Дэвид с трудом разбирал слова, произнесенные мучительным шепотом.
– Я проиграл…
– Эдгар… – Дот склонилась к ложу умирающего. – Эдгар, нет, ты не проиграл…
– Боюсь, что это так.
Наступила тишина, пальцы старика безвольно разжались и похолодели. Мониторы взвыли, отметив, что сердце старого священника, нехотя сократившись еще несколько раз, затрепетало и остановилось.
Через некоторое время Дэвид уехал из больницы. Он медленно вел машину по темной дороге, из глаз его текли слезы. Какой унизительный, бесславный конец! Царила паника. Врачи и сестры вытолкали Дот и Дэвида из палаты. Последнее, что видел Дэвид до того, как захлопнулась дверь, – это чашки дефибриллятора в руках сестры. Он предложил Дот отвезти ее домой, но женщина в ответ отрицательно качнула головой.
– Поезжайте. Сделайте то, о чем он просил. Возвращайтесь в Белхеддон. Спасите святое.
Он неохотно оставил Дот дожидаться приезда брата и вышел во тьму, чувствуя себя несчастным и виноватым.
Теперь же, подъезжая все ближе к Белхеддону, Дэвид испытывал растущий страх. Неужели у него хватит мужества еще раз войти в этот дом?
Он свернул в деревню и медленно поехал вдоль ряда маленьких домишек, отыскивая тот, где жил Джимбо, – розовый, наполовину обшитый досками, рядом с почтой. Остановив машину, Дэвид некоторое время сидел неподвижно, вглядываясь в темноту сквозь ветровое стекло и от души надеясь, что Джимбо нет дома. Ведь без ключа Дэвид не сможет попасть в замок.
В домике горел свет, и Дэвиду даже почудилось, что он чувствует запах жареной картошки, проникавший сквозь щели ярко освещенных окон.
Мистер Коттинг открыл дверь, ведущую прямо в маленькую гостиную, главное место в которой занимал телевизор. Джимбо лежал на диване, положив ноги на валик и держа в руке банку пива. Было видно, с какой неохотой он оторвался от телевизора и взглянул на Дэвида.
Тот улыбнулся жалкой несчастной улыбкой.
– Кажется, мне нужен ключ от дома. Мистер Гоуэр оставил там кое-какие свои вещи.
У Джимбо расширились глаза.
– Вы хотите вернуться туда? Сейчас, ночью?
Дэвид кивнул.
– Наверное, мне не удастся убедить вас пойти со мной?
– Ни за что, дружище. – Джимбо даже отодвинулся подальше к стене и приложился к банке. – Папа, дай мистеру Трегаррону что-нибудь выпить. Думается, это необходимо. Как старик?
Дэвид робко присел на краешек стуяа, стоявшего напротив телевизора.
– Он умер.
– Умер? – повторил Джимбо, не веря своим ушам.
Дэвид скорбно склонил голову.
– Бог ты мой! – Джимбо сел и свесил ноги на пол.
– Вот. – Фред Коттинг протянул Дэвиду банку пива. – Мне кажется, что вам не помешает выпить.
– Вы не можете вернуться в дом. – Под густым загаром на лице Джимбо проступила мертвенная бледность. – Вы не сделаете этого!
– Мне надо. Я обещал. Потом я поеду в Лондон.
– Жалко, что нет сестры Джима, – растягивая слова заметил Фред Коттинг. Он сел за стол. – Она бы пошла с вами. Она никогда не боялась дома. Вот что я вам скажу: почему бы вам не заехать к викарию и не попросить его пойти с вами? Это же его работа – изгонять нечистую силу, правда?
– Мистер Вуд не верит в подобные дела, па, – неловко вставил свое слово Джимбо. – Я же говорил мистеру Трегаррону, что не надо этого делать. Сколько народу пыталось выгнать старого Ника из замка, и что толку? И никогда у них ничего не выйдет.
Дэвид поставил на стол так и не открытую банку.
– Простите, но я, кажется, не хочу пить. Если можно, дайте мне ключ…
Джимбо встал, показавшись гигантом в крошечной гостиной, и сунул руку в стенной шкаф. Достав оттуда ключ, он бросил его Дэвиду.
– Опустите его в почтовый ящик на обратном пути, дружище. Удачи вам.
Дэвид поморщился.
– Спасибо.
– На вашем месте я все же заехал бы к мистеру Вуду, – сказал Фред Коттинг, провожая гостя к выходу и открывая дверь. Он положил руку на плечо Дэвида. – Не надо вам ходить туда одному. Во всяком случае, сейчас.
Дэвид кивнул. Ему не надо было об этом напоминать.
– Езжайте. Дом священника вон там. Слева. За фонарем. Видите? – Фред вышел на дорогу в домашних туфлях.
Дэвид кивнул.
– Спасибо, наверное, я так и поступлю.
Дэвид видел, как отец Джимбо вошел в дом и закрыл за собой дверь, погрузив маленький садик в непроницаемую тьму.
Зажатый в руке ключ от Белхеддон-Холла показался Дэвиду страшно тяжелым. Он повертел ключ в руках, потом решительно вышел из машины и зашагал по улице. Фред прав. Это дело священника.
35
Из окна своего дома Мэри Саттон видела, как к замку подъехали сначала машина доктора, а потом автомобиль «скорой помощи». После того как они уехали, Мэри долго стояла у окна, внимательно глядя на Белхеддон-Холл сквозь стену деревьев. Отвернувшись, наконец, от окна, она встала, подошла к телефону, сняла трубку и набрала номер. Послушав бесконечные длинные гудки и не дождавшись ответа, Мэри положила трубку на рычаг и направилась на кухню. Выдвинув ящик стола и порывшись среди ножей, ложек, половников, терок, старых пробок, штопоров и картофелечисток, она нашла то, что искала. Ключ. Большой старинный ключ. Ключ от парадного входа в Белхеддон-Холл. Ключ был тяжел, как кусок свинца, и холоден, как лед. Несколько минут, глубоко задумавшись, Мэри держала его в руке, потом вздохнула, положила его в карман юбки и вышла в прихожую. Там она сняла с вешалки зимнюю куртку, шарф, оделась и вышла на улицу через переднюю дверь.
Замок заржавел, и ключ поворачивался в скважине с превеликим трудом, но в конце концов Мэри сумела обеими руками открыть замок и отворить массивную дубовую дверь.
В доме царила странная атмосфера. Мэри долго стояла в холле, по-собачьи принюхиваясь. Пахло серой и кровью. Казалось, воздух пропитан злом.
– Джорджи, Сэм? – голос ее дрожал. – Роберт? Детки, вы здесь?
Ответная тишина была исполнена внимания и напряжения.
– Мальчики! Это Мэри. Защитите меня, мальчики.
Расправив плечи, она твердым шагом вошла в большой холл – маленькая фигурка в длинной, до щиколоток, юбке и толстых шерстяных чулках. В дверях она остановилась, включила свет и огляделась.
Итак, они предприняли новую попытку изгнать нечистую силу. Не священника ли увезла «скорая помощь»? Увезла умирать. Мэри не сомневалась, что он мертв. Мэри чуяла смерть. Ее миазмы висели в воздухе.
Мэри Саттон подошла к столу и, внимательно рассматривая крест, свечи, пятна голубого воска, медленно покачала головой. Сила была здесь, в этих священных предметах, но они не знали, как ею воспользоваться. Их Бог всемогущ, слабы его слуги.
Когда-то она взяла бы хлеб и вино, чтобы использовать в своих целях – нет, не во зло, – она никогда не взывала непосредственно к злу, просто применяла святые вещи для своих тихих заклинаний, но теперь другое дело. Она покончила с этим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});