Читать интересную книгу Ночной администратор - Ле Карре Джон

– Это смеется Эклс, а не я.

– А для того, чтобы вывести на линию панамцев, их надо убедить, что «Ломбардия» нарушает панамские законы. А это не так. Она идет транзитом с Кюрасао и направляется в Колумбию.

– Но там незаконное оружие!

– Так утверждаешь ты. Или твой информатор. И конечно, мы очень надеемся, что ты прав. Или он, или она, или оно. Но «Ломбардия» не причиняет Панаме никакого вреда, и к тому же это корабль, зарегистрированный там. А панамцы ужасно не любят, чтобы их суда подвергались досмотру американцев. В самом деле, сейчас очень трудно в чем-то убедить панамцев. Это постнорьеговская отрыжка. Извини, Присцилла. Вернее, загнанная внутрь ненависть. Ущемленная национальная гордость.

Берр встал. Эклс с опаской наблюдал за ним, подобно полицейскому, предвидящему беду. Должно быть, Дэнем слышал, что Берр поднялся, но сделал вид, что изучает карту. Девушка Присцилла перестала нажимать клавиши.

– Ну хорошо, захватите корабль в водах Колумбии! – почти закричал Берр, тыча пальцем в береговую линию к северу от Буэнавентуры. – Обратитесь к колумбийскому правительству. Мы ведь помогаем им, не правда ли? Избавиться от гнета кокаиновых картелей? Покончить с лабораториями, производящими в их стране наркотик? – Его голос стал немного тише. Или ему только показалось, что немного? – Колумбийское правительство едва ли будет слишком обрадовано прибытием оружия в Буэнавентуру для вооружения армии картелей! Неужели, Никки, все, о чем мы говорили, забыто? Скажи, где тут логика?

– Если ты полагаешь, что можно отделить правительство Колумбии от картелей, ты живешь в заоблачном мире, – ответил Дэнем с большей твердостью в голосе, чем обычно. – Если ты думаешь, что можно отделить кокаиновую экономику от экономики Латинской Америки, – ты простофиля.

– Немного того, – поправил его Эклс, не извиняясь перед Присциллой.

– Многие люди в этом районе считают, что кока – двойное благословение Господа, – начал Дэнем свою оправдательную речь. – Не только Дядя Сэм желает травиться им, но за его счет обогащаются бедные латиноамериканцы! А что может быть лучше? Вероятно, колумбийцы с огромной радостью будут сотрудничать с Дядей Сэмом в этом деле, конечно же. Но чтобы остановить корабль, нужно столько всего согласовать. На переговоры уйдут недели, а столько людей в отпусках. И они обязательно потребуют компенсацию за содержание судна в порту. За разгрузку, за работу в неурочное время и так далее. – Напористость его речи успокаивала. Нельзя одновременно слушать и негодовать. – А в случае, если «Ломбардия» окажется пуста, они, естественно, потребуют возмещения морального ущерба. А если нет, во что я охотно верю, непременно возникнет спор вокруг этого конфискованного оружия. И в чьи руки оно попадет и кто опять продаст его картелям, когда шум утихнет. И кто угодит в тюрьму, и на сколько, и сколько ему будет положено проституток. И скольким бандитам будет позволено с ним видеться и по скольким телефонам будет разрешено звонить, дабы распорядиться об очередных убийствах и дать указания полсотне управляющих банками? И кому дадут взятку, когда этот некто решит, что срок шесть недель вполне для него достаточен? И кто будет опозорен, кого повысят в чине, кто получит медаль за храбрость, когда сбежит? Между тем, так или иначе, это оружие окажется в руках тех парней, которых научили им пользоваться. Добро пожаловать в Колумбию!

Берр собрал все оставшееся самообладание. Вот он вернулся в Лондон. В страну признанной силы и влияния. Вот он стоит в том священном месте, откуда исходят все приказы. Он приберег самое очевидное решение на конец, быть может, потому, что сознавал, что в мире, где жил Дэнем, самое очевидное – наименее вероятно.

– Ну ладно, – он постучал тыльной стороной руки по центру Панамы. – Давайте остановим «Ломбардию» в Канале. Американцы контролируют Канал. Они его построили. Или мы поищем еще десяток причин, чтобы бездействовать?

Дэнем изобразил крайний ужас.

– Ну, мой милый! Мы же нарушим самый священный пункт договора по Каналу. Права обыска нет ни у американцев, ни даже у панамцев. Если только они не могут неопровержимо доказать, что данный корабль представляет физическую опасность для Канала. Ну, например, если на нем полно бомб, которые могут взорваться. Старых бомб, а не новых. Если только вы можете доказать, что они взорвутся. Но если они правильно упакованы – можно это доказать? Но это американские дела, мы, слава Господу, только наблюдаем. Если нужно, помогаем, а если нет – отходим в тень. Возможно, мы предпримем демарш в адрес панамцев, но только в дуэте с американцами, конечно. Просто поддержим. Можем также сделать и представление Колумбии, если Штаты будут выкручивать нам руки. Мы ничего особенно не теряем.

– Когда?

– Когда что?

– Когда вы попробуете мобилизовать панамцев?

– Вероятно, завтра. Или послезавтра. – Он взглянул на часы. – Какой сегодня день? – Казалось, ему важно изобразить незнание. – Все зависит от того, как загружены послы. Сколько до масленицы, Присцилла, я забыл? Это Присцилла. Прости, не представил вас друг другу.

Мягко нажимая на клавиши, Присцилла ответила:

– Еще целая вечность.

Эклс по-прежнему разбирал телеграммы.

– Но ты же все это прошел, Никки! – Берр еще один раз попытался воззвать к тому, прежнему Дэнему, которого знал. – Что изменилось? Координационный комитет долго обсуждал общую политику. Вы столько раз обмусоливали каждую вероятность! Если Роупер поступит так, мы сделаем так. Или так. Помнишь? Я просматривал протоколы. Вы с Гудхью все согласовали с американцами. План А, план Б. Что стало со всей этой работой?

Дэнема было невозможно смутить.

– По гипотезам очень трудно вести переговоры, Леонард. Особенно с твоими латинянами. Посиди за моим столом несколько недель. Им нужны факты. Пока не убедятся, что все на самом деле – не пошевелятся.

– В любом случае – не пошевелятся, – пробормотал Эклс.

– Учти, – ободряющее сказал Дэнем, – все говорят, что американцы из кожи лезут вон, чтобы ехать с нами в одной упряжке. То немногое, что мы сделаем, – не изменит цену рыбки, разумеется, Милашка Кэти сметет в Вашингтоне все препятствия.

– Фантастическая женщина, – согласился Эклс.

Берр сделал последний, ужасно неудачный выстрел. Он иногда совершал импульсивные шаги, в которых обычно незамедлительно раскаивался.

– А как насчет «Горацио Энрикеса»? – спросил он. – Корабль направляется в Польшу, Никки, и кокаина на его борту довольно, чтобы вся Восточная Европа на полгода окаменела.

– Это не наше полушарие, – быстро парировал Дэнем. – Обратись этажом ниже в Северный отдел. Или в Таможенное управление.

– А откуда ты знаешь, что это именно тот корабль? – спросил Эклс, снова заулыбавшись.

– От моего информатора.

– Там на борту двенадцать сотен контейнеров. Ты будешь заглядывать в каждый?

– У меня есть номера, – сказал Берр, удивляясь себе.

– Ты хочешь сказать, у твоего информатора.

– Я хочу сказать, у меня.

– Номера контейнеров?

– Да.

– Браво.

У главного входа, пока Берр злился и негодовал на всех и вся, привратник протянул ему записку. Она была от старого друга из Министерства обороны, тот сетовал на непредвиденные обстоятельства, которые помешают им встретиться сегодня днем, как условились.

* * *

Проходя в дверь кабинета Рука, Берр ощутил запах лосьона после бритья. Рук восседал за своим столом, изменившийся после своего путешествия, но как всегда прямой и подтянутый. Белый носовой платок в кармашке, на столе – последний номер «Телеграф». Казалось, он вовсе не покидал Тонбриджа.

– Пять минут назад я звонил Стрельски. Самолет Роупера еще не найден, – объявил Рук, не дожидаясь вопросов Берра. – Воздушные службы несут какую-то околесицу про радарные дыры. По моему мнению, вздор.

– Все идет по плану, – сказал Берр. – Наркотик, оружие, деньги, все следует заданным курсом. Чистый театр абсурда, Роб. Все доброе оказывается незаконным. Наоборот, все самое мерзкое – естественно. Да здравствует Уайт-холл.