— Да, но они ждут, когда ты обратишь внимание на них. Фириа места себе не находит.
— Знаешь, давай потом встретимся в комнате для манекенов. У меня будет время.
— Если ты так хочешь.
— Конечно, Торни. Столько лет прошло.
Берни вернулся с виски и одарил Торни поверхностно-любопытным взглядом.
— Большое спасибо, мистер Берни, — сказала она ему и снова повернулась к Торнье.
— Торни, сделай одолжение, я искала Д’Уччию, но его где-то носит. Надо принести манекен со склада. Заказ уже сделан, но водитель забыл куклу, а она нам нужна для репетиции. Не мог бы ты…
— Ну конечно, мисс Ферн. Нужны какие-нибудь бумаги?
— Нет, достаточно подписать накладную. И посмотри, пожалуйста, поступила ли новая лента для «маэстро». Машина запорола ленту Пелтье. Правда, у нас есть дубликат, но нам на всякий случай нужен второй.
— Я посмотрю, может ее привезли в обед, — еле слышно сказал он.
Проходя через фойе, он увидел на лестничной площадке Д’Уччию. Тот разговаривал с торговым агентом. Директор заметил Торнье и довольно ухмыльнулся.
— …Конечно потребуются некоторые изменения, — как раз объяснял агент. — Дом старый, в проекте не предусматривались автоуборщики. Сейчас при строительстве больших зданий учитывают, что убирать их будут автоматы. Но мы настроили его так, что он управится и здесь, мистер Д’Уччия. В конце концов ваш театр заслуживает чего-то особенного.
— Хорошо, но сначала назовите вашу цену.
— Мы сообщим вам все детали не позднее послезавтра.
— А как насчет демонстрации вашего уборщика? Вы, помнится, обещали.
Агент замолчал. Он заметил Торнье с тряпкой и шваброй в руках.
— Ну, полотер — это лишь малая часть всей системы, но… Знаете, что я сделаю? Сегодня после обеда я принесу наш серийный полотер, и вы увидите его в действии.
— Хорошо, приносите, потом поговорим.
Они пожали друг другу руки. Торнье стоял в стороне, скрестив руки на груди и следил за тараканом, ползущим под зеленую кадку декоративной пальмы. Он ждал, когда директор освободится, чтобы попросить ключ от автокара. Он чувствовал на себе торжествующий взгляд Д’Уччии, но не подавал виду.
— Вы убедитесь, мистер Д’Уччия, наша система чрезвычайно универсальна и удобна. Вы избавитесь от множества забот, у вас не будет никаких проблем с обслуживающим персоналом, если…
— Ладно-ладно. Хорошо, благодарю вас.
Агент ушел.
— Ну что, бездельник? — ухмыльнулся Д’Уччия.
— Мне нужен ключ от автокара. Мисс Ферн просила меня привезти кое-что со склада.
Д’Уччия бросил ему ключ.
— Вы слышали, что сказал этот человек? Пусть машины работают, да?! Вам нужно свободное время? О’кей, скоро его у вас будет достаточно.
Торнье быстро отвернулся, чтобы скрыть вспышку ненависти.
— Вернусь через час, — пробормотал он и устремился к выходу. Его побелевшие губы беззвучно двигались. Зачем ждать еще две недели и терпеть издевательства? Почему не уйти прямо сейчас? Пусть Д’Уччия сам выполняет эту проклятую работу, пока не установят машину. Нечего и думать получить другую работу в театре, так что реакция Д’Уччии не играет никакой роли.
«Я ухожу прямо сейчас» — подумал он. И в то же самое время он знал, что не сделает ничего такого. Он не мог объяснить это даже себе самому, но когда он думал о том, как он, отделавшись от Д’Уччии, будет шататься в поисках другой, лучшей работы, его пронизывал страх. Его заработка хватало, чтобы снимать меблированную комнату на четвертом этаже и кое-как прокормиться. Но главное — у него была возможность находиться рядом с этими обломками искусства, которые он, если говорить честно, любил. Он называл это «театр», не имея в виду ни место, ни бизнес, ни название рода искусства. Его театр был состоянием их души и сердца. Жадэ Ферн и Иан Фириа принадлежали к тем людям, которые отождествляли себя с театром. Мела тоже, пока не связалась со Смитфилдом. Лишь немногие были так привязаны к театру, прочие ушли уже давно. Но эти все еще были здесь, и даже после того, как театр был проглочен машиной технологического прогресса, они остались с ним. И некоторые из них, вроде Жадэ Ферн, Фирии, да и Мелы приспособились и наживались на агонизирующем проституированном театре, приобретая заодно язву и нечистую совесть. И все же они олицетворяли собою театр и, поскольку все они еще были здесь, здесь же был и он, Торнье, мыл пол, по которому они ходили, и чувствовал себя хоть как-то причастным к театру. Но теперь и этому пришел конец, и он снова почувствовал прежнюю горечь, острую, почти болезненную.
«Если бы я только мог дать один, последний спектакль, — подумал он. — Еще одна, последняя роль…»
Но эта мысль опять сводилась все к тем же фантастическим планам мести всем подряд и к несбыточным мечтам. Бессмысленно. Никакого шанса у него не будет. Он стиснул зубы и поехал на склад Смитфилда.
Войдя, Торнье увидел, что кладовщик уже приготовил упакованную в ящик куклу-манекен. Вдвоем они оттащили ящик, похожий на гроб, вниз к машине.
— Пока грузить нельзя, — прошепелявил кладовщик, мусоля окурок сигары. — Эта кукла не новая, нужно будет подписать одну бумагу.
— Какую еще бумагу?
— Об ответственности за скрытые дефекты. Если кукла сломается на сцене, то Смитфилд не несет никакой ответственности. Так всегда делается при прокате кукол, уже бывших в употреблении.
— Почему же в таком случае не прислали новую?
— Потому что эту модель больше не выпускают. Если вас устраивает, берите эту и подписывайте обязательство.
— А если я не подпишу?
— Нет подписи — нет куклы.
— Понятно, — Торнье задумался. Очевидно кладовщик принял его за кого-то из постановочной группы. Его подпись абсолютно ничего не значила. Но было уже довольно поздно, и к тому же Жадэ ждала его. Он взял бланк.
— Минутку, — сказал кладовщик. — Сначала взгляните, за что расписываетесь.
Он взял черные кусачки и разрезал металлические ленты, опоясывающие ящик.
— Кукла недавно из ремонта, — продолжал он, — заменили соленоид и кое-что подновили. Собственно, все детали на месте. Несколько подпорчен верх и нет одного пальца на ноге. Да вы сами можете посмотреть. — Ломиком он открыл верх ящика и подошел к распределительному щиту. — У нас здесь нет настоящего «маэстро», — объяснил он, — только контрольный передатчик и несколько катушек с лентами. Но для проверки сойдет.
Он повернул несколько выключателей, и за щитом послышалось гудение. Торнье с нетерпением ждал.
— Посмотрим, — пробормотал кладовщик. — Я думаю, мы возьмем сцену из Франкенштейна.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});