Читать интересную книгу Короли и Звездочеты - Лана Туулли

Стоп.

Нормальный?

Что, и в самом деле на такую вот «полянку» Нигде-Никогда попадают нормальные люди? Я ведь тоже немножечко маг, мне б сюда пару косточек, я б скелет какого-нибудь тираннозавра-защитника придумал… Но настырные воспоминания, повинуясь движениям посоха Лукина, мешают сосредоточится. Вот лицо Гали - перепуганное и бледное, со следами слез по пропавшему Игорю; половина населения Объекта считала, что Волидаров ее не достоин, но кто поймет этих женщин? вот Лотринаэн, почему-то похожий на семидесятилетнего старика - белые волосы, покрытое красными неровными пятнами лицо… Лицо Игоря - перепачканное темной спекшейся кровью из разорванного горла; незнакомый ролевик с густыми, почти сросшимися у переносицы черными бровями… Федя Прытковецкий, с хитренькой улыбочкой перекидывающий с руки на руку футбольный мяч и обещающий устроить матч «Очкарики» против «Волчат» после того, как вернется - уж не знает он, Федя, куда они с Волковым нынче вечером поедут, не его, Феди, дело, приказы обсуждать… Рой воспоминаний кружит, и каждый всплывающий в памяти образ накрепко соединен с прочным, клейким, удушающим чувством вины: ах, если бы Сашке быть повнимательнее к окружающим людям, ах, будь он менее доверчив к замечательным речам Евгения Аристарховича, ведь он должен, он должен был догадаться о существовании наглой жестокой твари, питающейся душами… И остается только задыхаться в плотном коконе, сотканном из горьких сожалений о неверных решениях и неправильных поступках.

Вот Серега - с залитыми чернотой глазами и лицом потерявшегося, перепуганного ребенка, истекающий кровью… истекающий? странно спокойный, как тогда, в операционной, когда зеленая линия отметила секунду, когда он перестал бороться за жизнь. Бледная прозрачная тень, пахнущая плесенью и сумраком… Она манит, зовет, тянет руки - и, по идее, должна вызывать страх, непринятие и желание отодвинуться, но у Сашки почему-то она исключительно вызывает в памяти длинный список латинских называний, который он заучивал к экзамену по микробиологии.

Кажется, мы уже встречались, - скромно улыбается Смерть.

Непостижимая кокетка, сейчас она приняла новое обличье: ответь на вопрос, расскажи чужие секреты, которые хранишь не потому, что обещал, а потому, что знал - в правду не поверят. Открой свою душу настырному, любопытному магу, укрась своим нервным веществом его посох, - и будет тебе жизнь без печали…

Без печали и без сожалений, потому, что отныне ты не будешь мучиться выбором, решая, правильно или неправильно поступаешь, - за тебя всё решат другие. Подчинишься мнению кого-то, согнуться в поклоне перед Королем, а может быть, застыть, раскрыв рот от восторга перед тайными знаниями Звездочета, но так или иначе…

Это всего лишь игра, - нежно, певуче поучает Смерть. Не бойся, глупый…

Сашка тяжело и неуклюже падает на несуществующей песок магической арены. Непослушные пальцы пытаются поймать нить удушающих воспоминаний, разорвать кокон, найти… хоть что-нибудь. Какой-нибудь якорь, спасательный круг, соломинку… А вместо этого в лицо нагло ухмыляется уродливый - то ли кошачий, то ли человеческий - череп сфинкса.

Рука сама собой зачерпывает горсть песка и бросает его… куда-нибудь, на удачу. Сашка буквально слышит - да уж, надо признать, воображение у него отменное, спецэффекты на уровне мировых стандартов, как песчинки Арены Забвения шуршат о посох, хламиду и кожу Евгения Аристарховича. Тот отшатывается - ага, не понравилось?

-  Боитесь утратить себя? - понимающе ухмыляется Лукин, стряхивая с лица и плеч остатки «песчаного снаряда». - Что ж, понимаю, понимаю. Но таковы правила игры: свободны в своем выборе лишь безумцы - это я вам как психиатр с почти сорокалетним стажем говорю. Всем остальным приходится решать, на чьей стороне он готов играть - на стороне Королевства, где сильны лишь избранные фигуры, да и то исключительно потому, что все остальные хором убеждают себя и их в избранности, силе и могуществе. Или же попытаться проявить заложенные от природы, по шутке Судьбы, таланты Звездочетов - да, готовясь к тому, что иногда придется идти босыми ногами по битому стеклу, не рассчитывая на понимание и поддержку, и надеясь исключительно на себя…

-  Это не игра, - прохрипел в ответ Сашка. Он с наслаждением глотал воздух - прекрасно сознавая, что на самом деле никакого воздуха нет, и вообще, он сидит в кабинете, где, приветствуя яркий свет электрических ламп, покачивают пестрыми венчиками экзотические орхидеи; и нет никакой Арены Забвения, места испытания начинающих магов… нет песка, нет кокона удушающих воспоминаний, нет воздуха, который с наслаждением втягивает в себя несуществующий Сашка Глюнов… Всё это - исключительно плод воображения.

Хе… так почему ж не вообразить себя победителем? Прямо здесь и сейчас - выбрать тот ход событий, который приводит к победе?

Сашка очнулся от колдовского наваждения. Дернул головой, сжал переносицу, мельком осмотрелся по сторонам - да, именно так. Свет, орхидеи, ноут на столе, меч на стеллаже, чуть приоткрытая дверь, за который слышатся едва различимые шаги. И нет облаченного в балахон Мага, жаждущего поглотить вашу душу, а есть всего лишь старый знакомый доктор, в белом халате и тридцатью семью годами службы в психиатрии за плечами.

- Это не игра, Евгений Аристархович, - проговорил он, нервно постукивая по шахматной доске зажатыми в кулаке очками. - Это, знаете ли, жизнь. Здесь нельзя набирать баллы и бонусы, совершая правильные или неправильные поступки, а из-за того, что вы «хотели как лучше» - одним не сказали, другим не объяснили, третьих ради высоких целей и Истины Науки подставили, - погибло несколько людей.

- Только не говорите, что вы скучаете по Константину Сергеевичу, - криво ухмыльнулся Лукин. (Почему, почему заклинание перестало действовать? Собраться. Успокоиться. Попробовать снова.)

- Категорически не могу согласиться с вашей формулировкой, - покачал головой Сашка.

Тени шуршат, спешно обсуждая события, происходящие в круге. Господа маги застыли. Молчат. Решаются?

- Значит, сфинкс неразумен, - спокойным ровным тоном подытожил доктор.

- Нет. Поэтому «пользоваться» его магией вы не сможете. А биологические свойства… - короткое движение плеч. - Что ж… Попробуйте договориться с Алексей Павловичем или Яном Витальевичем. Только почему-то мне кажется, что первый вас пошлет, а второй, как ни крути, больше антрополог, чем палеонтолог - он, если честно, не справится.

- И вы отказываетесь помочь мне в изучении свойств посоха Ноадина? О том, чтобы устроить встречу с господином Октавио, я, пожалуй, даже заикаться не буду…

- Правильно, - вежливо согласился Сашка. - Не стоит.

- В таком случае… - тяжело вздохнул Евгений Аристархович. - Мне очень жаль.

- Мне тоже, - с теми же интеллигентными, уважительно-корректными интонациями ответил Сашка.

На этот раз он знал, чего ожидать.

Он упал на Арену, сгруппировался, перекатился по воображаемому песку. Не слишком изящно, зато быстро поднялся на ноги и отскочил как можно дальше от Евгения Аристарховича - на самую границу между тусклым светом и пахнущей прахом, перешептывающейся, хихикающей над собственными шутками тенью.

Вы сказали, что всё дело в воображении? Как же вам повезло, Евгений Аристархович! Ведь именно в воображении мне нет равных! Да, я, конечно, могу придумать, как меня душит чувство вины - и оно действительно есть, и, поверьте, оно отменно мерзкая штука; но уверяю вас, что могу вообразить не только это. Полтораста лет назад профессор Кювье придумывал старолюдных монстров, посмотрев на пару костей, а мы, студенты профессора Гугони, когда готовили выставку палеонтологической секции университетского музея, сочинили четыре десятка новых биологических видов - вот где бушевали зверства и страсти! Особенно когда выяснилось, что половины костей не хватает, а те, что есть, таинственным образом отделились от ярлычков с латинскими подписями…

По аксонам-дендритам, которыми легко манипулировал Лукин, пробежали отсвечивающие темным пламенем искры. Что будет на этот раз? Вихрь воспоминаний? Клейкая паутина вины?

В Сашку полетела целая стайка мелких электрических разрядов. А, кажется, нечто подобное называется инсайтом, сиречь озарением. Хм…

Глюнов неспешно и изящно ускользнул, отступил в тень - заставляя противника сбить ритм атаки, потратить несколько секунд на то, чтобы оглядеться по сторонам, вычислить место пребывания противника и скоординировать новый выпад.