Алит не смог вымолвить ни слова и лишь молча покачал головой.
— Морати вернулась в Анлек, и не все рады ее возвращению, — торопливо объяснил Еасир. — Она желает наказать Тиранок за то, что случилось с Малекитом. Оставаться тут опасно. На востоке есть укрытие, я рассказал княгине Лириан, где оно находится. Там прячется моя жена с ребенком. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы задержать погоню, и присоединюсь к вам через несколько дней. Все вместе мы направимся в Эллирион, искать убежища там.
— Что? — только и сумел выдавить Алит.
— Иди, — прорычал Еасир. — Я должен доложить о побеге княгини, скоро начнутся поиски. Я приеду и все объясню.
Капитан без лишних церемоний толкнул юношу в ворота, которые тут же беззвучно за ним захлопнулись. Лириан уже шагала по вымощенной гравием дорожке, и Алиту пришлось догонять ее бегом. За спиной раздавались звуки кипящей в башнях дворца схватки.
Еасир повел своих воинов в главный зал, где другие отряды наггароттов собирали по приказу Палтрейна пойманных придворных. Канцлер стоял позади трона Короля-Феникса вместе с князем Юрианатом и Каентрасом. Нагаритский посол нахмурился при виде Еасира.
— Ты пришел один, — укоризненно произнес он.
— Наша добыча сумела ускользнуть, — непринужденно ответил Еасир. — Но далеко она не уйдет, особенно с ребенком, о котором надо заботиться.
— Какая жалость, — прорычал Каентрас.
— Ты считаешь, что она еще во дворце? — спросил Палтрейн.
— Вряд ли княгиня покинет Тор Анрок, — ответил Еасир. — Куда ей идти? Вот-вот наступит зима, а Лириан ничего не знает о путешествиях по диким местам. Завтра мы начнем обыскивать город.
— Я ожидал от тебя большего, — негромко прошипел Каентрас, когда Еасир занял свое место рядом с остальными.
— Я, может, и не князь, но я все еще командир войска Нагарита, — ровным тоном проговорил Еасир. — Не забывай этого.
Каентрас ответил обиженным молчанием, и тут Палтрейн призвал перепуганных тиранокских придворных к вниманию.
— Не бойтесь! — провозгласил дворецкий. — Эти воины находятся здесь по просьбе князя Юрианата. В такие неспокойные времена нельзя забывать о бдительности, даже в своем кругу. Нагаритские союзники прибыли, чтобы помочь нам.
— Ты их пригласил? — презрительно спросил Тирнандир.
— Я… — начал Юрианат, но Палтрейн перебил его.
— Сейчас важно выбрать преемника Бел Шанаара, который пользуется у наших союзников авторитетом, — сказал дворецкий. — Князь Юрианат заявил, что готов стать регентом. Кто-то из присутствующих хочет оспорить его претензии?
Тирнандир открыл было рот, но тут же закрыл его. Как и все придворные, он невольно перевел взгляд на ряды нагаритских воинов с обнаженными мечами и копьями в руках. Палтрейн немного выждал и кивнул.
— Поскольку никто не высказал возражений, я объявляю князя Юрианата регентом Тиранока; он будет править до тех пор, пока князь Анатарис не повзрослеет и не займет свое законное место. Да здравствует Юрианат!
Крики наггароттов звучали гораздо громче — тиранокцы обменивались перепуганными взглядами и бормотали восхваления себе под нос.
— Настали невиданные ранее времена, — продолжал Палтрейн. — Чтобы разделаться с узурпаторами и предателями приходится действовать быстро. Только так можно обеспечить безопасность верных короне эльфов и наказать тех, кто пытается навредить законным правителям Ултуана. Поэтому князь Юрианат издал следующие указы.
Палтрейн вытащил из рукава мантии свернутый пергамент и передал его Юрианату. Князь неуверенно взял у него свиток и, повинуясь настойчивому взгляду Палтрейна, развернул. Он быстро пробежал ряды рун, и глаза князя распахнулись от удивления. Яростный, с прищуром, взгляд Каентраса заставил его проглотить протест, и Юрианат тихим дрожащим голосом принялся зачитывать указ.
— Как правящий князь Тиранока, я приказываю всем солдатам, гражданам и прочим обитателям города всячески помогать нашим нагаритским союзникам. Пока они помогают защищать наше княжество, они будут пользоваться полной свободой действий. Все должны подчиняться приказам офицеров и князей Нагарита, как моим собственным. Неповиновение считается бунтом против моей власти и карается смертью.
Голос Юрианата прервался, и князь пошатнулся, будто едва не потерял сознание. Он прикрыл глаза, чтобы немного прийти в себя и продолжил чтение.
— Поскольку верность некоторых воинов армии Тиранока находится под сомнением, я приказываю всем солдатам, капитанам и командирам сдать оружие нагаритским союзникам. Те, кто сумеет заслужить мое доверие, в ближайшее время вернутся на свои должности. Неповиновение считается бунтом против моей власти и карается смертью.
В зале воцарилась мертвая тишина — тиранокцы пытались осмыслить услышанное. В глазах князя блестели слезы, но он продолжал, бросая жалобные взгляды на тех, кого невольно предал.
— Мой последний приказ при вступлении на трон велит распустить двор Тиранока до тех пор, пока расследование обстоятельств смерти Бел Шанаара не докажет невиновность в этом гнусном деянии каждого из придворных. Я буду править единолично как регент, и мое слово — закон. Изданные представителями двора приказы более не имеют силы и могут выполняться только после одобрения нагаритскими союзниками. Неповиновение считается бунтом против моей власти и карается смертью.
По залу побежала волна недовольного шепота, но стоило Каентрасу сделать шаг вперед и взять у князя свиток, возмущение тут же затихло. На лице наггаротта застыло суровое выражение.
— В соответствии с желанием вашего князя вас проводят до ваших жилищ и поместят под домашний арест. В скором времени вас вызовут для допроса.
По данному Еасиром сигналу нагаритские солдаты начали выпроваживать тиранокцев из зала. Когда через дверь вытолкнули последнего придворного, Палтрейн повернулся к Каентрасу.
— Все прошло лучше, чем я ожидал, — сказал дворецкий. — Теперь можно приступать к работе.
Рассвет только занимался над горами, когда Лириан вывела Алита к заросшим лесом холмам на северо-востоке от Тор Анрока. Они мало говорили по пути, к великому облегчению юноши. Он все равно не смог бы подобрать слова утешения. Он знал о сговоре Каентраса и Юрианата, но даже не подозревал о том, во что выльется их интрига. Пока они с княгиней молча шагали по дорогам, тропинкам и, наконец, по лугам раскинувшихся вокруг столицы ферм, Алит пытался понять, что же случилось.
Тропа начала подъем на укрытый черной тенью деревьев холм, и Лириан крепче прижала сына к груди. Алит искоса приглядывал за княгиней и заметил, что ее лицо осунулось от усталости. Она покинула дворец в легкой мантии, совсем не подходящей для путешествий по проселочным дорогам, и ее одежда успела порваться и испачкаться. Обычно искусно уложенные волосы падали на лицо спутанными светлыми прядями, а глаза покраснели от сдерживаемых слез. На лице княгини застыло выражение безнадежности. У Алита тоже щемило от отчаяния сердце.
Юноша пытался придумать что-то ободряющее, но так и не нашел слов. Любая фраза, что приходила ему в голову, казалась избитой или глупой. Он не мог уверить ее в успешном исходе, потому что сам в нем сомневался. Все рухнуло в одночасье, и, насколько он знал, все улики указывали на Нагарит. Алит обнаружил, что у него гораздо больше вопросов, чем ответов, и жалел, что не расспросил Еасира как следует.
Лириан остановилась и молча указала налево. В блеклом свете Алит с трудом разглядел темные очертания входа в пещеру. Он вытащил меч и жестом приказал княгине укрыться за деревом. Затем он неслышно подкрался поближе к проему, пока до него не начал доноситься шепот. Юноша различил женские голоса.
Заглянув внутрь, он увидел двух прижавшихся друг к другу женщин и завернутого в синее покрывало младенца. Фонарь с закрытыми створками едва освещал внутренности пещеры. Обе женщины кутались в теплые темно-синие мантии и вышитые шали того же цвета. Старшая эльфийка — Алит предположил, что ей около восьми сотен лет — вскочила на ноги, выставила вперед кинжал и попыталась закрыть собой вторую женщину и ребенка.
— Я друг, — произнес Алит и отвел в сторону руку с мечом. Женщины не сводили с него перепуганных глаз, и он отбросил клинок за порог пещеры. — Я помогу вам. Меня прислал Еасир.
Женщины явно не поверили ему. Юноша вышел наружу и позвал Лириан. Княгиня с опаской показалась из-под деревьев; она отказывалась идти в пещеру, пока Алит не вошел первым. Обе стороны подозрительно оглядывали друг друга.