Читать интересную книгу Разгром Японии и самурайская угроза - Алексей Шишов

Командующий императорской 6-й армией генерал Огису Риппо счастливо избежал с остатками своих войск уничтожения на монгольской территории. По всей видимости, в ходе сражения он утратил чувство реальности. В обращении к своим подчиненным 5 сентября 1939 года Риппо, самурай по происхождению и духу, писал следующее:

«Несмотря на то что еще ранее был отдан приказ о переформировании 6-й армии, приходится со скорбью констатировать, что вследствие невыполнения этого приказа осуществиться великой миссии по защите северо-западного района не удалось…

В настоящее время армия ведет в районе Джин-Джин-Сумэ подготовку к очередному наступлению. Командующий Квантунской армией решил этой осенью помочь нам самыми обученными войсками, находящимися в Маньчжурии, перебрасывает их к месту предстоящих боев под мое командование и намечает срочные мероприятия по разрешению конфликта…

Путь, по которому должны быть направлены мероприятия армии, только один, а именно: сделать армию единой и монолитной и немедленно нанести противнику сокрушительный удар, тем самым растереть в порошок его возрастающую наглость.

В настоящее время подготовка армии успешно идет вперед. Армия встретит предстоящую осень тем, что одним ударом прекратит эту мышиную возню и гордо покажет всему миру мощь отборных императорских войск.

В армии все сверху донизу пронизаны решительным наступательным духом и уверены в неизбежности победы.

Армия всегда и всюду готова подавить и уничтожить противника с верою в своего первого маршала-императора».

Командующий японской 6-й армией генерал Огису Риппо выдавал желаемое за действительное. Поражение на Халхин-Голе для японцев обернулось и «поражением» в моральном плане. Тому есть достоверные сведения. Так, радиоразведкой советских войск был осуществлен радиоперехват радиограммы начальника штаба Квантунской армии начальнику департамента личного состава военного министерства Японии о необходимости перемещения на другие должности командира батареи 1-го полевого тяжелого артиллерийского полка капитана артиллерии Цутия и адъютанта Мулинского тяжелого артиллерийского полка поручика Китамура по следующим мотивам:

«7. Во время номонханских боев капитан Цутия, страдая отсутствием духа артиллериста, который (дух) заключается в том, чтобы соединить свою судьбу с судьбой массы, забрался в траншею и, пролежав там, вернулся с боевых операций.

Ввиду того что полк создается заново, дальнейшее пребывание капитана Цутия в настоящей должности не представляется возможным. Поэтому необходимо немедленно перевести его на другую должность вне войсковой части.

2. Поручик Китамура во время номонханских боев получил от командира полка приказ прорваться через окружение противника и подготовить необходимые мероприятия. Но поручик, заботясь лишь о собственной безопасности, скрылся в траншее и, не удостоверившись даже в том, что полк полностью уничтожен, сбежал. Поэтому, ввиду того что полк формируется вторично, Китамура в войсках оставаться не может.

3. Об административных мерах в отношении этих офицеров, а также остальных офицеров, проявивших саботаж в номонханском инциденте доложу после подготовки материалов. Учитывая состояние полков, необходимо срочно переназначить вышеуказанных двух офицеров».

Перехваченная телеграмма из штаба Квантунской армии в Токио говорила не только о панических настроениях части японского офицерства во время боев на реке Халхин-Гол. Она подтверждала также фактическое уничтожение 1-го полевого тяжелого артиллерийского и Мулинского тяжелого артиллерийского полков, поскольку их пришлось формировать, по сути дела, заново.

Полная победа советско-монгольских войск на берегах Халхин-Гола еще не означала окончания пограничного конфликта, переросшего в необъявленную войну. 4 и 8 сентября японские войска предприняли новые попытки проникновения на территорию Монголии. Но они были встречены сильным контратакующим ударом и отброшены за линию государственной границы.

В первом случае два японских пехотных батальона попытались захватить высоту Эрис-Улай-Обо, но, потеряв на ее склонах свыше 350 человек убитыми, отошли за линию государственной границы. Во втором случае на эту же пограничную высоту в атаку пошли четыре пехотные роты, которые только убитыми в день 8 сентября потеряли около 500 человек. Но это были уже последние вспышки военного конфликта — маленькой необъявленной войны на Халхин-Голе.

Не удалось японцам взять реванш и в воздухе. Во время воздушных боев 2, 4, 14 и 15 сентября японская авиация потеряла 71 самолет, тогда как советская авиация за всю первую половину сентября — только 18 самолетов. Столкновения на суше и в воздухе прекратились только с заключением перемирия.

Потери Японии на Халхин-Голе в людях и технике оказались более значительными, чем за весь первый год большой войны в Китае. Халхин-Гольский котел, «сотворенный» полководцем Г.К. Жуковым в 1939 году, до основания потряс японскую Квантунскую армию. Ее высшее командование вынуждено было в полном составе уйти в отставку.

Через своего посла в Москве Сигэнори Того японское правительство обратилось к правительству СССР с просьбой о прекращении военных действий на монгольско-маньчжурской границе. 15 сентября 1939 года было подписано соглашение между Советским Союзом, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол, которое вступило в силу на следующий день. Затем состоялись переговоры по демаркации границы между Монголией и Маньчжоу-Го. 9 июня 1940 года государственная граница МНР была полностью восстановлена на прежней линии.

За время четырехмесячных боев на Халхин-Голе в этой необъявленной войне японские войска потеряли около 61 тысячи человек убитыми, ранеными и пленными, в том числе 45 тысяч — в июле и августе. Их потери только убитыми составили около 25 тысяч человек (по другим источникам — 17 045 человек). Потери составили не менее 73 процентов от общего числа участвовавших в боевых действиях войск. В ходе воздушных боев было сбито 660 японских самолетов. Императорская 6-я особая армия утратила почти всю свою боевую технику.

Пленных в сражении на Халхин-Голе оказалось крайне мало. Стороны после окончания боевых действий провели два обмена военнопленными. Первый — 27 сентября 1939 года, когда советской стороной были освобождены 88 военнопленных. Второй — 27 апреля 1940 года, когда Японии вернули 116 человек. Обмен производился по принципу «один за один» — такое указание дал народный комиссар обороны СССР маршал Ворошилов.

Приемом пленных с Халхин-Гола и дальнейшей «заботой» о них занимался народный комиссар внутренних дел Л.П. Берия. В справке НКВД СССР, датированной 3 марта 1940 года, о японских военнопленных, захваченных в период боев на монгольской территории, говорилось:

«В период событий на Халхин-Голе 19 июля 1939 г. моботделом НКВД было предложено ГУЛАГу НКВД подготовить лагерь к приему военнопленных-японцев».

Такой лагерь был подготовлен в г. Нижнеудинске на 2000 человек.

В связи с тем, что военнопленных оказалось только немногим более 100 человек и развертывать для их содержания специальный лагерь было признано нецелесообразным, военнопленные на основании шифротелеграммы народного комиссара внутренних дел Советского Союза тов. Берии от 30.10.1939 г. за № 801 были водворены в отдельный корпус Читинской тюрьмы.

По сообщению начальника УНКВД по Читинской области капитана госбезопасности тов. Портного, в настоящее время в Читинской тюрьме находится 117 военнопленных-японцев.

«Из них: 107 чел. приняты в конце сентября 1939 г. от штаба фронтовой группы. Среди этих 107 чел. имеется 13 офицеров во главе с капитаном Като, которые именуют себя „комиссией по уточнению границы“. Взяты они были как нарушители границы, а официально числятся „перебежчиками“. Капитан Като заявляет, что они заблудились и нарушили границу „случайно“. 10 чел. офицеров и унтер-офицеров прибыли в Читинскую тюрьму из Бутырской тюрьмы в ноябре м-це по указанию СО ГУГБ НКВД СССР как направленные в распоряжение тов. Штерна.

Никаких указаний об их дальнейшем направлении УНКВД по Читинской области от штаба Забайкальского военного округа до сих пор не имеет.

Личные дела имеются только на 10 военнопленных, прибывших из Бутырской тюрьмы. На остальных военнопленных в тюремном отделе УНКВД имеются списки.

В настоящее время приступлено к заполнению опросных листов и заводятся личные дела.

Начальник 1-го отдела Управления НКВД СССР по делам военнопленных Тишков».

В Токио быстро нашли виновных в настоящей военной катастрофе на берегах далекой от Японских островов степной реки, едва ли не в самом сердце Азиатского материка. Бывший командующий Квантунской армией генерал Узда, давая показания по событиям 1939 года на Халхин-Голе, заявил судьям международного Токийского трибунала: