Читать интересную книгу Нашествие. Москва. Буря миров - Андрей Левицкий

— Нет, нас срочно ждут на базе.

Затарахтел мотор, и на склоне показался трехколесный мотоцикл, на котором ехала уже знакомая парочка: обритая женщина с косой на затылке и краснолицый толстяк, те самые, которые встретили землян вместе с Луканом, Айрином и Батуром посреди Дикого города. Быстро подкатив к самолету, мотоцикл остановился, терианцы слезли с него, не выключая двигателя, заговорили с Нардисом.

В результате короткого обмена репликами эти двое пошли к самолету вместе с Нардисом, а Мариэна запрыгнула на мотоцикл и показала Киру с Денисом на сиденье позади.

— Далеко база? — спросил Кирилл, садясь за девушкой.

Ответив, она стала разворачиваться. Денис пояснил:

— Прямо за этим склоном.

Глава 14

— А, ботаны! — приветствовал их Багрянец и так хлопнул Кира по плечу, что у парня подогнулись ноги. — И ты жив, лаборант? Ну, привет!

Денис, который снова стал прежним, чопорным и сдержанным, уклонившись от руки Павла, строго сказал:

— Я давно не лаборант.

— Ну-ну, Эйнштейн. Как дела, как добрались?

— С приключениями. — Кир огляделся. — А вы?

Они оказались в просторном круглом помещении, стены и покатый свод которого были выложены из камней. Это место находилось в верхней части большой угольной шахты, выработанной терианцами еще до начала Нашествия. Приземистый купол над шахтой давным-давно засыпало землей, там росли мох и кустарник, и с разведывательных гранчей он был незаметен — найти шахту можно, только если знать, где она.

Павел вышел встречать их вместе с двумя молодыми повстанцами. Над зевом шахты было закреплено колесо с тросом — когда-то с их помощью подымали корзины с углем. По стенам центрального ствола спиралью шла прорубленная в камне лестница.

— Все целы, — ответил на вопрос Багрянец. — Лукан, Айрин, Батур, Зента с Виксом, Мадан…

— А последние трое кто такие? — спросил Кирилл.

— Викс — такой жирный с красной рожей, Зента — баба стриженая, с косичкой. Помнишь их, они на тракторе с рогами раскатывали? А Мадан — это один из механиков с той базы. Он нас уже на другом берегу догнал — сказал, вплавь речку переплыл. А она ж ледяная! Морж, ёксель. Ну, пошли.

Спускаясь, они миновали нескольких идущих в стороны от центрального ствола коридоров, озаренных синими светильниками и огнем, горящим в железных чашах на треногах. Из глубины коридоров доносились голоса и звук шагов.

— Мне необходимо поговорить с Омнием, — заметил Денис. — Как можно быстрее. Полагаю, нам много что есть друг другу рассказать.

— Да он вас ждет уже давно, — согласился Багрянец. — Я ж вас прямо к нему и веду.

— Но вначале необходимо помыться.

Павел хмыкнул:

— Может, еще побриться хочешь? Они тут многие с усами, но бритвами все равно пользуются, конечно. Я уже разжился, одолжу тебе, лаборант, ладно уж. Вам выделили комнатенки рядом с моей, туда сначала забежим. У них отопление — печки угольные. Уголь-то еще остался, для серьезной выработки маловато, а на местные нужды хватает. С водой горячей, правда, напряженка, в котлах греют, но побриться сможешь. Только не тяни, Омний, говорю, ждет вас, а он такой, у-у… — Багрянец помахал рукой. — Мощный такой старикан, отец этого… терианского повстанчества. Это не я, так товарищ полковник наш выразился, ага.

— Как Леша? — спросил Кир, и Багрянец сразу погрустнел.

— Плохо ему. Нам же в городе, пока сюда добрались, и пострелять пришлось, и побегать. Ну и одолело его под конец, уже здесь, в горах. Слег теперь. Про тебя, Кирилл, все спрашивал.

— Тогда надо сначала заглянуть к нему, — решил Кир.

— Ну, смотри, если так, то нам в этот коридор. Эй, братаны, проведите лаборанта к моей пещере. Слышь, Деня, бритва там на сундуке лежит у входа, а вода — в бочонке на полке, крантик в нем открываешь, она в таз льется.

Багрянец показал терианцам на Дениса, потом на ведущую дальше лестницу. Втроем они пошли вниз, а Павел с Кириллом свернули в коридор.

— Слишком тут много всего, — заметил Кир. — Откуда в угольной шахте такие коридоры?

— А ты узоры на стенах, что ли, не заметил? — спросил шествующий впереди Павел. — Эти…

— Барельефы?

— Да-да, рельефы. Короче, мы так с полковником поняли, что до шахты тут храм был. Здоровенный такой древний подземный храм, где местные всяким истуканам молились. Некоторые рельефы лучше сохранились, я рассмотрел — такие странные!

— Какие местные — мангулы, что ли? Но я понял из рассказов, они совсем дикие и неразвитые.

— А может, раньше развитее были, как какие-нибудь хреновы ацтеки? Или, может, тут другой кто жил в старину? В общем, шахту терианцы на месте храма устроили. А теперь вот и базу свою. Ладно, пришли.

Коридор закончился деревянной дверью, где был выжжен рисунок — сердце внутри треугольника.

— Это у них знак медицинский, лазарет то бишь, — пояснил Багрянец переступая с ноги на ногу перед дверью. — Я дальше не пойду. Мне… ну, жалко старика. Ладно бы кто другой, а Леша такой боевитый — полковник, эх… Как посмотрю на него, так потом депресняк, напиться охота. Иди сам, в общем, а я здесь подожду. Только ты недолго, минуту-две — и все, ему пока лучше не напрягаться, пусть отдыхает, да и ждут тебя.

Не дожидаясь ответа, Багрянец толкнул дверь, впихнул Кира внутрь и сразу прикрыл ее.

В длинной пещере стояла пышущая жаром печка и десяток коек. Занята была только одна — на ней полусидел, привалившись к подушке, Леша. Он был до пояса укрыт одеялом, рубашка расстегнута, на впалой груди в зарослях седых волос поблескивал крестик. Над чашкой на большом камне, заменяющем прикроватный столик, поднимался парок.

— А, Кирюха! — задребезжал Леша, подняв в приветствии сухую ладонь. — Павел сказал, что вы живы, но я тебя увидеть хотел. Садись давай. Нет, на табуретку у стены не надо, у нее ножка подломана — Павлуха сел недавно. На кровать садись, вот так.

На шее старика была повязка. Заметив взгляд Кира, Леша потрогал ее и пояснил:

— Компресс наложили из каких-то местных травок. Помогает, ты знаешь, гораздо лучше себя чувствую. Как вы, без потерь добрались? Деня в порядке? И барышня та сердитая?

— Все целы, — сказал Кирилл.

— А что ж так долго?

— Мы плыли по реке, потом через гидростанцию. У них большая плотина выше по течению, от нее ехали в грузовике, прятались в кузове.

Леша уселся ровнее.

— Зиккурат этот, Жилище Богов, рассмотрели, а? Вот домина! Павлуха все надивиться не мог, так и пялился.

— Большой, — согласился Кирилл. — Леша, я не могу здесь долго оставаться, Багрянец сказал, что меня ждет Омний.

— Да, Омний. И мне к нему надо, ведь важный же разговор.

— Тебе, наверное, лучше пока лежать.

— Не собираюсь я лежать! — возмутился старик.

И закашлялся.

Он сполз головой на подушку, маленький и жалкий, со сморщенным личиком и пятнышками старческой пигментации, просвечивающими сквозь седые волосы, зажмурился, обхватив шею, из глаз потекли слезы. Кашель раздирал его, плечи содрогались, дергались ноги под одеялом. Наконец он затих. Кирилл сидел молча. Сухие, в мелких трещинках губы шевельнулись, и Леша тихо сказал:

— Мне бы до конца всего этого дотянуть.

— До конца чего?

— Оккупации, Нашествия. Увидеть, что купол исчез. Дни мои сочтены, Кирюха, но не могу же я умереть до того, как с варханами на Земле разберемся. Это теперь главное дело моей жизни — надо его до конца довести.

Он повернулся, упираясь в подушку локтем, приподнялся и сел.

— Ты бы лучше лежал, — сказал Кир.

— Да чего там лежать, чего лежать! — дребезжание Леши вновь набрало силу. — Целая вечность впереди, только и будет дел, что лежать да червей кормить, а сейчас бороться надо, а не в больничке кончаться. Пока еще могу что-то делать — надо делать! Жизнь одна, и прожить ее надо так, чтобы другим было что о тебе вспомнить.

— Да наплевать, будут о тебе вспоминать или нет, ты ведь этого не уже узнаешь.

— У нас с тобой, Кирюха, разная философия. Дай-ка мне…

Он показал на камень, заменяющий прикроватный столик. Кирилл протянул старику чашку, тот трясущимися пальцами обхватил ее, хлебнул горячий настой, от которого пахло травами. Поперхнулся, тяжело сглотнул и поставил чашку обратно.

— А ты, Кирилл, как-то веселее, что ли, выглядишь. Расцвел, заколосился. Такое у тебя лицо… вроде смысл жизни обрел, а?

Дверь приоткрылась, заглянувший Багрянец одними губами сказал: «Выходи».

— Ладно, ступай, Кирюха. Иди к Омнию, он тебе что-то важное скажет, я позже подтянусь.

— Он что, русский знает? — спросил Кирилл, вставая.

— Ну а как же. Он же постоянно с айзенбаховыми людьми по передатчику этому… Наши там, кстати, живы, слышал уже? Живы! С отрядом повстанцев, который в Москву попал, сошлись, место интересное под базу себе приглядели на краю Подольска. Мне Павлуха недавно докладывал. Ладно, иди, иди. А я еще немного полежу и тоже пойду, увидимся скоро. Павлуха, как проведешь Кирилла — дуй сюда, слышишь?