— Просто люблю, когда оно как в старые времена.
— А моя одежда тоже может показывать картинки, как у них? — поинтересовался Ло Цзи, оглядывая себя.
— Может, но ее надо программировать, а это такая морока. Пошли!
Ло Цзи и Ши Цян спустились на встроенном в ствол лифте, прошли через вестибюль дерева и ступили в новый мир.
* * *
Когда уполномоченный отключил голографическую трансляцию, заседание еще фактически не кончилось. Ло Цзи успел расслышать чей-то голос. Это была женщина; Ло Цзи не разобрал слов, но все присутствующие посмотрели в одну и ту же точку. В этот момент Джонатан погасил экраны. Он наверняка тоже услышал выкрик, но после официального закрытия заседания Ло Цзи, отныне простой человек без статуса Отвернувшегося, не имел права присутствовать на собрании, даже если оно продолжалось.
Говорившей оказалась Кейко Ямасуки:
— Господин председатель, я должна сделать заявление!
— Доктор Ямасуки, вы не Отвернувшийся. Вам позволили присутствовать с учетом вашего особого положения, но права на выступление у вас нет, — одернул ее председатель.
Никто из делегатов не проявил к ней интереса. Они вставали, собираясь уходить. С их точки зрения, весь проект «Отвернувшиеся» являлся не более, чем любопытным историческим курьезом, на который им пришлось потратить время и силы. Но следующие слова Кейко, обратившейся к мужу, приковали собравшихся к месту:
— Отвернувшийся Билл Хайнс, я ваш Разрушитель!
Хайнс уже вставал из-за стола. Ноги под ним подкосились, и он рухнул обратно в кресло. Делегаты переглядывались и перешептывались. Хайнс побледнел.
— Я надеюсь, кое-кто из вас еще помнит, что означают мои слова, — властно произнесла Ямасуки.
— Да, мы знаем, кто такой Разрушитель, — подтвердил председатель. — Но вашей организации больше не существует.
— Мне это известно, — бесстрастно произнесла Кейко. — Но, как последний член ОЗТ, я исполню свой долг перед Господом.
— Мне следовало догадаться, Кейко! Мне следовало догадаться… — Голос Хайнса дрожал; казалось, что бывший Отвернувшийся внезапно обессилел. Он знал, что его жена является поклонницей идей Тимоти Лири[36]; ее фанатическое стремление переделать мозг человека при помощи технологии не было для него секретом. Но он так и не свел эти факты воедино, не сообразил, что за этим стоит ненависть к человечеству, скрытая в глубине ее души.
— Прежде всего мне хотелось бы сообщить, что развитие разума человека не являлось подлинной целью твоей стратегической инициативы. Ты как никто другой знаешь, что это абсолютно невозможно осуществить в обозримом будущем — ведь это ты открыл квантовую структуру мозга. Ты всегда знал, что как только исследования достигнут квантового уровня, блокировка софонов положит им конец. Разработка технологии ментальной печати была не случайным побочным продуктом, а истинной целью твоей работы!
Кейко Ямасуки повернулась к залу:
— А теперь я хотела бы вас всех кое о чем спросить: что случилось с запечатыванием разума за все те годы, что мы провели в гибернации?
Ответил делегат Европейского флота:
— Ничего особенного. Порядка пятидесяти тысяч служащих национальных вооруженных сил добровольно прошли запечатывание и уверовали в победу. Они образовали особую группу, их назвали «проштампованными». Впоследствии, где-то через десять лет после того, как вы заснули, международный суд объявил эту технологию преступлением против свободы мысли. Единственное устройство для наложения ментальной печати — то самое, в Центре веры — демонтировали и отвезли на склад. Производство и применение такого оборудования было запрещено по всему миру, и за этим следили так же пристально, как и за нераспространением ядерного оружия. Собственно, запечатать разум оказалось бы труднее, чем собрать бомбу, — из-за сложнейшего компьютера, необходимого для управления процедурой. К тому времени развитие компьютерной техники практически остановилось. Такой компьютер, который требуется для нейронного сканера, даже сегодня считается суперкомпьютером. У обычных граждан и организаций к нему доступа нет.
Тогда Кейко Ямасуки предъявила первый существенный факт:
— Вы не знаете, что устройств для наложения печати было несколько. Пять, если быть точным, и каждое управлялось своим суперкомпьютером. Четыре из них Хайнс тайно передал уже запечатанным людям — тем, кого вы назвали «проштампованными». В те годы их было не более трех тысяч, но они уже образовали сплоченную, наднациональную организацию внутри вооруженных сил отдельных стран. Я узнала об этом не от Хайнса, а от софонов. Господа не заботит вера в победу; поэтому мы не предпринимали никаких действий.
— Какое это имеет значение? — спросил председатель.
— Давайте подумаем. Устройству для запечатывания разума не требуется работать постоянно. Его включают, когда нужно. Каждое устройство прослужит очень долго; если регулярно проводить профилактику, то лет пятьдесят. Если использовать все четыре машины по очереди, запуская следующую после износа предыдущей, то их ресурса хватит на двести лет. Это означает, что «проштампованные», возможно, не вымерли, а существуют до сих пор. Это культ, который истово верит при помощи машины. Ритуал приема — добровольное запечатывание разума.
Поднялся делегат Североамериканского флота:
— Доктор Хайнс, должность Отвернувшегося вас теперь не защищает, и закон больше не позволяет вам обманывать весь мир. Ответьте честно, перед лицом ККФ: говорит ли ваша жена, или, точнее, ваш Разрушитель, правду?
— Она говорит правду, — сокрушенно кивнул Хайнс.
— Это преступление! — вскричал делегат Азиатского флота.
— Может быть. — Хайнс снова кивнул. — Но, так же, как и все вы, я не знаю, дожили ли «проштампованные» до сегодняшнего дня.
— Это неважно! — заявил делегат Европейского флота. — Я считаю, что надо найти все остающиеся устройства и обезопасить их — может быть, даже уничтожить. Что же касается «проштампованных» — если они приняли печать добровольно, то не нарушили никаких законов своего времени. Если они запечатывали разум других добровольцев, то действовали под влиянием веры, полученной ранее технологическим путем — поэтому опять-таки не заслуживают наказания. Таким образом, все, что нам нужно сделать — это отыскать устройства. С «проштампованными» ничего делать не требуется. Нет ничего плохого в том, что дюжина-другая военнослужащих флота искренне верит в победу. По крайней мере, вреда от них нет. Это должно оставаться личным делом каждого, и никому не надо знать, кто «проштампован». Впрочем, мне трудно даже представить, почему кто-то сегодня нуждается в печати — победа человечества и так не вызывает сомнения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});