Молчаливою строгостью он стоял перед нами в преддверии своих слов: о Христе.
14Молчаливый жест строгости в нем обращался к нам и к себе: "Надо молиться и бодрствовать!" Перед собой и нами стоял с этим жестом преддверия слов о Христе: строгость молчания перерождает в склонение перетрясенности; молчание строгости, — как просьба к нам: себя подготовить! Соединились: пастух и учитель; преклонение соединялось с напоминанием о тайнах пути… ЗА ЗВЕЗДОЮ, в нас взрывая томление и тоску, как предтеч желанья рожденья; вот базис его учения о самопознании; из души извлекал литанию, которую проводит М. Коллинз: "Я желаю рождения. Я готов быть сожженным и уничтоженным; ибо это и есть рождение"39'.
Слова М. Коллинз: "Желание рождения сопровождается в первых сознательных опытах ученика чувством, что ничего нет".
Дух повергается в "трепет и ужас". Про "ученика" Коллинз говорит, что страдания его у порога рождения "ужасны, потому что состояние это представляется ему безысходным. Оно известно, как ОБРЯД УЖАСА".
ОБРЯД УЖАСА ПРЕДВАРЯЕТ — себя нахождение в храме.
15Слова Штейнера о Христе в лекциях о Христе стоят мне звучащими в храме. Внутри храма — переживанье МИСТЕРИИ; ощущение, что "ныне силы небесные с нами невидимо служат" ощущение курсов его о Христе: лейпцигского, базельского, христианийского и норчоппингского[392]. Но предварение — строгость молчания в докторе. Такой строгостью, предварявшей "Евангелие от Марка" — курса, читанного в Базеле в сентябре 12 года, — строгость его мюнхенского курса "О Вечности и Мгновении", читанного в августе того же года[393]; в последнем нет слов о Христе; в нем — учитель тайн первых этапов; этапы показаны с подчерком: в труде "нудится" желанье рождения; в курсе не было ни САНТИМЕНТОВ, ни УТЕШЕНИЙ: рисовал выход "Я" в астрал, как почти колесование бегом в колесе; с души слетал крик: "Для чего стремление к посвящению, если оно — КAMАЛОКА?"
С чувством КАМАЛОКИ разъехались из Мюнхена, чтобы съехаться в Базеле, с почти стоном: "Боже мой, — почто ты покинул меня!" Душа спрашивала себя: "Можешь ли ты желать пути, — если ПУТЬ разрывает душу и твое будущее в нем — ПАДЕНИЕ!" Осознавались слова Коллинз об ОБРЯДЕ УЖАСА: об одиночестве без высшего "Я", Руководителя, Учителя, Бога. Вот что вызвал в нас мюнхенский лозунг Штейнера: "Перемените пути!"
Таково впечатление мое от впервые услышанного мной курса Штейнера; Штейнер в нем — "Учитель" строгий; одна душа, с которой я был близок в года, предшествовавшие приходу к Штейнеру, переживала то же впечатление; мы оба когда — то учились правде жизни; учившая нас выглядела МАТЕРЬЮ, а не "УЧИТЕЛЕМ"; судьба взяла МАТЬ; возвращаясь с первого свидания с доктором, знакомая моя сказала: "Доктор — не "МАТЬ", а "МАЧЕХА", у которой мы лишь вынуждены учиться". Его требовательность давила; с нею — то он нас ввел в мюнхенский курс, гле ставил ПУТЬ, как СТРАДАНИЕ: не надеялись, что вынесем; ощущали нечто, подобное разгрому; вставали строчки:
Когда, душа, просилась ты
Погибнуть, иль любить…[394]
Недели ожидания курса в Базеле стоят, как обращение к душе с этими словами.
Это был как бы "обряд ужаса" при желании: родиться; его во мне вызвал доктор; я его отстрадал; и тогда доктор явился с курсом "Евангелие от Марка", вскрывающим посвятительные моменты в событиях жизни Иисуса Христа; он был уже другим; указывающим на тайну жизни и на дух жизни; и я воскрес к жизни; пережитое на мюнхенском курсе и после него было необходимейшим потрясением до… — встряски стихий, необходимой для восприятия "Евангелия от Марка", которое доктор характеризует Евангелием стихийного тела. В этом курсе доктор — не только лектор, но и терапевт, совершающий в преддверии необходимую операцию над глазами, ушами: чтобы глаза ВИДЕЛИ, а уши — СЛЫШАЛИ.
16Вспоминая лейпцигский курс, — вспоминаю и период, ему предшествующий, ибо он включен в курс; без него — не было б у меня органов восприятия курса; это — НОЯБРЬ, ДЕКАБРЬ, время поста и встающего желания: искоренить в себе слишком человеческое; Колинз называет состояние это "Испытанием огнем", "которое… состоит в сожигании и уничтожении всех примесей человеческой природы"; это — преддверие к возвращению тебе человечности взамен человечности животной; состояние как бы ИСПЫТАНИЯ ОГНЕМ вызвано — молчанием доктора; молчание приуготовило к пониманию курса в Лейпциге; в период, предшествующий курсу, — Штейнер молчал особенно; ездил по Германии с ракурсами сказанного о Христе в Христиании; повтор был молчанием; в Христиании стоял открытый духовному миру и нам; в Германии он изменил "КАК" темы; говорил с опущенным забралом; в тоне было — взывание; слова секли, как меч: "Покайтесь, переменитесь!" Он МОЛЧАЛ о том, что было ОТКРОВЕННО сказано в Христиании; в Берлине, в Мюнхене, в Штутгарте, в Нюренберге стоял он мне тяжело закованным рыцарем, потрясающим и угрожающим в своих объездах антропософских центров, убирая надежду и запирая двери! Он знал: отсюда съедутся в Лейпциг: с последними усилиями иметь глаза и уши.
Свершилось: в Лейпциге опустилась аура любви; и Силы Жизни — присутствовали: "Ныне Силы небесные с нами невидимо". Кто был в Лейпциге, тот знает, что это не — мои бессмысленные мечтания. Лейпциг стал ХРАМОМ мистерии. Для лиц, приехавших к курсу издалека, необходимо свидетельство лица, стоявшего в те дни вблизи доктора и видевшего строгость его молчания: "Переменитесь для свершения Сил!" Громада курса не в тексте: в молчании слушавших, перетрясенных событиями и внутренними еще до курса: желание Рождения, обряд ужаса создали в Лейпциге атмосферу "чертога". "Чертог" нудился усилием душ (доктора и окружавших); и он — зажегся (мог НЕ ЗАЖЕЧЬСЯ); "Чертог обучения" — был в Лейпциге; душа повторяла в дни Лейпцига литанию, которую пытается передать Коллинз в словах: "В наступающем году я буду пребывать в святилище любви; я не нарушу законов любви… Я прошу, чтобы дух, долженствующий родиться… был любим Братством душ!"
Доктор вел к Лейпцигу, вызывая возможности в ЧЕРТОГЕ ЛЮБВИ говорить о Христе; и сам готовился к событиям курса; в ноябре говорилось: "Доктор — не принимает; он занят очень ответственным духовным исследованием".
17Путь к курсу, читанному в Христиании (в октябре 1913 г.), как в пути к курсам о Христе, для имеющих глаза, — правомерное томление, как им поставленный вопрос, ждущий ответа в неделях: "Погибнуть иль любить!" Праздник — курс; до — моления его о Чаше, а в нас — борьба со сном; но начало всего — его жест изгнания "торгующих" из наших душ; проводимые через очищение, очистившись, переполнялись "торгующими", становились "торгующими"; *он в гневе схватывал бич; ходил по "меняльным лавкам", опрокидывая лотки: обряд "ужаса" — начинался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});