– Сыграем? – спросила она без особой уверенности.
– Можешь прозакладывать голову!
И они играли два часа подряд, и каждый выиграл по десять долларов. К этому времени Ник совсем распалился и готов был во что бы то ни стало продолжать, но Энни поднялась.
– Мы должны найти Синдру, – сказала она. – Уже час ночи. Что они скажут, когда мы заявимся так поздно?
– Да наплюют. Завтра послушаем, как Синдра поет, а потом вернемся в Лос-Анджелес.
– Но я не могу не выйти завтра на работу, – возразила Энни.
– Ты позвонишь и скажешь, что заболела. Подумаешь, важность.
Она вздохнула:
– Ты хочешь, чтобы я была такая же скверная, как ты сам.
– Но ведь от этого ты станешь только лучше, не так ли?
– Очень вам за это благодарна!
Разузнав, как проехать, они взяли курс на мотель, где остановились Синдра и Рис. Это было не самое шикарное место на свете – так, всего несколько домиков вокруг небольшого бассейна.
– Держу пари, они уже спят, – сказала Энни укоризненно. – Говорила я тебе, что надо уйти пораньше.
– А я держу пари, что еще не спят, – уверенно возразил он. – В Вегасе, как правило, никто не спит.
Они припарковали машину, нашли комнату и несколько раз постучали в дверь. Никто не откликался.
– Конечно, не надо превращать это в привычку, – проворчал он, – но придется помочь замку, всего и делов.
– Не надо, не делай этого, – взволновалась Энни.
– Нет, надо, – сказал он, поколдовав немного над замком, и, толкнув дверь, широко ее распахнул.
Первое, что они увидели, была Синдра. Она сидела на кровати и держала в руке пистолет. А затем они увидели тело, ничком лежащее на полу за дверью.
– О Господи! – вырвалось у Энни.
Синдра смотрела на них пустым взглядом, а Ник осторожно по стенке подбирался к ней.
– Спокойно, – сказал он, говоря быстро-быстро. – Пожалуйста, только спокойно. – И осторожно вынул у нее из руки пистолет. – Что случилось?
Она закрыла лицо руками и зарыдала:
– О, Ник… Ник…
Он обнял ее и прижал к себе, как маленькую.
– Ну, ладно, малыш, успокойся, мне ты все можешь сказать.
И она медленно начала рассказывать, глотая слезы и давясь:
– Рис хотел, чтобы я… легла с этим человеком. Он привел его сюда, в нашу комнату… и потом… потом этот человек захотел деньги обратно, потому что я не согласилась, и… и… Рис вынул пистолет… мы с ним боролись… и пистолет выстрелил. Это был несчастный случай, Ник, это так, действительно так.
– Где Рис?
– Он бежал.
– И бросил тебя одну?
– Что теперь будет, Ник? Ведь никто мне не поверит. Полицейские в первую очередь.
Синдра была права. У нее не было шанса убедить в своей невиновности.
Он подошел к человеку, глядя на его неподвижное тело, надеясь, что это какая-то ошибка и парень вдруг очнется, сделает движение, ну хоть что-то.
Нет, кончено.
– Я позвоню в полицию, – сказала бледная, дрожащая Энни.
– Нет, – сказал он быстро. – Нельзя этого делать. – И повернулся опять к сестре. – Ты уверена, что он тебе совершенно незнаком?
Она покачала головой:
– Нет, Рис подцепил его в казино. И я никогда не видела его прежде.
– Значит, между вами не было никаких отношений?
– Нет, хотя нас могли видеть втроем, когда мы уходили из казино.
Ник нагнулся и осторожно взял из пиджака человека бумажник. В нем лежало пятьсот долларов, пара кредитных карточек и водительские права на имя Джорджа Баэра.
– Надо его отсюда убрать и очень быстро, – пробормотал он, думая вслух. – Да, вот что мы должны сделать.
Энни не согласилась:
– Нет. Мы обязаны вызвать полицию!
– Может, ты перестанешь бубнить о полицейских? – сказал он огрызнувшись. – Синдра попала в беду, и мы должны ей помочь.
– Я не могу быть соучастницей в этом деле, – ответила упрямо Энни.
– Я прошу тебя об одолжении.
– Это слишком большое одолжение!
Он пристально взглянул на нее, его зеленые глаза, казалось, пронзили ее насквозь.
– Но я стою его, правда? Она заколебалась:
– Не… Не знаю.
– Сделай это для меня, Энни, – сказал он почти умоляюще. – Никто не должен знать, что здесь произошло сегодня вечером.
– Но ведь я знаю, – сказала она яростно, – и я не могу жить с этим знанием.
Она действовала ему на нервы. Ну и к черту ее, если она не хочет им помочь.
– Если ты только это чувствуешь, тогда тебе лучше уйти.
– Ты не понимаешь, – сказала она, и на глазах у нее навернулись слезы, – нельзя так поступать.
– Но Синдра моя сестра, и она нуждается в моей помощи, поэтому можешь убираться к черту.
– Нет, я не уйду, – ответила она.
– Но если ты остаешься, значит, ты мне помогаешь и это значит, ты принимаешь во всем этом участие.
– Что ты собираешься делать?
– Я все устрою сам, ладно? – сказал он, ее вопросы ему уже надоели.
Он уговорил Синдру встать с постели и собрать вещи. Потом снял одеяло с постели и стал заворачивать в него мертвое тело. Это была нелегкая работа. Всюду кровь, и укоряющий взгляд Энни следовал за ним неотступно. Пот заливал лицо, во рту пересохло, и сердце громко стучало. Черт возьми! Он совсем не был уверен, что поступает правильно, но если он хочет вытащить Синдру из этого грязного дела, то выбора у него нет.
Наконец ему удалось завернуть тело в одеяло. Потом он вышел: теперь надо вынести тело из этой душной комнаты и положить в багажник.
– Ник, я ужасно боюсь, – сказала Синдра, прижавшись к его руке.
– Не бойся, – сказал он, и голос его опять звучал гораздо увереннее, чем он сам при этом чувствовал себя. – Уже почти все в порядке. Я сейчас отвезу тело в пустыню и там похороню. А вы двое оставайтесь здесь, пока я за вами не вернусь.
– Нет, – сказала она, – я не могу позволить тебе все это взять на себя. Я с тобой.
– Но если ты с ним едешь, то и я, – сказала Энни, быстро присоединяясь к Синдре.
Эти двое просто сведут его с ума, но действительно безопаснее их, наверное, захватить с собой.
– Ладно, – сказал он, соглашаясь. Он вышел из комнаты и оглянулся. Уверившись, что никого нет, он подогнал машину как можно ближе к двери. Затем, все еще зорко озираясь вокруг, он вытащил тело из комнаты и ухитрился втиснуть его в багажник.
К тому времени, как все было кончено и они сели в машину, нервы были на пределе.
– Мы должны выглядеть так, как будто ничего не случилось, весело и спокойно. Если нас что-либо задержит, чтобы то ни было, ведите себя как ни в чем не бывало, понятно?
Он осторожно повел машину по веселым, сверкающим неоновой рекламой улицам города, доехал до тихих пригородных улочек, и, наконец, началась пустыня. Затем он молча ехал еще полчаса, прежде чем взять в сторону от дороги. Он вынул тело и тащил его, как ему показалось, целую вечность по песку. Потом вырыл руками неглубокую могилу.