показалось. Когда попытались разбудить, поняли, что все мертвы. Потом выяснили, что уснул караульный. Пока он спал, его задушил моджахед и проник на блокпост, вместе с еще несколькими душманами. Тихо сняли остальных караульных, а спящих — заточенным шомполом в ухо. Ран нет, с виду будто спят, а смерть почти моментальная.
Саша скривился. Очень ярко, до боли в ушах, представил, как холодная сталь шомпола проникает в ушной канал и с хрустом проламывает череп.
— И что? Мне то что до Афгана и каких-то там муджахедов. Мы в России, старик. В мертвой России. Ты на сотню километров живого не найдешь. От кого охранять то? — Сказал Саша.
— Эх, мне бы вашу наивность. Живых хватает, поверьте. Я по Москве сколько катался? Несколько дней. И видел выживших. Да и в ролике том говорили. Вот только вы одно не учитываете. Раньше, до эпидемии, люди почему такие все законопослушные и хорошие были? Потому что боялись полиции и общественного порицания, а сейчас нет ни того ни другого. Я в жизни многое повидал, даже слишком, и знаю каким может быть человек, поверьте мне. А гадать, что в голове у того, кого мы можем встретить, я не очень хочу, тем более с нами ребенок, девочка. Так что будьте добры, не засыпайте. Может статься, что и шомпол в ухо покажется милосердием. — Сказал Эмиль, похлопал Сашу по плечу и ушел в машину.
Спать больше не хотелось. Все положенное время караула просидел, сжимая в руках рукоятку пистолета и осматриваясь по сторонам. В три часа ночи разбудил Эмиля и ушел в машину, но и там не смог уснуть еще несколько часов.
2 июля.
Утром выезжали под барабанную дробь дождя по лобовому стеклу. Саша думал, что из фиолетовых туч пойдет сиреневый дождь, но шел самый обычный. Выключил кондиционер, приоткрыл окна и наслаждался свежим воздухом с запахом мокрого асфальта. Мелкие капли изредка попадали на лицо, но это даже приятно. Женя высунула руку в окно и ловила дождинки ладошкой.
Возле Павловска на разъезде столкнулись с затором. Машины в несколько рядов перекрыли трассу. Именно в этот момент Саша мысленно поблагодарил Эмиля. Джипы легко перекатили через обочину и проскочили пробку по полю.
На привал остановились недалеко от села с необычным названием Верхний Мамон, прямо на берегу Дона. Дождь давно кончился, во всю светило солнце. Саша присмотрелся к небу, и подметил, что оно уже не настолько фиолетовое, как две недели назад. Женя, как только вылезла из машины, сразу побежала купаться, несмотря на то, что вода довольно освежающая. Эмиль натянул тент от верхнего багажника джипа и надул широкий матрас. Перекусили разогретой на горелке гречневой кашей и тушенкой из консервных банок. Старик посоветовал отоспаться после ночных караулов, решил сразу последовать совету. Отключился почти сразу, как голова коснулась мягко матраса. Через пару часов он проснулся от запаха свежезаваренного кофе. Хотя лучше бы не ложился. Пока спал, сильно вспотел, так как кожа не дышала на надувном матрасе. Красный и помятый, как новорожденный ребенок, поднялся и закряхтел от головной боли. Эмиль с девочкой сидели на краю матраса и о чем-то болтали.
— О Александр, вы проснулись. — Улыбнулся старик, отхлебывая крепки напиток из походной кружки.
— Ага. — Зевнул Саша. — Ты это, завязывай с этим.
— С чем конкретно? — Удивился Эмиль.
— С этим твоим «вы». Бесит прямо. Я тебе в дети гожусь, если не во внуки, а ты мне выкаешь, как будто мы на светском рауте. — Саша поднялся с матраса и присел на его край. — Кофе еще есть?
Да конечно. — Эмиль спешно наполнил еще одну кружку из термоса. — По поводы «вы», что же, таково воспитание, ничего не могу с этим поделать. Но учту, если уж вас… тебя это «бесит». Вообще, к слову, это знак уважения.
— Понятно, но меня все равно бесит, мне не триста лет. О чем болтали? — Саша посмотрел на Женю, грызущую шоколадное печенье.
— Да так, обо всем и ни о чем сразу. Рассказывал ей про интересное название этого поселка.
— А что в нем такого?
— Вот вы… ты знаешь кто такой Мамон?
— Знаю, что так пузо называют.
— Ну это и пошло от того, кого называли Мамоном в старые времена. У многих народов, даже у славян Мамон был богом богатства и достатка. Поэтому, когда человек отъедал себе живот, говорили: «мамон себе отъел», бедный то жиреть не будет, значит у человека все нормально с достатком, значит он у Мамона в почете. С приходом христианства, Мамон из божеств, которым молились и приносили дары, стал одним из ликов Сатаны или его сыном, в разных версиях по-разному. Тогда народ по большей части жил в нищете, и Церкви не выгодно было, что бы молились богу богатства и достатка, а смирялись со своим скудным существованием. А что бы на богачей на вилы не подняли, и их богатство не раздали людям, прописали что богатые они потому, что их бог любит, и власть у тех, кто богом избран. Даже корень в слове один и тот же, богатые — бог.
— Ты это ей все рассказывал? — Саша кивнул в сторону ребенка. — Не удивлюсь, если она на следующем привале от нас сбежит.
— Ну я же не вдавался в риторику, понимаю, что ребенок. Это я вам… тебе развернуто описал.
— Ты же не забывай, что я не из бедной семьи. Только родители мои никакими богами не избирались, а пахали как черти, чтобы заработать то, что у них было. И вместе с этим получили зависть и презрение тех, кто сидел на жопе ровно, и считал, что богатство дается тем, кого, как ты сказал, «бог избрал». Хрень это полная. — Саша допил кофе и встал, разминая спину. — Пойду прогуляюсь.
— Неправильно ты меня понял, Александр. Злости в тебе немерено. Ты если перестанешь все в штыки воспринимать, может увидишь, что вокруг не только негатив.
Саша не стал дослушивать старика и удалился от лагеря в сторону кустов, справить нужду и просто немного развеяться.
Выехали через полчаса. Эмиль сноровисто и опытно собрал лагерь, так, будто ходил в походы всю жизнь. К темноте добрались до пригорода Ростова-на-Дону — Аксая. Заночевали по старой схеме: спрятали машины между двумя зданиями и дежурили по очереди. Женя долго не могла уснуть. Пришлось сесть рядом с ней, и положить на нее руку. Девочка прижала руку к себе и уже через несколько минут закрыла глаза. Этой ночью в карауле не уснул, заранее наварив кофе, и потягивая его прямо