Насколько обычными были до начала коммерческой продукции ставшие теперь стандартными формы пасхальской резьбы? Изучение наличного материала убедило автора, что нестандартные, уникальные деревянные изделия куда многочисленнее, чем все взятые вместе стандартные фигурки, приобретенные до коммерсиализации. Мы уже видели, что наводнившие в огромном количестве рынок этнографических курьезов птицечеловеки типа, иллюстрированного на фото 38, повторяют прототип, известный нам по одному-единственному действительно старинному образцу. Конечно, фигурка с торчащими ребрами, показанная на фото 24, существовала в немалых количествах до коммерсиализации, но дело тут не в скудости воображения, а в том, что изделие это было призвало увековечить память об определенном физическом типе. Сами пасхальцы, как уже говорилось, настойчиво утверждали, что первая фигурка такого рода была вырезана их предком Туу-ко-иху, потому что он хотел сохранить память о последних представителях разбитого в бою племени «Длинноухих». Нереалистическая, плоская женская фигурка тоже повторялась разными художниками. Но если опять-таки представить себе, что они изображали одно и то же божество, это свидетельствует о скудости творческого воображения не больше, чем постоянное повторение в христианском искусстве девы Марии или многократное воспроизведение плоской фигуры Матери-земли среди сопредельных племен от Мексики до Перу, известных богатством своей художественной продукции. Великолепный реалистичный моаи тангата — тоже очевидная попытка изобразить портрет божественного прародителя людей. Добавим к этим фигуркам ряд стандартных эмблем ранга для занимавших видное положение в обществе мужчин и женщин, общеизвестные символы, которые, как у нас королевские регалии или военные отличия, позволяли сразу опознать их носителя, и перед нами окажется огромное количество скульптур с великим разнообразием идей и оформления. Напрашивается догадка, что количество разнообразных нестандартных фигурок не уступает числу индивидуальных аку-аку или духов-хранителей на острове. Другими словами, немногочисленные стандартные поделки воплощают сюжеты, важные для всего населения острова, а подавляющее большинство изделий относилось к сугубо частной сфере. Поскольку нетипичные вещи интересовали коллекционеров и ученых меньше, чем стандартные изделия, чье пасхальское происхождение но вызывало сомнения, они были обречены на безвестность. Чаще всего в музеях их даже не выставляли, а держали в запасниках для тех, кто специально изучает остров Пасхи.
В еще большей мере это справедливо для мелкой каменной скульптуры. Ни мужчины, ни женщины на Пасхе не носили знаков отличий из камня, а упомянутые выше немногие портретные фигуры можно было исполнить с более тонкими деталями и гладкой шлифовкой в превосходной древесине торомиро, чем в крупнозернистых и пузырчатых, по преимуществу, пасхальских туфах и лавах. Вот почему камень предназначался для больших монументов, устанавливаемых под открытым небом, и для малых, составлявших личную собственность моаи маэа или домашних идолов класса аку-аку, которых держали в лачугах или хранили в пещерах, чтобы они давали владельцу волшебную силу мана и другие магические преимущества перед соплеменниками.
Когда вера в грубых домашних идолов после обращения островитян в христианство стала ослабевать, да еще отдельные экземпляры попадали в руки людей с коммерческой жилкой, немало каменных поделок такого рода начало покидать остров. Узнать в них пасхальский стиль и исполнение было посложнее, поэтому они, за редкими исключениями, тоже не удостаивались серьезного внимания и в лучшем случае попадали в музейные запасники; правда, рельефы птицечеловека типа Оронго (фото 179–181) распознавались без труда. Индивидуальные моаи маэа не стали предметом массовой продукции или коммерциализации; во-первых, на них не было спроса, во-вторых, оставшиеся предметы были связаны с религиозным суеверием гораздо больше, чем портретные фигуры и эмблемы. В каменной скульптуре единственными мотивами, которые могли привлечь любителей старины и сувениров, были рельефы птицечеловеков в Оронго и огромные статуи; и оба они послужили образцами для множества малых копий. Вместе с немногочисленными стандартными деревянными поделками маленькие безглазые торсы и рельефы птицечеловеков воспринимались и широкой публикой и учеными как единственные несомненно пасхальские произведения искусства.
Хотя нестандартные скульптуры из дерева и камня настолько разнородны, что автор счел более целесообразным описать каждую из них в Приложении, некоторые черты либо присущи всем предметам, либо повторяются достаточно часто, и поэтому заслуживают отдельного упоминания.
1. Индивидуальные фигурки из камня и дерева составляют большую часть нестандартной пасхальской скульптуры. Наиболее разительный итог ознакомления с пасхальским искусством заключается в том, что каждый художник считал себя вправе или даже обязанным изготовлять вещи, отмеченные оригинальностью; очень редко такие скульптуры создавались более чем в одном экземпляре, то ли самим автором, то ли человеком, который был знаком с его работой (возможно, кем-то из родственников).
2. Голова обычно, но не всегда, непомерно велика. Правда, у некоторых нестандартных деревянных изделий голова относительно соразмерна туловищу, как и у фигурок, которые мы назвали портретными (моаи кавакава, моаи тангата и моаи папа). Однако в большинстве случаев остается впечатление, что художник делал упор на голову за счет туловища; примером может служить фото 107. Для каменной скульптуры это еще более характерно, чем для деревянной. Как и у монументальных статуй, на голову приходится обычно от одной трети до половины всей длины. Нередко вырезана одна только голова, с шеей или без нее (фото 148–156, 185–194).
3. Глазам явно уделено больше внимания, чем другим чертам лица, и они, как правило, непропорционально велики. Глаза показаны всегда, даже если рот, уши и другие черты не обозначены. Петроглифы, изображающие верховного бога Макемаке, часто состоят из одних лишь глаз и бровей. Широко распространенное неверное убеждение, будто пасхальцы вытесывали безглазые монументы, идет от знакомства с наполовину погребенными статуями Рано Рараку, которые дожидались доставки на аху, чтобы уже там обрести глаза. У малых фигурок глаза обычно миндалевидные или круглые, в виде рельефных или гравированных концентрических колец. Чаще всего они выпуклые; во многих случаях инкрустированы зрачки.
4. Инкрустация глаз — обычная черта, особенно у деревянных фигурок. В цилиндрическую глазницу вмазано кольцо из кости или раковины; зрачком служит обсидиановый кружочек. Иногда видим только зрачок, не обрамленный светлым кольцом. Во многих случаях сохранилась только инкрустация одного глаза; в центре другого — цилиндрическая ямка (например, фото 79, 156 i). Бывает, обо глазницы пусты (например, фото 61 b, 153 b). В таких случаях, очевидно, инкрустация выпала, поскольку в пустых глазницах можно обнаружить остатки пасты. Мало кто обращал внимание на то, что прежде у некоторых пасхальских каменных скульптур были инкрустированы глаза (фото 150, 151, 153 b, 155 а, 156 i, 157 d, 160, 161). Сама форма глазниц дает повод подозревать, что у некоторых каменных фигурок и даже у монументальных скульптур Среднего периода глаза инкрустировались. Когда пасхальские художники вырезывали череп, они изображали пустые глазницы в виде широких ямок, явно не предназначенных для инкрустации (фото 198–200, 289, 296, 297). Если же на до было показать лицо, стенки глазниц делали вертикальными, чтобы можно было укрепить инкрустацию. Сомнительно, чтобы пасхальцы, снабжая каменные и деревянные скульптуры реалистически выпуклыми глазами, вдруг отклонились от этой практики и сделали глубокие глазницы иначе, как для инкрустации.