Читать интересную книгу Поэзия и проза Древнего Востока - Сборник

Когда наступила пора дождей, ученики сказали ему: «Учитель, мы хотим пойти туда, где живут люди, за солью и уксусом. Потом вернемся».– «Я, милые, останусь здесь,– сказал наставник,– а вы идите, проведите время дождей, как вам нравится, и возвращайтесь».

Простившись с наставником, они пришли в город Варанаси и поселились в царском саду. Утром они уходили за подаяниями в деревню, расположенную за городскими воротами, насыщались там, а потом возвращались в город. Благочестивые люди давали им пищу, а через несколько дней доложили царю: «Божественный, из Гималаев пришли пятьсот отшельников и поселились в царском саду. Это отшельники необыкновенной строгости, соблюдающие все нравственные правила и обуздавшие свои желания».

Услыхав о таких добродетелях отшельников, царь явился в сад и приветствовал их. Он взял с них обещание прожить здесь все четыре месяца дождей и пригласил их во дворец. С этого времени отшельники стали кормиться в царском дворце, а жили в царском саду.

Однажды в городе был объявлен праздник вина. «Ведь отшельникам вина не подают», – подумал царь и приказал дать им самых лучших вин. Напившись, отшельники пришли в царский сад. Захмелев, одни из них стали плясать, другие запели, а третьи, напевшись и наплясавшись, рассыпали принесенную еду и другие свои пожитки и заснули где кому пришлось. 

Когда опьянение прошло, отшельники проснулись и, узнав, какую они совершили измену нравственным правилам, решили: «Мы сделали то, что недостойно отшельников». И они стали рыдать и причитать: «Мы совершили такой грех потому, что были без наставника». И в тот миг они покинули царский сад и вернулись в Гималаи.

Положив собранное ими, они поклонились наставнику и сели возле него. «Ну как, дети мои, – спросил он, – счастливо ли вы жили среди людей? Не утомились ли, собирая подаяния? Дружно ли вы жили?» – «Мы жили счастливо, Учитель,– сказали отшельники,– но однажды мы выпили то, что нам не полагается пить, и, потеряв рассудок и память, стали петь и плясать». И, объясняя, как это произошло, они произнесли следующую гатху:

Мы пили и пускались в пляс, орали песни, плакали.

Как хорошо, что в обезьян не превратило нас вино.

«Вот что бывает с теми, кто не живет вместе с наставником, – сказал Бодхисаттва, порицая отшельников, – впредь этого не делайте». Дав им такое наставление, он жил, не прекращая созерцания и размышлений, и возродился в мире Брахмы.

Приведя этот рассказ для разъяснения дхармы, Учитель отождествил перерождения: «Тогда община отшельников была окружением Будды, а наставником их был я».

Джатака о царе Махапингале (№ 240)

«Народ царем Пингалой...» Эту историю Учитель, находясь в Джетаване, рассказал о Девадатте. Когда Девадатту, который целых девять месяцев замышлял зло против Учителя, у ворот Джетаваны поглотила земля, жители Джетаваны и других соседних мест радовались и ликовали. «Девадатту, противника Будды, поглотила земля,– говорили они.– Теперь, когда враг погиб, Учитель достиг полного просветления».

Весть о смерти Девадатты распространилась по всей Джамбудвине[745], узнали об этом якши, бхуты и дэвы[746]. Все они радовались и ликовали.

Однажды бхикшу собрались в зале дхармы и стали рассуждать: «Братья, когда Девадатту поглотила земля, народ смеялся и ликовал». В это время вошел Учитель и спросил: «Что вы здесь обсуждаете, бхикшу?» Когда те объяснили, Учитель сказал: «Не только теперь, о бхикшу, люди смеются и радуются смерти Девадатты, так было и прежде». И он рассказал историю о прошлом.

Давным-давно правил в городе Варанаси злой и несправедливый царь по имени Махапингала. Что ни день, совершал он по своей прихоти разные злодеяния. Словно сок из сахарного тростника, выжимал он из своих подданных налоги, карал их то и дело все новыми поборами. Всегда был он груб, суров и жесток и никогда не испытывал жалости к другим людям. Во дворце он был неумолим и беспощаден не только к своим женам, сыновьям и дочерям, но и к придворным, брахманам и знатным землевладельцам. Всем был он неприятен, словно песок в глазах, словно камень, попавший в пищу, словно колючка, застрявшая в пятке.

В то время Бодхисаттва возродился в образе сына этого царя. Когда после долгого царствования Махапингала наконец умер, все жители Варанаси радовалась и хохотало. Они привезли тысячу возов дров, сожгли Махапингалу, вылили на это место тысячу кувшивов воды и помазали на царство Бодхисаттву. «Теперь у нас справедливый царь»,– говорили они. По всем улицам было приказано бить в праздничные барабаны и поднять над городом стяги и знамена. У дверей каждого дома были сделаны навесы, и люди сидели под этими навесами на помостах, усыпанных печеным зерном и цветами, ели и пили.

На диване, стоявшем на пышно разукрашенном помосте, в окружения придворных, брахманов, знатных горожан и привратников под белым зонтиком торжественно восседал Бодхисаттва.

А в это время один привратник, стоявший возле царя, все время вздыхал и всхлипывал. Заметив это, Бодхисаттва сказал: «Эй, привратник, смотри, весь народ веселится и празднует смерть моего отца, а ты стоишь и плачешь. Разве мой отец был тебе так приятен?» И он произнес первую гатху;

Народ, царем Пингалой притесненный,

В его лишь смерти видит избавленье.

Так был тебе приятен Красноглазый,

Что ты о нем теперь, привратник, плачешь?

Выслушав его, привратник сказал: «Нет, не о смерти Махапингалы я скорблю. Моей голове с лихвой от него досталось. Всякий раз, выходя из дворца и возвращаясь обратно, царь Пингала, словно кузнечным молотом, давал мне по восьми ударов кулаком по голове. Боюсь я, как только попадет он в другой мир, стукнет восемь раз по голове Ямы, привратника ада, думая, что он меня бьет. «Слишком уж он непочтителен с нами», – скажут обитатели ада и отошлют его обратно на землю. И тогда он снова каждый день будет бить меня по голове. Вот чего я боюсь, оттого и плачу». И, разъясняя это, привратник произнес вторую гатху:

Всегда мне был противен Красноглазый,

Боюсь его сюда я возвращенья.

Он, в ад придя, побьет там бога смерти,

А тот, рассерженный, пришлет его обратно.

Выслушав привратника, Бодхисаттва сказал ему; «Царь Пингала сожжен на костре из тысячи возов дров, место сожжения залито водой из тысячи кувшинов, и борозду кругом провели. А существа, перешедшие в другой мир, в то же тело не возвращаются, поэтому ты не бойся». Так успокаивая привратника, он произнёс третью гатху:

На тысяче возов сожжен, из тысячи горшков залог,

Кругом прорыта борозда, не бойся, не вернется он.

После этого привратник успокоился, а Бодхисаттва, раздавая дары и совершая другие благочестивые деяния, справедливо управлял царством и возродился согласно карме.

Учитель, приведя эту историю, отождествил перерождения: «Тогда Пингалой был Девадатта, а сыном был я».

Перевод выполнен по изданию: «The Jataka», ed. by V. Fausboll, vols 1—7, London, 1877—1897.

Древнеиранская литература

Вступительная статья, составление и перевод И. Брагинского

Произведения древнеиранской письменности являются частью культуры иранских племен и народностей, заселявших со II тыс. до н. э. обширные пространства Евразии – от Гиндукуша и до устьев Дона, от Каспия и до истоков Тигра и Евфрата. Обособление восточных иранцев от западных произошло в глубокой древности. Восточные иранцы искони заселяли Среднюю Азию (включая значительную часть нынешнего Афганистана и часть отрогов Гиндукуша), то есть земли к востоку и юго-востоку от Каспийского моря. У них были постоянные связи с населением Восточно-Европейской равнины, с тюркоязычными народностями, с Китаем и Индией. Центрами восточно-иранских народностей были области Ферганы, Хорезма, Согда, Памира и Хорасана. Западные иранцы жили к западу и югу от Каспийского моря, преимущественно на территории нынешнего Ирана (исключая Хорасан), и находились в постоянном общении главным образом со странами Междуречья и Средиземноморья. Их центрами были Мидия, Азербайджан (Атропатена), Фарс. Весьма тесные и разносторонние связи восточных и западных иранцев не прекращались веками.

О древнеиранской литературе, развивавшейся в течение почти целого тысячелетия, можно судить по таким памятникам, как «Авеста», фрагменты согдийской и парфянской литератур, по произведениям среднеперсидской письменности, развивавшейся частично на территории Хорасана, а в большей мере – Фарса.

«Авеста» – Древнейший иранский литературный памятник

«Авеста», священная книга зороастризма (парсизма), дошла до нас в двух основных редакциях (вариантах). Первая редакция представляет собою сборник молитв на так называемом авестийском языке, записанных особым, авестийским алфавитом. Эти молитвы и ныне читаются зороастрийскими (парсийскими) священниками при богослужении. Вторая редакция представляет собою в основном собрание тех же частей, что и первая, но расположенных в иной порядке, имеющем целью не чтение при богослужении, а систематическое изучение.