Трубный глас отвлек ее внимание… Если только Иэн останется жив… если… если… Леденящий страх боролся в ней с кипящим гневом. Элинор сидела неподвижно, как статуя, уставясь невидящими глазами на герольда, который речитативом изливал старые, всем известные фразы:
—…во имя Господа, к бою!
Вновь взревели трубы, и шеренги воинов двинулись навстречу друг другу; яркие щиты и туники придавали этому впечатление двух внезапно пришедших в движение цветочных клумб. Участники противоборствующих партий выкрикивали добродушные вызовы друг другу. Даже в центре, вокруг Иэна, первые минуты прошли неторопливо и непринужденно. Иэн и Арундель вновь сошлись друг с другом в своего рода дуэли, впрочем, скорее формальной. Удары наносились достаточно крепкие, но нацеливались туда, где легко могли быть отражены щитом или мечом противника.
Для Иэна эта разминка оказалась как нельзя кстати. Измученные мышцы, которыми всю ночь так преданно занималась Элинор и ее служанки, потеряли гибкость. Ударам, которые он наносил, недоставало привычной легкости, они причиняли боль и были слишком напряженными, что не предвещало ничего хорошего. Словно поняв, в чем дело, Арундель продержал Иэна дольше обычного, понемногу наращивая давление, увеличивая темп и силу ударов, вынуждая Иэна вытягиваться и наклоняться в защите и контратаках. Поначалу Иэн едва ли осознавал, что Арундель помогает ему, целиком поглощенный стремлением предотвратить боль.
Разогревшись, Иэн оценил заботу своего оппонента: турнир — не шахматная партия, и пленение «короля» противником не означало конца игры или победы противной стороны. Иэн понимал, конечно, что будут предприниматься совершенно честные, не связанные с каким-либо заговором усилия одолеть его, поскольку его конь и доспехи ценились выше, чем рядового участника. Предполагалось, что человек, избранный главным среди участников, должен быть самым сильным и опытным бойцом, и по логике вознаграждение за него тоже должно стать наивысшим.
Иэн усмехнулся этой мысли. Было бы очень забавно, если бы его сбросил с лошади и пленил какой-нибудь невинный рубака с достаточно крепкими руками, и так расстроил бы, ни о чем не подозревая, замыслы короля и заслужил вражду высочайшей особы.
То, что он мог бы всерьез позволить случиться такому или даже подстроить столь простое решение проблемы, Иэну даже не приходило в голову. Он подсознательно был неспособен вдруг прекратить оборону в пылу битвы. Он мог удерживать себя от борьбы в полную силу — как он это сделал к концу дуэли с Арунделем и как он это делал во всех тренировочных боях со своими оруженосцами, — но он не знал, как можно имитировать защиту. К тому же такие действия отдавали трусостью. Каким бы разумным и логичным это ни казалось, как бы ни маловероятно было то, что об этом узнает кто-то, кроме него самого, он не мог поступить так, не мог даже подумать об этом иначе как в виде шутки. Он будет знать. Он падет в своих собственных глазах. Он начнет опускаться в нравственную пропасть, которая когда-то поглотила его «незабвенного» отца.
К тому же Иэн любил бой. Когда разминка разогрела его задубевшие мускулы, наслаждение битвой затмило все остальные мысли и чувства. Поле боя предстало перед зрителями в виде пар сражающихся рыцарей, выдвигавшихся и отступавших за первоначально строгие и плотные ряды.
Племянник Пемброка, сэр Джон Маршал, переместился вправо, чтобы скрестить мечи с Арунделем, а самому Иэну бросил вызов граф Венневаль. Ему никогда не приходилось прежде сталкиваться с этим вельможей, хотя он знал его как близкого друга Джона и Солсбери.
Иэн считал его порядочным человеком, хоть и не слишком умным. Тем не менее расслабляться было нельзя. Глупость не обязательно влечет за собой неумелость рук. Взять хотя бы того же тупоголового Арунделя. Он был великолепным воином, с какой стороны ни глянь.
Иэн вскоре обнаружил, однако, что этот парадокс на Венневаля не распространялся. Он оказался такой же посредственностью во владении оружием, как и во всем остальном. Иэн предпринял отвлекающий маневр щитом и, когда Венневаль раскрылся, чтобы получше нанести удар, взмахнул мечом снизу, чтобы выбить оружие из его руки. В последний момент, однако, Иэн вспомнил, что Венневаль когда-то добивался руки Элинор. Заполучив этот самый великолепный из трофеев, Иэн решил пренебречь выкупом Венневаля. Пусть он достанется одному из рыцарей победнее, для кого эти деньги значили что-то.
Он стукнул Венневаля по пальцам и запястью — не очень ласково, но и не настолько сильно, чтобы ранить его или выбить оружие — и затем, развернув меч, кольнул им в открывшиеся справа ребра. Больше не прикасаясь к Венневалю, он приподнял меч в виде приветствия и, ударив коня коленом, резко повернул влево. Если бы Венневаль захотел продолжить бой, он мог последовать за ним; то, что он не сделал этого, означало, что он признал себя побежденным.
Иэн пробежался глазами по немедленно выставившимся навстречу ему щитам, разыскивая по гербам кого-нибудь, с кем ему интересно было бы помериться силой. Сэр Уолтер, который находился слева от него, теперь переместился за его спину, а сэр Генри давно уже ринулся вправо мимо Венневаля и сражался далеко впереди, рыча, как разъяренный бык.
Да, Элинор хорошо знала своих людей. Где находится Лестер, Иэн не имел понятия, но у Лестера всегда трезвая голова. Еще левее Роберт де Рос сражался сразу с двумя рыцарями из свиты графа Вареннского. Иэн пришпорил своего серого коня в ту сторону и бросил клич.
Молодой рыцарь был не пара ему. Иэн свалил его с шести ударов, но не остановился, чтобы пленить его. Если юноша сумеет поймать свою лошадь и вновь взобраться в седло, пусть бьется дальше. Иэна совершенно не интересовало, какая партия победит в итоге — он делал все, что должен был делать во имя короля, — и он, конечно, не хотел брать выкуп за коня и доспехи с кого-то, кому, возможно, придется пойти по миру, чтобы заплатить.
Он так и не узнал, не вызвал ли его благородный жест только то, что выкуп, от которого он отказался, перейдет просто в чей-то другой кошелек, так как был неожиданно атакован двумя рыцарями, которых не признал. Они явно действовали сообща и явно решили одолеть его, если смогут.
Их сноровка, однако, далеко не соответствовала высоким намерениям. Иэн двинул коленями вперед и сильно ударил лошадь под лопатки. Передние ноги жеребца взлетели вверх и обрушились на голову коня ближайшего противника. Крепко вцепившийся Иэн даже не глянул в ту сторону. Вместо этого он снова применил прием, принесший ему победу в борьбе с Венневалем, против второго рыцаря. На этот раз, однако, силу удара он не стал сдерживать. В соответствии с духом турнира он только повернул меч так, чтобы лезвием не повредить пальцы и запястье соперника. Дружный вой трибун приветствовал его успех.