встретятся они за ленчем, после того, как он посетит мессу, ведь завтра День Всех Святых!
— Мы можем оставаться вместе до десяти утра. Том.
— Значит, до десяти утра, Шарлотта. — В его голосе звучала горечь. — Ведь я не имею на тебя прав…
— Я никогда не переставала любить тебя, Том! — воскликнула Шарлотта с болью в голосе. — Ни на секунду…
Том дал себе слово, что завтра во что бы то ни стало увезет Шарлотту — кто бы и что бы ни стояло между ними. Но об этом он промолчал, а вслух сказал:
— Я купил в Англии поместье, Шарлотта. Это — самый красивый дом на свете — по крайней мере так мне когда-то сказала одна девушка.
У Шарлотты перехватило дыхание.
— Ты купил замок Страуд? — дрожащим голосом спросила она. — Зачем?
— Ради воспоминаний, — ответил он, нежно прикасаясь пальцами к ее щеке. — Я помнил девушку, которая так его любила, девушку, которую считал погибшей… И сказал себе, что если смогу иногда приезжать туда, то буду чувствовать себя ближе к ней. Я смотрел в огонь камина и воображал, что она сидит рядом…
Шарлотта схватила его за руку и потерлась об нее щекой. Глаза у нее сияли.
— Том, — прошептала она, — я недостойна тебя! Карета уже подъехала к постоялому двору, и возница (Шарлотта заверила Тома, что он ей предан и она может ему доверять) забарабанил в дверь небольшого одноэтажного дома. Заспанный хозяин постоялого двора наконец открыл им дверь, и возница приказал ему приготовить приезжим комнату.
Спрятав лицо под мантильей, Шарлотта под руку с Томом вошла на постоялый двор, и они сразу же оказались в отведенной им комнате с видом на Лиссабон — на удивление уютной. Но Шарлотта не видела этой комнаты, освещенной светом единственной свечи. Она сбросила мантилью, сняла парик — и распустила свои золотые волосы. В голосе ее звучала боль.
— Жизнь — это западня, Том, — медленно проговорила она. — Я поняла: она вот-вот захлопнется. Я не смогу бросить Карлоса, причинить ему боль, как бы ни влекло меня к тебе сердце. У нас есть только эта ночь…
Том был печален. Шарлотта всегда представлялась ему хрупким цветком, гнущимся на ветру. Он не подозревал, что она сделана из стали.
— Я не сделаю ничего, что причинило бы тебе боль, — хриплым голосом вымолвил он.
— Когда завтра утром за мной приедет карета, для нас наступит конец. Том, — дрожащим голосом сказала она.
— Значит, так тому и быть.
Том задул свечу, и они бросились друг к другу в объятия, словно никогда не расставались. Губы Тома прикасались к ней почти молитвенно, он касался ее так, будто она была бесценным сокровищем.
Шарлотта отдалась бешеному потоку чувств. Произошло чудо. Том вернулся, восстал из мертвых, он снова принадлежал ей… Она не помнила, как он отнес ее на кровать. Только почувствовала, как с нее слетают одежды, ощутила его нагое тело — и вернулась в прошлое, снова став юной и пылкой. За окном были не огни чужого города, а серебряный блеск Дервента. Она считала, что стала холодной: прошло уже два года с тех пор, как Карлос в последний раз любил ее, — но теперь все ее чувства вдруг ожили, и она трепетала, отдаваясь ласкам Тома. Ее тело подчинилось ритму его сердца, покачиванию его бедер… Он вернулся, вернулся, ее жизнь снова стада прекрасной… Ее чувства пели, и она радостно принимала в себя его тело, которое обещало, обещало… Ей хотелось, чтобы эти мгновения продлились вечно, — но волны экстаза вздымались все выше и в конце концов поглотили ее.
— Том! — прошептала она отчаянно. — Ах, Том, как мне тебя не хватало!
И волшебство страсти осталось с ними даже тогда, когда их тела разъединились. Они продолжали касаться друг друга, наслаждаясь теплом и нежностью утоленной страсти.
Слов не хватало, чтобы выразить свои чувства. Но слова им не были нужны. Их сердца бились в унисон, их сострадание друг другу и взаимное влечение были безграничны. Два человека, созданные друг для друга, — они понимали это. И на короткие часы решили не думать о том, что все скоро закончится.
Измучившись счастьем и любовью, они провалились в сон — и спали до восхода солнца.