сам себе. — Никто не сможет проникнуть в тайну формулы… никто и никогда!»
Такси остановилось около его дома, и Крейг расплатился с шофером. Он не обратил внимания на черный «тандерберд», вставший неподалеку, и на двоих вышедших из него мужчин.
Крейг поднялся к себе на пятый этаж и захлопнул за собой дверь. Сняв пальто, он прошел через хорошо обставленную гостиную в кухню. Там он отыскал жестянку из-под печенья. Им владела одна мысль — уничтожить фотографии и негативы. Он решил, что нужно жечь фотографии по одной, иначе будет дымно.
Крейг поставил жестянку на стол в гостиной. Неожиданно зазвенел дверной звонок.
Крейг напрягся и встревожился. Секунду он раздумывал, потом отнес жестянку обратно на кухню, а большой конверт засунул под подушку на кресле.
Звонок раздался снова. Крейг неохотно пошел к двери и открыл.
Лю Силк ткнул Крейга в грудь стволом маузера, снабженного глушителем, и заставил его отступить от двери в прихожую.
— Не суетись, — сухо предупредил Силк, — эта штука стреляет бесшумно и оставляет дырку с кулак.
Крейг уставился на мрачное одноглазое лицо со шрамом. Стеклянный глаз казался живым. Крейга обуял ужас, по телу прокатилась парализующая волна страха. Он даже не обратил внимания на второго незнакомца, который закрыл входную дверь.
— Что вам нужно? — хрипло спросил Крейг, отступая перед Силком в гостиную.
— Времени у нас много, — произнес Силк, — еще узнаешь.
В гостиной Киган выхватил из-за обеденного стола стул с прямой спинкой и поставил его на середину комнаты.
— Садись, — приказал Силк Крейгу.
Тот подчинился. Мышцы судорожно подергивались от страха. Он изо всех сил старался унять дрожь, но безуспешно.
— Где снимки? — спросил Силк.
Крейг в ужасе посмотрел на него:
— Вы не можете… Линдсей обещал… — Крейг замолчал, заметив, как в единственном глазу Силка вспыхнул красный огонек звериной ярости. Он безнадежно махнул рукой в сторону кресла.
Киган поднял подушку, нашел конверт, заглянул внутрь и кивнул Силку. Тот отступил назад и обменялся взглядом с Киганом. Лицо со шрамом осталось бесстрастным.
Киган выхватил из кармана длинный нейлоновый шнур, метнулся за спину Крейга и петлей захлестнул ему шею. Потом ловким приемом дзюдо опрокинулся на спину, потянув шнур на себя. Все было сделано молниеносно.
Крейг почувствовал, как шнур врезается в шею. Вместе со стулом он грохнулся на пол. Киган, упершись коленями ему в плечи, затягивал удавку.
Силк свинтил глушитель, сунул его в карман, а маузер — в кобуру. Крейг был мертв.
Пока Силк перебирал фотографии из конверта, Киган встал и направился в ванную. Силк выбрал один снимок, положил его на журнальный столик, а остальные убрал в карман. Киган вернулся.
— Крючок на двери достаточно прочный, выдержит, — сказал он.
Они подхватили безжизненное тело Крейга и поволокли в ванную. Там они подвесили его, затянув на крючке. Вычищенные ботинки Крейга чуть касались пола.
— Чистая работа, — заключил Силк, — пойдем.
Киган отворил входную дверь, выглянул в коридор, прислушался, затем кивнул.
Мужчины спустились вниз на лифте. Никто их не заметил. «Тандерберд» влился в густой поток машин и направился к отелю «Хилтон».
Жан Родэн, невысокий лысеющий толстяк средних лет, был парижским резидентом Радница. По его губам постоянно блуждала улыбка, но прозрачные глаза смотрели совершенно безучастно. Он вел дела Радница во Франции с умом и деловой хваткой. Многие поручения Радница носили чисто преступный характер, поэтому Родэн был осторожен. Он никогда не делал ошибок, и Радниц платил ему за это огромные деньги. Родэн считался одним из его лучших резидентов.
Он получил телеграмму из Вашингтона в день гибели Крейга. Она была краткой: «Родэну. Отель «Морис». Париж. Завершите все дела со Смитом. Линдсей».
Родэн закурил «Голуаз», надел пальто и шляпу, сел в автомобиль и поехал на набережную Святого Августина, где после некоторых поисков отыскал место для стоянки. Потом он прошелся по улице Сегюр, повернул в замусоренный двор и вошел в подъезд обветшалого жилого дома. Забираясь на шестой этаж, Родэн останавливался несколько раз, чтобы перевести дыхание.
Он любил поесть и выкурить сорок сигарет в день. Любые физические упражнения изнуряли его, а уж карабкаться по ступенькам было и вовсе смертной мукой. В конце концов он добрался до шестого этажа и постучал в одну из квартир.
Джерри Смит, в затасканном свитере и узких джинсах, открыл дверь. Кислая мина на лице сменилась улыбкой, когда он увидел Родэна.
— Здравствуйте, месье. Я не ждал вас. Для меня есть работа?
Родэн разглядывал хозяина квартиры с неприязнью. Приходится использовать этих тварей для дела, но потом чувствуешь себя словно вымазанным грязью.
— Есть кое-что на примете. — Родэн говорил по-английски с сильным французским акцентом. Он прошел в обшарпанную грязную комнатенку.
— Я неплохо сварганил то дельце, как по-вашему? — ухмыльнулся Джерри. — А вы что-то поскупились. Как насчет прибавки?
Родэн внимательно оглядел собеседника. Такие всегда норовят урвать побольше, поэтому рано или поздно могут расколоться.
— Надо подумать. — Родэн сунул руку за пазуху. Короткие толстые пальцы сжали рукоятку автоматического револьвера. Он знал, что Джерри Смит живет один на всем этаже, а старушка этажом ниже глуха как пень. До Родэна доносился гул транспорта на набережной. Значит, выстрела слышно не будет.
В глазах Джерри Смита загорелась алчность, он весь вытянулся вперед. Родэн выхватил револьвер и выстрелил Смиту в сердце. Глухой хлопок растворился в реве автомобилей.
Убрав оружие в кобуру, Родэн вышел, прикрыв за собой дверь, неторопливо спустился и сел в машину.
Из отеля он дал телеграмму: «Линдсею. Отель «Хилтон». Вашингтон. Дело сделано. Родэн».
Радниц приказал Линдсею не оставлять следов.
Линдсей считал, что это правильно. Что такое, в конце концов, две человеческие жизни по сравнению с четырьмя миллионами долларов.
Отель «Бельведер» считался самым дорогим и роскошным отелем во Флориде. Расположенный на чудесном берегу залива, охватившем Парадиз-Сити полукольцом, отель был излюбленным местом отдыха техасских нефтепромышленников, кинозвезд и всех тех, кто «стоил» свыше полумиллиона долларов.
Радниц постоянно снимал в отеле весь верхний этаж. Роскошные апартаменты, которые отделяли от земли пятнадцать этажей, состояли из трех спален, трех ванных комнат, первоклассной кухни, двух удобных залов для приемов, небольшой комнаты, где размещался секретарь Радница, просторной террасы с баром, плавательным бассейном, тентами, шезлонгами и тропическими цветами. Когда Радниц задумывал большое дело, он предпочитал уединяться здесь.
Он сидел на террасе, одетый в белую махровую рубашку и синие полотняные брюки, во рту торчала сигара, а под рукой стоял бокал с коктейлем. Вошел Линдсей, подвинул себе стул и сел рядом.
Оглядев гостя полуприкрытыми, как бы сонными глазами, Радниц поднял брови и спросил:
— Привезли?
Линдсей протянул