Все двинулись к столу и принялись рассаживаться. Тут появилась Клари с горящим факелом в руке и подошла к Джимми Дарту.
— Разожги, пожалуйста, этот праздничный костер, — обратилась она к нему с улыбкой. — У тебя в деревне не осталось родственников, но каждый из нас — твоя семья. И мы сложили этот костер в честь твоего возвращения и возвращения твоих товарищей. Добро пожаловать к теплому огню и доброй пище. Пусть всегда Экр будет гостеприимным и уютным для вас!
Джимми важно шагнул вперед, взял факел из рук Клари и подошел к высокой поленнице. Она вся была облита смолой, и достаточно было только поднести огонь, как она вспыхнула высоким костром. Джимми испуганно отпрыгнул назад, чем вызвал хохот собравшихся.
Клари обернулась ко мне и обвила рукой мою талию.
— Дома все благополучно? — спросила она.
Будто тысяча жизней прошла с того дня, когда мы с ней гуляли по залитому лунным светом саду и я так боялась уезжать из дома. Почти так же сильно, как и оставлять его.
— Все хорошо, спасибо, — ответила я. — Как у тебя дела, Клари?
Ее лицо осветилось улыбкой женщины, которую любят и которая отлично это знает.
— Хорошо, — призналась она. — Пойдем присядем, ты расскажешь мне о Бате.
Вот так, в начинающих опускаться сумерках холодного зимнего дня веселился Экр. Они праздновали возвращение своих детей домой. А я праздновала свое возвращение, праздновала то, что меня любит хороший человек и еще целая деревня хороших людей, и то, что я наследница Лейси на своей родной земле.
Мама болела еще примерно две недели. Погода стояла скверная, холодная и промозглая до середины марта, и мама была рада оставаться дома у теплого камина.
Я тоже была довольна жизнью, хоть каждый день отправлялась верхом на поля, отсутствовала до самого обеда и возвращалась замерзшая до костей, а иногда и промокшая. Я была счастлива видеть, как краска возвращается на щеки мамы, и счастлива тем, что я тоже наконец дома.
Даже моя обеспокоенность по поводу размолвки с Джеймсом отошла на второй план, когда я однажды вернулась домой и увидела дядю Джона и маму, тайно чему-то улыбавшихся и при этом жующих сдобные булочки.
— Не дразните ее, Джон, — сказала мама, когда я попросила их рассказать, в чем дело. — Скажите, что за визитер у вас сегодня был.
— О, пожалуйста, — с готовностью согласился дядя Джон. Он улыбнулся моему заинтересованному выражению лица и продолжил: — А впрочем, попытайтесь отгадать сами. Итак, кто к нам сегодня приезжал?
— Лорд-мэр Лондона? — тут же высказала свою догадку я.
— Нет, — был ответ. — Некто гораздо более важный.
— Ну тогда Роберт Пейн?[2] — предположила я.
— Нет, но тоже радикал, — усмехнулся дядя Джон.
— Кто-то, кого я знаю?
— Да-а, и довольно близко.
Я невольно покраснела и почувствовала, как забилось мое сердце.
— Кто-то из Бата? — спросила я насколько могла небрежно.
— Да.
— Марианна Фортескью? — сделала я ложный ход.
— Пфф, — фыркнул дядя Джон. — Не будьте ханжой, Джулия.
— Это был Джеймс? — прямо спросила я.
— Да, он приехал в дорожном экипаже и не смог остаться даже до обеда. Он отправился по поручению своего отца в Лондон, правда, не пояснил, с каких это пор кратчайшая дорога из Бристоля в Лондон лежит через Суссекс.
Я не могла поверить своим ушам.
— А что он сказал? Как он выглядел? Почему вы не послали за мной? Он видел Вайдекр? Понравился он ему?
Дядя Джон принялся методично загибать пальцы.
— Первое: он сказал, что хочет жениться на вас, любит вас и хотел бы, чтобы адвокаты уже начали составлять брачный контракт. Второе: на мой взгляд, он выглядел достаточно хорошо.
Я кивнула и опустила глаза.
— Третье: я не послал за вами, потому что он смог задержаться здесь только на час, а мы все понятия не имели, где вас искать. Четвертое: Вайдекр он видел мало, потому что мы с ним отправились в Экр. Там он встретился с Ральфом Мэгсоном и справился о здоровье детей. Все они были на работе, кроме Рози Денч, которая бросилась ему на шею и благодарила его за спасение. И пятое, по-моему, самое интересное: он сообщил мне, что если наши планы насчет идеи общих прибылей достаточно серьезны, то он готов вложить сюда свой капитал, и если вы поженитесь, он изберет Вайдекр своей загородной резиденцией.
— О, — отозвалась я.
Мама протянула ко мне руки, и я скользнула к ее коленям и спрятала в них лицо.
— О, моя дорогая, — тихо промолвила она. — Я так рада за тебя. Ты у меня счастливая девочка.
— Да, — отозвалась я чуть слышно. — О да.
— Ну будет, будет. — И она пригладила мои волосы. — Когда он собирается вернуться?
— В Лондоне ему придется пробыть всего два дня, — сказал дядя Джон. — Затем он отправится кораблем в Бельгию. Торговля его отца перекочевала на европейский рынок, и у Джеймса есть некоторые дела в Брюсселе. Он пообещал написать тебе письмо, но свой адрес не смог оставить. Еще он сказал, что собирается вернуться примерно через восемь или девять недель. Тем временем наши адвокаты будут заниматься составлением брачного контракта, так чтобы вы могли пожениться, как только пожелаете.
Я сразу подняла голову.
— Мы пожелаем как можно быстрее.
— Нет, она, пожалуй, не слишком застенчива, не правда ли? — улыбнулась мама дяде Джону.
— Что и говорить, — ответил он.
— Вам потребуется по меньшей мере два месяца, чтобы были готовы наряды к свадьбе, а также достроен Вайдекр-холл, — вмешалась мама. — Даже если вы хотели бы спокойно обвенчаться в этом доме, то и тогда понадобится сделать очень многое. А может быть, ты предпочитаешь венчаться в Бате, Джулия? Или в Бристоле?
— Только здесь, — сказала я без тени сомнений. — Здесь, в нашей приходской церкви и с балом прямо на улице деревни. Здесь, где мы собираемся жить и любить друг друга всю нашу жизнь.
Произнося эти слова, я улыбалась, но какой-то странный холод пробежал по моей спине. Казалось бы, все шло хорошо. Джеймс вернется из Бельгии и приедет прямо сюда, в Вайдекр. Мы найдем подходящее место, чтобы построить наш собственный дом, я уже знаю не меньше дюжины таких мест, и поженимся. Препятствий не будет никаких, ибо обе семьи уже дали свое согласие. Больше того, этот брак кажется просто идеальным со всех сторон! Деньги Бристоля и земля Суссекса! И я знала, что в лице Джеймса Экр получит доброго хозяина, который все свое время и деньги отдаст на совершенствование нашей идеи. Ничто не может помешать нам.
Но сердцем я чувствовала, что этого никогда не случится.
ГЛАВА 18