Читать интересную книгу Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2 - Коллектив авторов

в 1954-1955 гг. стала нормализация отношений с Югославией. Исключительная резкость разрыва создавала с обеих сторон особые трудности на пути к примирению. Вынужденно активизировав после разрыва с СССР экономические связи с Западом, Югославия вместе с тем сохранила монопольную власть компартии и курс на строительство социализма. Она проводила независимую внешнюю политику, дистанцируясь от блока НАТО и согласившись лишь на участие в ассоциированном с ним Балканском пакте, в который входили также Греция и Турция. Избрав стратегию на сближение с наиболее крупной и стратегически важной балканской страной, Н.С. Хрущев и его окружение исходили из того, что возвращение Югославии в сферу влияния советской политики стало бы наиболее видимым внешнеполитическим успехом СССР после смерти И.В. Сталина. Осенью 1954 г. сходит на нет антиюгославская пропаганда в советской прессе, распускаются антититовские организации югославских коммунистов-эмигрантов. 27 мая — 2 июня 1955 г. состоялась поездка в Югославию советской делегации во главе с Н.С. Хрущевым, продемонстрировавшая стремление руководства КПСС пойти на гораздо более решительное, чем предполагалось в 1953 г., сближение с режимом Тито. Первая после восстановления отношений встреча лидеров двух стран показала нежелание команды Тито (заинтересованной в экономическом сотрудничестве СССР и Югославии) отказываться от проведения независимой, внеблоковой внешней политики. Тем не менее она не охладила решимости Н.С. Хрущева готовить новые прорывы на югославском направлении. С середины 1955 г. советско-югославские связи в различных областях заметно оживились.

Контрреформы в Венгрии дали толчок формированию с осени 1955 г. внутрипартийной оппозиции, поначалу нещадно преследовавшейся. Ситуация в корне изменилась лишь после XX съезда КПСС (14-25 февраля 1956 г.), решения которого придали мощный импульс реформаторским силам в странах советского лагеря, ведь критика тех или иных сторон однопартийной системы, за которую прежде представители оппозиционно настроенной интеллигенции подвергались гонениям, вдруг получила неожиданную поддержку из Москвы. Движение с требованием коренной демократизации и десталинизации коммунистического режима достигло в это время наибольшего размаха в Польше и Венгрии.

В Польше после смерти 12 марта 1956 г. первого секретаря ЦК ПОРП Б. Берута в партии выявились два конкурирующих течения. Главные расхождения между ними касались взгляда на взаимоотношения с КПСС. Консерваторы, за которыми закрепилось в обществе определение «натолинцев» (в честь особняка в варшавском районе Натолин, где они собирались), были слепо привержены советской модели социализма, отличаясь при этом выраженными антисемитскими настроениями (в силу этого нападали на таких влиятельных деятелей предыдущего периода как Я. Берман и Р. Замбровский). Реформаторы, именовавшиеся также «пулавянами» (в честь Пулавской улицы в Варшаве, где многие проживали), требовали большей самостоятельности ПОРП от КПСС и весьма болезненно воспринимали всплеск антисемитских чувств в стране и в партии. Вплоть до октября 1956 г. преимущество было у консерваторов, пользовавшихся благосклонностью советского руководства. С подачи Н.С. Хрущева новым лидером ПОРП стал близкий «натолинцам» Э. Охаб, при котором была несколько смягчена цензура, однако сохранялся прежний курс в отношении «гомулковщины» как правонационалистического уклонизма. Тем не менее Польша стала единственной страной советского блока, где центральная печать опубликовала закрытый доклад Н.С. Хрущева о культе личности.

Нарастало брожение в среде людей науки и искусства. Писатели, художники, ученые требовали свободы самовыражения и научного поиска, не скованного догмами сталинизма. Как грибы после дождя по всей стране возникали клубы интеллигенции (самым известным стал варшавский «Клуб Кривого колеса»). Пресса обращалась к освещению злободневных проблем. Ослабление административного давления вызвало быстрое восстановление придавленных, но не исчезнувших элементов плюрализма. Начали проявлять себя и представители некоммунистической интеллигенции (светские католики, националисты, христианские демократы, социалисты и т.д.), пытавшиеся вернуться к общественной деятельности, организуя свои клубы. Власть, следуя курсу, взятому еще в 1955 г., смотрела сквозь пальцы на не всегда «благонадежные» выступления марксистских интеллектуалов, но жестко пресекала попытки немарксистской интеллигенции создать какие-либо самостоятельные организации.

В Венгрии главным публичным форумом реформаторских сил стал дискуссионный клуб молодой интеллигенции — Кружок Петефи, в рамках которого обсуждались наиболее актуальные проблемы экономического и политического развития страны. На партийных собраниях (прежде всего в среде творческой интеллигенции) звучала острая критика в адрес М. Ракоши за неспособность сделать выводы из решений XX съезда КПСС. В условиях мощного давления снизу власти были вынуждены активизировать процесс реабилитации незаконно репрессированных в 1949-1953 гг. Дело Л. Райка было пересмотрено, а сам он в марте 1956 г. полностью реабилитирован посмертно. Выходят на свободу находившиеся в заключении деятели венгерской социал-демократии. В прессе реформ-коммунистической направленности, все сильнее влиявшей на общественное мнение, появлялись требования пересмотра всей концепции социализма на основе гуманистических принципов, с учетом приближения ее к насущным потребностям масс.

Дискуссии по злободневным вопросам современного развития страны (хотя и менее острые, чем в Польше или Венгрии) развернулись весной 1956 г. и в прессе Чехословакии. С трибуны съезда писателей и на первомайских митингах звучали призывы придать более гуманное лицо сложившимся общественным порядкам. Вместе с тем в Чехословакии, где масштабы массовых репрессий были несколько ниже в сравнении с соседней Венгрией, а уровень жизни в целом выше, правящей верхушке удалось быстро нейтрализовать любые шедшие снизу инициативы по реабилитации осужденных. В частности, продолжали находиться в заключении обвиненные в 1954 г. по делу «словацких буржуазных националистов» (амнистированы лишь в 1960 г. и реабилитированы только в 1963 г.). Партийной элите удалось достаточно эффективно переложить главную ответственность за «искажения культа личности» в Чехословакии на казненного в 1952 г. Р. Сланского, который так и не был реабилитирован. В Болгарии неприемлемый в новых условиях сталинский стиль партийного руководства персонифицировала удобная в этом смысле фигура В. Червенкова. На пленуме ЦК БКП в апреле 1956 г., состоявшемся на волне XX съезда КПСС, он был выведен из высших органов партии и освобожден от обязанностей председателя Совета министров. Решением «проблемы Червенкова» Т. Живкову и его окружению удалось снизить накал выступлений с требованием десталинизации, убедить массы в своей приверженности реформаторскому курсу. В Албании умеренно-реформаторские настроения части партийцев нашли проявление на городской партконференции Тираны в апреле 1956 г., однако в конце мая — начале июня на съезде Албанской партии труда лидер партии Э. Ходжа сумел перехватить инициативу и нанести удар по своим критикам.

Югославское направление и после XX съезда КПСС продолжало считаться одним из приоритетных во внешней политике СССР. Поскольку межгосударственные отношения к этому времени вполне нормализовались, на очереди был следующий шаг — установление тесных межпартийных связей между КПСС и Союзом коммунистов Югославии, что предполагало общность подходов к принципиальным вопросам мирового коммунистического движения. В советском руководстве принимали во внимание, что формировавшаяся после 1948 г. в сложных условиях югославская модель (так называемая система самоуправления) была довольно