Я не могла стоять, ничего не делая, потому собрала все свои силы, чтобы установить перед тварью силовой барьер. Он должен был немного задержать чудовище и дать нам несколько минут форы. Но химера прошла через энергетическую стену, даже глазом не моргнув!
— Плохо дело, — буркнула Малисса, сделав шаг вперед. Плавным, уже знакомым мне жестом она поднесла правую руку к глазам, а потом резко взмахнула ею и выбросила вперед, лентой выпустив в чудовище языки бешеного пламени. Оно лизнуло существо вдоль всего тела… но тварь даже не обратила на него внимание и продолжала медленно, уверенно идти к нам.
— На него не действует магия, — наконец прошептала Лаиза, не в силах унять дрожь в губах. — Нам конец.
Словно подтверждая слова Лаизы, чудовище изобразило на своей морде что-то похожее на улыбку. Оно уже преодолело половину коридора. Эта попытка была совсем нелепой, но все мы развернулись и со всех ног побежали назад. Чудовище тоже побежало — быстро и мощно, так, чтобы догнать свою жертву в несколько прыжков!
Как бессмысленно. И ради чего? После всего, что произошло со мной, встретить такую глупую смерть! Хотелось заплакать, но я просто не успевала этого сделать.
Ларгус… я последний раз видела его в зале заседаний, где он не раскрыл мою тайну и тем самым не сдал меня, не отдал на растерзание испуганным магам. Сохранил мне жизнь для того, чтобы я так глупо ее потеряла! Глава некромантов стоял у меня перед глазами: уверенный, взволнованный, отважный и одновременно шокированный и растерянный. Черный камзол разлетался с каждым резким движением. Рядом с ним серой тенью почему-то бежал Тейн — и что он забыл в моем предсмертном видении?
Глава некромантов сгреб меня в объятия, а Лаизу схватил за руку, в то время как Тейн обнял Малиссу. Дрожащими пальцами я вцепилась в его жилетку, а голову бессильно уронила на плечо некроманта, когда он что-то крикнул своему ученику…
В легкие ворвался свежий ночной воздух. В темноте нас окружали голые черные деревья, вокруг не было ни души. Когда Ларгус выпустил руку Лаизы, она, тяжело дыша, села на край фонтана с тремя большими птицами. Малисса, трясясь и всхлипывая, так и оставалась в объятиях Тейна, который успокаивающе гладил ее вьющиеся волосы и что-то шептал. Что касается меня, то я чувствовала себя каменным изваянием, которое выпало из реальности. Не знаю, сколько длилась эта немая сцена, но прервал ее Ларгус.
— Тейн, проводи девушек в общежитие. Я хочу поговорить с Алисой с глазу на глаз.
— Хорошо, — кивнул ученик и предложил руку Лаизе, но девушка отмахнулась:
— Не стоит, я сама дойду. Не волнуйтесь, я отправлюсь сразу в общежитие. Просто мне нужно кое-что обдумать в одиночестве.
— Ты уверена? — заволновался Тейн.
— Да, не переживай. Лучше о Малиссе позаботься, это она у нас страшная трусиха! — натянуто улыбнулась девушка, прежде чем быстро зашагать по дорожке. Скоро из поля зрения исчезли и Тейн с Малиссой.
Ничего не говоря, Ларгус повел меня в ночную тьму. Я молча шла, пытаясь понять, действительно ли все это происходит? Может, я еще лежу в подземельях под когтями химеры, и пока чудовище дорывает мое тело, мозг, умирая, тонет в мареве?
Скоро мы зашли в небольшой грот, где некромант наконец посмотрел мне в глаза. Стало жутко: его лицо казалось каменным, как стены подземелья, никаких эмоций. Глаза — словно стекла зеркальных очков.
— Спасибо, что выручил, — прошептала я, чтобы как-то начать разговор.
— Не меня благодари, а высшие силы, благодаря которым я — и, кстати, именно я — оказался там в нужный момент. Еще мгновение, и вам пришел бы конец! Теневые химеры умны, сильны, неуязвимы к магии, и в подземельях Фетесарина их десятки! Почему, ты думаешь, никто не исследовал катакомбы, даже нос туда не совал, несмотря на всю историческую ценность того, что может там находиться? Ходят легенды, что во время войны Магии и Огня последние защитники города решили, что лучше пойти в бой против необъятной армии, чем спуститься туда!
— Да, я понимаю…
— А если бы вы попались кому-то другому, то вас бы телепортировали не в дикую часть городского парка, а прямо в следственный изолятор, откуда бы никто из вас уже не вышел! Ты же слышала предпоследний доклад?
— Отчасти.
— Так что ты должна понимать, что в такой ситуации вас записали бы в шпионы Дараны, которых неизвестно когда успели завербовать. Это было бы роковым отягчающим обстоятельством к вашему приговору за то, что вы подслушали Совет. Поэтому сейчас, глядя мне в глаза, скажи: зачем?
В горле застрял ком. Колени тряслись, а удерживать глаза сухими стало чрезвычайно трудно.
— Нам было интересно прогуляться по подземелью и подслушать Совет, — проговорила я как можно более ровным голосом.
— Знаешь, тебе сейчас стоило бы дать пощечину… но рука не поднимается, — выдохнул Ларгус, прежде чем отвернуться от меня и сесть на камень.
— Ларгус, прости… — всхлипнула я.
— С чего это ты передо мной извиняешься? — хмыкнул некромант. — Это ты себя чуть не погубила. А заодно и своих подруг.
— Но мы трижды пересекались с химерами, и, за исключением того последнего раза, нам удавалось спастись.
— А тот последний раз действительно мог стать последним. Задержись мы на пару секунд, и в Гильдии разве что посмертно посрамили бы вашу память. Впрочем, мог быть и менее оптимистичный вариант. Если бы вас схватили, все могло закончиться не так гуманно.
— Неужели за то, что мы подслушали Совет…
— Да, Алиса! Знаешь, что это? — вскипел Ларгус, указав на свой пояс. — Это поводок! В него вплетены тысячи заклинаний, которые образуют сложную систему контроля над магами. Именно поэтому каждый маг обязан носить их везде, вообще везде, даже спать в них! И если маг снимает пояс на дольше, чем час… Среди заклинаний, которые активируются, когда маг присягает на поясе, есть и касающиеся Общего Совета. Поэтому на него допущены только те из магов, которые уже имеют пояса. Все, что происходит на Совете — тайна, и обсуждать между собой это имеют право только те, кто там присутствовал. Если же маг расскажет об услышанном на заседании тому, кого там не было, об этом сразу узнают. Через несколько часов клятвопреступника уже будут допрашивать, выяснять мотивы, степень вины, причиненный ущерб. Согласно этому его ждет приговор, которым может быть даже смерть. И если бы вас схватили, даже я никак не смог бы тебе помочь. Они умеют пытать, так что скоро каждая из вас призналась бы в преданности Даране и том, как усердно вы трудились, чтобы превратить мерзкую слабую Ануару в ее колонию. Данарцы считают нас народом скотов, толерантными слабаками, которых может исправить только пущенная в затылок стрела. Сейчас официально с этой страной у нас мир, но это по сути просто отсутствие открытых боевых действий. Да и те сдерживает лишь наличие у Ануары сотни некромантов. Поэтому при малейшей вероятности утечки к ним информации из Общего Совета руководство этой страны, не задумываясь, уничтожит тех, кто эту вероятность создает. Скажи, неужели ты ценишь свою жизнь так низко, что готова была отдать ее из-за обыкновенного любопытства?