Принимая решение на отход, я хорошо представлял себе все трудности его выполнения... Отход - самый сложный вид боевых действий. Требуется большая выучка войск и крепкое управление (ни того, ни другого в наличии не было. - Б. С.). На опыте мы постигали это искусство. Невольно в связи с этим вспоминаются слова Льва Толстого. В своих записках о Крымской войне (имеются в виду "Севастопольские рассказы". - Б.С.) он писал, что "необученные войска не способны отступать, они могут только бежать". Очень метко и правильно сказано. К сожалению, надо признать, что до войны наши войска очень редко изучали этот вид действий, считая отход признаком слабости и несовместимым с нашей доктриной. Мы собирались воевать только на территории врага (значит, Иван Степанович понимал, когда перед войной Тимошенко ставил его 19-й армии задачу загнать немцев в Припятские болота, что на самом деле воевать с первого же дня придется в Польше. - Б. С.). И вот теперь, во время войны, за это крепко поплатились.
Должен заметить, что отход наших войск проходил в трудных условиях. Поскольку артиллерия и все обозы Западного фронта... имели только конную тягу, то оторваться от противника войска были не в силах, так как превосходство в подвижности было на стороне врага.
7 октября 1941 года танковые и моторизованные корпуса противника подошли к Вязьме: 56-й с северного направления - от Холм-Жирковского, а 46-й и 40-й с южного направления - от Спас-Деменска.
8 этой сложной обстановке выполнить маневр отхода было очень трудно. Быстро продвигавшиеся гитлеровские моторизованные корпуса отрезали пути отхода. Вследствие этого, к 7 октября в окружении оказались 16 дивизий из 19, 20 и 32-й армий Западного фронта, а также остатки дивизий 24-й армии Резервного фронта и понесшие большие потери части группы Болдина. Соединения 30-й армии, понеся тяжелые потери, так как они приняли на себя основную силу удара превосходящих сил противника, отдельными группами отходили к востоку через леса, западнее Волоколамска. 8 октября я отдал приказ окруженным войскам пробиваться в направлении Гжатска...
Принимая решение на выход из окружения, мы ставили задачу ударными группировками армий прорвать фронт противника в направлении Гжатска, севернее и южнее шоссе Вязьма-Москва, не соединяя армии в одну группировку и не назначая сплошного участка прорыва. Нашей целью было не позволить врагу сужать кольцо окружения и, имея обширную территорию, маневрировать силами, сдерживать активной борьбой превосходящие силы противника. Конечно, борьба в окружении сложная форма боя, и, как показал опыт войны, мы должны были готовиться к такому виду действий, чего, к сожалению, перед войной не делалось. В маневренной войне такая форма борьбы не является исключением, ее не исключает и современное военное искусство".
Ошибкой Конева было то, что он отказался от попытки собрать окруженные войска в один кулак и, создав мощную ударную группировку при поддержке оставшихся на ходу танков и всей находящейся под рукой авиации, с привлечением сил ПВО Москвы, попытаться на узком фронте разорвать еще неплотное кольцо окружения. Вместо этого получились удары растопыренными пальцами. 19-й и 32-й армии было приказано пробиваться в зависимости от обстановки либо на Сычёвку, либо на Гжатск, а 20-й армии, как сообщает Конев, "было дано указание пробиваться в юго-западном направлении, с выходом на тылы немецкой группировки, которая к этому времени главными силами выдвигалась в район Вязьмы". Очевидно, над командующим Западным фронтом все еще довлела идея проведения контрударов с целью нанесения хотя бы частичного поражения противнику, чтобы тем самым облегчить отход остальных войск фронта на новые рубежи. На практике "активная борьба" и "маневрирование" оказавшихся в "котле" советских армий привели к тому, что они оказались под ударом основных сил группы "Центр" и были уничтожены. Из окружения не вышел почти никто.
Когда в 1966 году готовился сборник воспоминаний о битве под Москвой, Жуков, ознакомившись со статьей Конева, высказал ряд замечаний. Георгий Константинович справедливо указал на то, что Иван Степанович напрасно не включает в число окруженных 16-ю армию. Ведь вне кольца оказался только ее штаб во главе с Рокоссовским. Жуков не согласился и с мнением Конева, что "во всем виновата Ставка, Генеральный штаб и соседний Резервный фронт". Жуков утверждал, что "соотношение сил давало возможность вести успешную борьбу с наступающим противником, во всяком случае, избежать окружения и полного разгрома...". Между тем вина Ставки и Генштаба в поражении, действительно, была немалой. Они не только не организовали координации действий трех фронтов, но и на сутки задержали разрешение на отход войск Западного фронта. А ведь за эти сутки часть соединений, десятки тысяч бойцов и командиров смогли бы, возможно, избежать окружения. Хотя ошибки Конева, Буденного и Еременко тоже сыграли в поражении под Вязьмой и Брянском весьма существенную роль. Жуков в письме в Воениздат от 15 августа 1966 года справедливо критиковал Конева за содержавшиеся в рукописи статьи слова: "Бежать было некуда - сзади Москва": "Как известно, сражение методом бегства не ведется (этому замечанию нельзя отказать в остроумии. - Б. С.). И тогда, когда назревает тяжелая обстановка (угроза окружения), опытный полководец должен отвести войска на тыловой рубеж, где вновь оказать врагу организованное сопротивление". Конев писал, что "прорыв противника на участке Резервного фронта дал возможность врагу выйти глубоко в тыл Западного фронта". Жуков резонно возражал: "Такую же претензию мог бы предъявить Коневу и Буденный. А что касается резервов на этом направлении - это вина Конева, не меньшая, чем Буденного. Оба они не предусмотрели расположения резервов на угрожаемых участках".
В ранней редакции своих мемуаров Георгий Константинович писал, что первый телефонный разговор со Сталиным из Ленинграда о событиях на западном направлении состоялся 6 октября. В позднейшем варианте "Воспоминаний и размышлений" Жуков указал правильную дату - 5 октября, поскольку в архиве удалось обнаружить запись этих переговоров, где стояло именно это число. Однако и здесь Георгий Константинович продолжал настаивать, что, с разрешения Верховного, отбыл в Москву лишь 7-го, а 6-го вылететь не смог "ввиду некоторых важных обстоятельств, возникших на участке 54-й армии, которой командовал Г.И. Кулик (в действительности. Кулик был отозван еще 29 сентября, и армией командовал М.С. Хозин. - Б. С.), и высадке десанта моряков Балтфлота на побережье в районе Петергофа".
Маршал утверждает, что сразу после приземления направился к Верховному домой: "Болея гриппом, Сталин работал на квартире. Поздоровавшись кивком головы, Сталин, указывая на карту, сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});