Читать интересную книгу Голубая Луна - Гамильтон Лорел Кей

– Если прямо сейчас, то возможно, – ответил он тихо и хрипло.

Я вытерла с его лба холодный пот.

– Как сильно ты ранен?

Проигнорировав вопрос, он очень тихо сказал:

– Знай, Анита, что видеть себя твоими глазами было бальзамом для моего сердца.

У меня окаменело горло от слез.

– Пожалуйста, Ашер, не надо.

Из уголка его глаза вытекла капля чистой крови.

– Будь счастлива со своими двумя кавалерами. Не совершай тех же ошибок, которые много лет назад делали мы с Жан-Клодом, – он коснулся моего лица мокрой от крови рукой. – Будь счастлива у них в руках, ma cherie.

У него начали трепетать веки. Если он отключится, мы можем его потерять. Но в ночи со мной не было ничего, кроме звона цикад и ветра. Где все, черт их побери?

– Ашер, не теряй сознания!

Он открыл глаза, но никак не мог сфокусировать взгляд. Я почувствовала, как запнулось его сердце, пропустив один удар. Он мог жить и с сердцем, которое не билось, но сегодня я знала, что если остановится сердце, все кончено. Он умирал. Никки сломала что-то внутри него, и вылечить это было нельзя.

Я поднесла к его губам свое правое запястье, обрамленное белыми бинтами.

– Возьми мою кровь.

– Пить твою кровь – значит дать тебе силу над любым из нас. Я не хочу быть твоим рабом больше, чем уже есть.

Почувствовав на щеках обжигающие слезы, я поняла, что плачу.

– Не дай Колину тебя убить. Пожалуйста! Пожалуйста!

Прижав его к себе крепко-крепко, я прошептала:

– Не покидай нас, Ашер, – и почувствовала за мили от нас Жан-Клода. Почувствовала его панику при мысли потерять Ашера. – Не покидай нас, не сейчас. Не теперь, когда мы тебя нашли. Tu es beau, mon amour. Tu me fais craquer.

Он неожиданно улыбнулся.

– Разбиваю вам сердце, а?

Я целовала его щеки, его лицо и плакала, роняя горячие слезы на его шрамы.

– Je t'embrasse partout. Je t'embrasse partout. Хочу целовать тебя всего, mon amour.

Он посмотрел на меня.

– Je te bois des yeux.

– Не пей меня своими глазами, черт побери, выпей меня губами.

Я зубами сорвала бинт с правого запястья и приложила обнаженную теплую плоть к его холодным губам.

– Je t'adore, – прошептал он, и в мою руку вонзились клыки. Остро и глубоко. На моей коже сомкнулись губы. Его горло двигалось, когда он глотал. Вглядевшись в его светлые глаза, я почувствовала, как у меня в голове словно отдернули занавеску, убрали щит. Тошнотой накатила одна продолжающаяся боль, а потом вдруг не осталось ничего, кроме нарастающего тепла. У меня даже не было времени начать паниковать. Ашер накрыл мой разум теплой волной океана, лаская, доставляя удовольствие. Меня с головой захлестнуло щекочущим кожу, лишающим дыхания потоком, и я осталась сидеть мокрая, хватая губами воздух. Встав надо мной на колени, Ашер осторожно уложил меня на землю.

Я лежала, глядя в пустоту, а по телу волнами раскатывались ощущения. Никогда раньше я не позволяла вампиру сделать со мной такое, никогда не давала им украсть мой разум во время того, как они крадут мою кровь. Я даже не знала, что он может это сделать. Только не со мной.

Ашер поцеловал меня в лоб.

– Прости меня, Анита. Я не знал, что могу захватить твое сознание. Не знал, что это может хоть один вампир.

Ожидая реакции, он разглядывал мое лицо. Но я не могла ответить. Он чуть отстранился, чтобы видеть меня лучше.

– Я боялся, что стану принадлежать тебе, как Дамиан, если буду пить твою кровь, не используя ни одной из своих сил. Я действительно пытался пробить твои щиты, сломать барьеры, но делал это, чтобы защитить от твоей силы себя. Мне и не снилось, что я смогу пробить такие неприступные стены, – он коснулся моего лица, но почти тут же убрал руку и уронил ее на колени. – Метки, которые связали тебя с Жан-Клодом, защищают тебя от его вмешательства в твой разум. Кроме того, он никогда не достигал в этом таких успехов, как я. Мне нужно было подумать об этом раньше.

Я лежала, но чувствовала, что почти плыву. Ничто не было настоящим. Я не могла думать, не могла говорить.

Подняв мою руку, он прижал ее к шрамам на своей щеке.

– Я отступил, как только понял, что сделал. Все это было, если так можно сказать, наспех. Ты лишь едва отведала того, что могло бы быть, Анита. Пожалуйста, поверь.

Он встал, а я не смогла проследить за его движением. Я лежала на земле и пыталась снова научиться думать.

Около меня на колени опустился Джейсон. У меня хватило сознания, чтобы задаться вопросом, откуда он, черт побери, взялся. Он не жил у Марианны. Или жил?

– Твой первый раз? – спросил он.

Я попыталась кивнуть, но не смогла.

– Теперь ты понимаешь, почему я остаюсь с ними, – сказал он тихо.

– Нет, – сумела выговорить я, но голос был так далеко, словно принадлежал совсем не мне. – Нет, не понимаю.

– Ты почувствовала. Ты овладела им. Как тебе это могло не понравиться?

Я не могла этого объяснить. Все это действительно было изумительно, но когда сияние начало угасать, поднялся такой черный и всеобъемлющий страх, что он запросто мог поглотить весь мой мир. Это было потрясающе, и при этом – как он сказал, “наспех”. Я ни за что не хотела от Ашера большего. Потому что если все это еще лучше, чем было, я могу провести остаток своих дней в погоне за следующим таким же ощущением. А Жан-Клод мне этого дать не мог. Метки препятствовали ему, и он не мог захватить мое сознание. Это было одно из отличий слуги от раба. Я никогда не получу этого от Жан-Клода, никогда. А мне этого хотелось. Я не хотела, чтобы Ашер умер. Но теперь не была в этом так уверена.

Ашер вернулся и остановился около меня. Мы с минуту разглядывали друг друга. Где-то в темноте начали появляться люди. У кого-то из них был фонарь, свет которого упал на меня. Я не успела закрыть глаза и почти ослепла. Свет переместился на лицо Ашера, подчеркивая следы красных слез.

– Не надо меня ненавидеть, Анита. Я не вынесу, если ты будешь меня ненавидеть.

– Я тебя не ненавижу, Ашер, – ответила я низким хриплым голосом, в котором еще не растаяла золотая грань удовольствия. – Я тебя боюсь.

Он не пошевелился, по лицу продолжали катиться слезы, оставляя красные дорожки на гладкой коже левой щеки. С другой стороны капли терялись в шрамах, образуя красные узоры на неровной коже.

– Хуже, – прошептал он. – Думаю, это хуже.

42

Я выгнала всех, кроме Джейсона. И то, ему удалось остаться только потому, что они начали кричать, как неправильно оставлять меня совсем одну. Неужели я забыла, что меня пытались убить? Неужели я забыла обещание Жан-Клода убить их всех, если я погибну? Последнее обстоятельство не помогало мне завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. Мой ответ был простым: “Если умрем мы все, думаю, это решит сразу все проблемы”. Что в определенной степени положило конец препирательствам.

Джейсон возлежал на кровати, опираясь на груду подушек. Попытавшись повернуться на бок, он замер в середине движения и издал тихий звук боли. Он вообще двигался с трудом, будто у него болело все без исключения, и это дало ему право на место на кровати вместо стула.

Я мерила комнату шагами. У меня даже образовался небольшой постоянный маршрут. Изножье кровати, окна, дальняя стена, ближняя стена с дверью.

– Знаешь, ты уже раз двадцать прошла мимо кровати, – не выдержал Джейсон. – И это только с тех пор, как я начал считать.

– Заткнись, – ответила я без церемоний.

Все мои пистолеты снова были на мне, но не потому, что были мне нужны, а потому, что были знакомы. Тугая наплечная кобура, файрстар в кобуре в брюках заставляли меня больше чувствовать себя собой. Только я из нас троих носила оружие. Это было единственным, что я наверняка получила не от них. Это было моим. Огнестрельное оружие, именно эта особая разновидность насилия, было целиком моим. Сейчас мне было нужно что-то, что было бы моим всецело.