спрашивал: не жалеют ли они о впущенных в страну рыцарях. Не обижают ли западники жителей Долины. Оказалось, не обижают. Напротив, каждый хвалил меня и порывался целовать руки. Такого процветания Долина не знала с тех самых пор, как умер старый Император, и Онест подгреб власть…
Священник усмехнулся:
— А потом я узнал цену этого благополучия. В Долине все были свободны, счастливы и богаты. Даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов. К тому же, разорение равнины за Алмазным Бродом уничтожило конкурентов здешних огородников. Цены на все, что растет и мычит, полезли к небу. Но я и тогда не усомнился. Военная сила возвышала и разрушала Империи; не храму судить мирские дела…
Настоятель захрипел, превратившись в окончательного старика:
— А потом в город пригнали полукровок…
Подскочил, упал от слабости обратно, съежился, закрыл голову руками с белесыми пятнами вместо ногтей:
— Нет! Я не скажу! Пусть это умрет во мне! Это не для людей! Это зло запредельное!
Подскочивший на шум Енот поднял священника, усадил заново. Носхорн, видевший на допросах и не такое, привычно влил в рот плачущему полстакана драгоценного вина.
Отдышавшись, старик привалился к стене. Вялой рукой отер потный лоб. Всхлипнул:
— Один король. Одна вера. Я попал в ту же ловушку, что и все. Я думал, это будет моя вера! Истинная Вера Чистой Земли! И ведь самое страшное, — старик робко улыбнулся, — эти люди совершенно не выглядели злыми, агрессивными. Могу понять, когда род на род. Когда семью вырезают из кровной мести, длящейся столетиями. Но когда… Когда…
Настоятель махнул рукой:
— Я спросил у бога: не стыдно ли ему, ибо мог сотворить хорошо; сотворил же дерьмовое дерьмо?
— И бог ответил?
— С тех пор бог никогда не отвечал мне, — заплакал священник. — Не подавал знаков. Мне приносили все больше жертв: деньги, ткани, золотые чаши. Но бог молчал! Я так и не понял, как перестроить разрушенную колоннаду. Стали заделывать крышу: сорвались и погибли три человека. Я испугался и приказал перенести работы на весну. Верховному королю это не понравилось. Однажды после службы меня просто втолкнули в клетку, где уже не было ни монетки: король выгреб все на войско. Мое место занял какой-то сопляк, ему ответы бога совсем не требовались! Он и вопросов не задавал! Слушал только Верховного Короля. Потом… Потом было темно и больно. Я думал, что уже умер; что я уже в аду! Я увидел свет факела, и радовался боли в глазах, я был жив!
Собравшийся отряд только сейчас понял, что все это время никто не дышал. Носхорн бесстрастно черкал скорописью по плотному листу. Енот переглядывался с Эсдес. Хорус пробормотал:
— Стоит запомнить! Надо же, осмелиться спросить: не стыдно ли богу?
* * *
— Не стыдно ли тебе, бог? — вопрошает с экрана огненноокий пророк. Вокруг него некий освобожденный город, ликующий народ; верные последователи (на удивление хорошо снаряженные, на удивление слаженно действующие) в первых рядах потрясают секирами-гизаврами. Слово свое бывший атаман лесных братьев сдержал, сделавшись величайшим ересиархом за всю историю Империи. Режиссеры фильма “Ночной Рейд” застали только самое начало его восхождения, и потому ограничились парой сцен с зажигательными речами да хорошо снятыми общими планами восставшего народа, выбивающего западных рыцарей из оккупированных городков. Персонажей и так накопилось море: к последним сеансам уже хорошо раскупались справочники по действующим лицам истории.
Все то, о чем настоятель умолчал от ужаса, режиссеры раскопали по многочисленным свидетельствам выживших рабов — и показали в фильме безо всякой цензуры. Самого же настоятеля — в противовес пламенному еретику Хорусу — вывели расчетливым хладнокровным политиком, который умело ввел вражеское войско в Долину; обеспечил защиту ее жителям и удалился в почете и славе на заслуженный покой.
* * *
Покой в пещере наступил только с догоранием длинного, тоскливого зимнего заката. Настоятель провалился в сон. Хоруса сменил на посту наименее пострадавший ветеран, за которым определили очередь Енота, а собачью вахту доверили сильнейшей.
Носхорн поднялся. Походил по пещере, размял шею, потряс руками. Вздохнул:
— Теперь ясно, отчего меч Енота обратился. Столько загубленных душ! Тут и жажда власти, и предательство, и лихоимство, и долговое рабство. Самое страшное было то, о чем он умолчал. А храм все же храм. Видимо, как бросили настоятеля в подвал, правильных похорон и не проводили… Витали там все эти души, ожидая случая отомстить. И тут Енот на главного врага замахивается — как не помочь?
— Интересно, — задумалась и Эсдес. — Первый и Второй в храме не работали. А Третий, выходит, имеет силу только в храме? Повторится ли это чудо?
— Если повторится, то что? — спросил и сам носитель меча.
— Если повторится, то мы наблюдали рождение тейгу, — без улыбки сказал Носхорн. Эсдес молча кивнула. Енот покрутил носом:
— Так в книгах же написано, что тейгу были созданы во времена величия и славы Империи. С помощью технологий и магии в равных долях. А у меня катана… Теперь-то легендарная, спору нет. Ну, клинок мне после победы из сокровищницы выдали самый-самый. Он бы ту аркебузу рассек безо всякой подсветки. Но, чтобы не переучиваться на новый баланс, в поход я взял старый, среднего качества.
— Зато проверенный в бою. Сколько ты накрошил по приговорам “Рейда”? Их души тоже не песок. А сегодня… — Носхорн прищурился:
— Загибай пальцы. В бою, в полном соответствии с воинским духом. Раз. Уничтожил великого воина: ведь он один успел заслониться от удара. Так что ты даже безоружного не бил, и тут все честно. Он был реформатор, объединитель Запада, предводитель бессчетного войска, которое сам же и создал. Да все мы за такую удачу могли погибнуть, и все равно это была бы наша несомненная победа! Только представь, каково прорубаться к нему сквозь всю его армию! Два. Король этот был чародей из-за кромки, зло запредельное. Ты же изгнал его из мира. Три!
— Вот про зло подробнее.
— Ну как же! У нас никогда не вырубали мирных жителей. Он первый принес в наш мир такую войну; и он из твоего мира, то есть — из-за пределов нашего. Да ты же сам говорил на привале, не помнишь?
— Говорил, — вздохнул Енот, — но даже представить не мог, какое это говно на деле.
Носхорн пожал плечами:
— Тут не то что меч, я бы сам в тейгу превратился. Если бы знал, как… В книгах сказано — тейгу были созданы. Но не сказано, как! Секрет утерян, и все. А если этот секрет не ремесло, а искусство? Взлет души? Если это как