«гусиной» кожей — было свежо.
На обочине дороги застыл «жигуленок», изображая машину, на которой, по словам рыбачков, уехал человек, тащивший по земле раненого Баулина.
По знаку Дагуровой все пришло в действие.
Гостюхин и Лобов пошли по берегу Лавутки и остановились там, откуда увидели то, что произошло в день покушения. Когда по команде следователя Аза Даниловна подхватила под мышки «пострадавшего» и стала тащить к дороге, оба мальчика в один голос заявили:
— Это он! Он тогда тащил! Дядя Юра Рогожин!..
Так же, как и третьего июля, отъехали «Жигули». Потом остановились на том месте, где ребята застали лежащего под машиной главного зоотехника.
Орлова, чтобы ее не видели свидетели, была уже увезена в изолятор временного содержания. Роль Рогожина теперь исполнял владелец «Жигулей».
Лешу и Сашу подвели к нему. Они повторили свои показания, данные сначала следователю райпрокуратуры Макееву, а затем Чикурову, что главный зоотехник поехал было к раненому Баулину, но затем передумал и направился в милицию.
Следственный эксперимент был закончен, Дагуровой предстояло разобраться, какой же результат она получила.
Уверенность в показаниях ребят–свидетелей поколебалась. Ведь мальчики по–прежнему упорно твердили, что раненого тащил мужчина, хотя сегодня это была женщина!
Может быть, и тогда они приняли ее за представителя мужского пола из–за плохой видимости? Однако на предыдущем допросе Аза Даниловна категорически отрицала свое присутствие на реке в день покушения. Правда, соседка ее свидетельствовала, что Орлова третьего июля уехала на своей машине из дома раньше обычного. Но Аза Даниловна объясняла это тем, что в клинике было много дел и она отправилась на работу загодя, никуда не заезжая. К сожалению, сослуживцы главной медсестры не помнили время ее появления на работе в тот день. Зато одна из санитарок сказала, что Орлова была в платье.
И вот на́ тебе: Гостюхин и Лобов сегодня не раздумывая указали на Орлову — это тот самый человек! Где же истина?
Что ж, надо снова допросить обвиняемую. Но прежде Ольга Арчиловна решила выполнить просьбу Чикурова — послать ему в Москву отпечатки пальцев неизвестного, оставленные на резиновой шапочке.
В отделении милиции в столицу никто не собирался. В райотделе внутренних дел тоже. Дагурова позвонила Харитонову,
— Вам повезло, — сказал райпрокурор. — Макеев едет в отпуск. Как раз через Москву. Я попрошу его по пути в аэропорт заскочить в Березки и забрать пакет.
Дагурова сказала, где ее найти, и отправилась на допрос Орловой.
Аза Даниловна сидела на стуле перед следователем, как нахохлившаяся птица, мрачно глядя исподлобья.
Ольга Арчиловна дала ей прочитать заключение экспертов, исследовавших купальную шапочку.
— Что вы на это скажете? — спросила Дагурова.
— О господи, — вздохнула Орлова. — Я уже все сказала… Интересно, что вы хотели доказать этим спектаклем на Лавутке, который устроили в мою честь?
— Посмотрите, что говорят свидетели. — Дагурова ознакомила обвиняемую с документами следственного эксперимента.
Орлова прочитала их, вернула.
— Ну и что? — усмехнулась она. — Пацанам вы верите, а взрослому человеку нет.
— Я верю фактам, — сказала следователь. — А они таковы: купальная шапочка, что была на Баулине во время выстрела, оказалась у вас во дворе. И на ней — отпечатки ваших пальцев.
— Да не стреляла я в Евгения Тимуровича, — с отчаянной тоской произнесла Аза Даниловна. — Могу поклясться дочерью! Дороже у меня ничего нет!.. Не могла я!.. Даже в мыслях никогда не держала!
— Хорошо, объясните, как у вас в руках оказалась шапочка?
— Не знаю.
— Но чудес не бывает,
— Еще как бывает, — усмехнулась Орлова. — Думаете, я в цирке не была?.. На глазах перепиливают женщину, а она выходит из ящика живой… Воду в голубей превращают, из ничего цветы появляются…
— Это несерьезный разговор, Аза Даниловна… В цирке — фокусы, и это вы отлично знаете. Но никакой фокусник не взялся бы сделать так, чтобы на предмете появились отпечатки пальцев человека, который к этому предмету никогда не прикасался… А вы купальную шапочку Баулина держали в своих руках, о чем неопровержимо свидетельствует дактилоскопическая экспертиза… Скажите лучше, с какой целью вы принесли эту шапочку домой?
— Какая цель? Какая шапочка? — словно не понимая, переспросила обвиняемая.
— Сказка про белого бычка… Так вы держали ее в руках?
— Может быть, и держала, — устало произнесла Орлова.
— При каких обстоятельствах?
— Не знаю. Может, увидела, что валяется на земле. Подняла, посмотрела и снова бросила,
«Ловко хитрит, — подумала Дагурова. — И попробуй докажи, что было не так».
— Вас не удивляет совпадение — вы тащили по земле раненого Баулина, а потом его простреленная, окровавленная шапочка оказывается на вашем приусадебном участке?
— Еще раз заявляю, что никого я не тащила. А насчет шапочки — подкинули, наверное… Так что совпадение ваше — ерунда! Нет его, совпадения! — вдруг, осмелев, заявила Орлова.
Сколько ни билась следователь, обвиняемая стояла на своем. Допрос этот тоже не дал желанной ясности.
Переговорив по телефону с Дагуровой, Игорь Андреевич отправился в прокуратуру республики. Без пяти девять он зашел в свой кабинет и первым делом взялся за телефон. Ответил Надин сын, Кеша. Хрипловатым со сна голосом он сообщил после приветствия:
— Мамы нет, Игорь Андреевич.
У Кешки уже прорезывался ломкий басок. За столько лет знакомства он ни разу не назвал Чикурова дядей Игорем. Только по имени и отчеству.
Справившись о самочувствии бабушки и пожелав ей доброго здоровья, Чикуров положил трубку. В голову лезли неприятные мысли.
«Надо работать», — сказал себе Игорь Андреевич. Он позвонил Троянову и договорился о встрече. Потом — в Министерство внутренних дел Союза, Ему сказали, что ответ на его запрос будет готов вечером, в крайнем случае — завтра утром.
На десять ноль–ноль был вызван на допрос Пляцковский. Но явился начальник главка в девять пятьдесят. Внешность у него, была весьма примечательная: высокий, не меньше двух метров, в плечах — косая сажень, крупная бритая голова, густые брови и бородка клинышком. На Пляцковском был свободного покроя светлый костюм, белая рубашка без галстука. Воротник явно не сходился на могучей шее. Вошел он не очень смело, но старался сохранить осанку.
Следователь предложил ему сесть.
— Благодарю, — густым басом сказал Пляцковский, усаживаясь на стул и не зная, куда бы пристроить свои ноги. Размер обуви у него был прямо–таки богатырский.
Занося его данные в бланк протокола допроса, Игорь Андреевич краешком глаза наблюдал за Пляцковским. Веко у начальника главка подергивалось.
«Интересно, — подумал следователь, — это у него только сейчас или же всегда? И почему он пришел раньше? Нервничает?»
Игорь Андреевич вспомнил, чего стоило допросить начальника такого ранга еще каких–нибудь пять–шесть лет назад. Даже следователь по особо важным делам не решился бы