Читать интересную книгу Царица воинов - Михаил Белов

- Ты прав, конечно, любой скажет, что видел это, - согласился Ономакрит. - Но как всё это можно изменить?

- Начинать с малого, как и всегда, но действовать решительно, взять один город и сделать граждан его достойными своих предков, потом соседям быстро станет ясно, насколько эти мужи превосходят их самих. Силой или убеждением мы целую область сделаем своей, потом же овладеем и остальной Элладой. Как изменить жизнь в городе? Прежде всего, нужно отнять сыновей у нерадивых матерей и тех, кто не заботится об их правильном развитии, воспитывать всех вместе, как было у наших предков, уделять большое внимание военным упражнениям и добродетели. Им понадобятся хорошие учителя, как ты, Зена, тогда им будет кому подражать. Каждый должен будет служить полису, и отказывающийся должен быть признан не достойным имени гражданина. Воистину, недостатка в чёрном рабочем люде и рабах мы не испытываем, но граждан нет...

- Многие будут против этого, ибо люди привыкли к жизни частной, когда нет нужды отвечать за целое государство, - выразила свои сомнения Габриэль. - Страх перед Римом гнетёт людей, все помнят, что было с желавшими сопротивляться.

- Страх поражает слабых, но нельзя давать ему распространяться, я хочу сильных собрать под единым началом, тех, кто не боится встретить смерть. Такие люди есть в каждом городе, только они разобщены, однако, собравшись, мы будем уже грозной силой, это видно хотя бы из того, как многого мы добились, собрав лишь полторы сотни мужей. Клянусь Аресом, ведь мы именно этим и занимаемся, только сильные пошли за нами, и мы дали им цель, ради которой они готовы шагнуть к смертной черте, - горячо и уверенно отвечал ей Александр.

- Да, знать бы, свершится ли это когда-либо и к чему приведёт, - лишь развела руками девушка, не желая ввязываться в спор.

- Между тем, римляне продолжают походы, и в Кельтике уже стоят лагеря их легионов, возможно, нам придётся близко подойти к ним, - вновь заговорил Персей.

- Удивительно это, как стремительно и ярко возвеличил рок этот народ, прежде никогда не бывало, чтобы от Геракловых столпов до Азии правил один властитель, - согласился Ономакрит. - Долго ли продлится это величие? Неужели, нет никого из царей и народов, кто мог бы сломить их могущество?

- Может, исход войны с парнами будет неудачен для них в Азии? - сказал его сын. - Впрочем, решительного сражения так пока и не случилось.

- Я знала лишь одного человека, который считал себя способным отсечь все головы римской гидры, как назвал её один наш соотечественник, и временами казалось, что он достигнет успеха, - произнесла Зена, что ранее молчала, слушая с закрытыми глазами.

- Митридат его имя, - угадала девушка, коей хотелось послушать какую-нибудь красивую историю, а не горячить кровь политикой. - Расскажи о нём, мне кажется, всем будет интересно услышать, ибо ты провела с ним немало времени. Большинство из нас думает, что знает об этом, но ты легко покажешь, что наши знания ничтожны, ибо мы питались лишь слухами, да короткими сообщениями, Александр же, возможно, извлечёт уроки для дела борьбы с Римом.

- Да, я, вот, в первый раз слышу, что ты знала Митридата, - подхватил Ономакрит.

- Это длинная история, а её, пожалуй, надо рассказывать с самого начала, ибо слишком много для меня сошлось всего в этом человеке, - потянулась Зена, и всё понимающая Габриэль тут же подставила бок, дабы ей было удобнее, - однако сегодня я начну её, возможно, закончив в другой вечер. Итак, слушайте же, что я знаю о Митридате, прозванном Дионисом и Евпатором, царе Понта.

Эта война началась в первый год сто семьдесят третьей олимпиады, мне было тогда пять лет, и я слушала рассказы о происходящем. Они были как мифы о героях для меня, уже потом, когда картина самой войны изменилась, я узнавала подробности от бежавших из Ионии людей. Человека, что сообщал нам все новости, звали Эпеем, он верил в Митридата и прилагал большие усилия, чтобы иметь самую точную информацию о происходящем, всех своих рабов посылал за новостями, он возглавлял царскую партию у нас в городе. Именно от него я узнала, что Азия захвачена царём, он передавал нам, собиравшимся вокруг него детям, как грохотали колесницы в победоносном сражении у реки Амнейона, как Митридата приравняли к богам в Пергаме, и сама Ника в театре спускалась к нему с небес. Мы разделились на партии тогда, одни не верили и сохраняли лояльность Риму, другие же стояли за царя и свободу эллинов, я помню, как швыряла камни в тех, кто отказывался поддержать нашего героя, из уст же Эпея мы каждый день слышали о свободе, возрождении сил эллинов и сиянии былых времён.

Торжественно рассказал он и об истреблении римлян в Азии, многие тогда шептались, что ждут такого же и в Македонии, однако подробности я узнала много позже. Из Ионии в Амфиполь бежало несколько человек, когда всё там обратилось в прах, лет в пятнадцать я постоянными расспросами заставила одного милетянина поведать, что он видел.

- Говорят, это было трагичное и удивительное зрелище, - сказал Персей.

- Это правда. Я словно воочию увидела, когда он описывал, как в его родном городе топили людей в море, добивая баграми и дротиками, отрубали руки, отрывая от алтарей, ибо никакой пощады им не было и от богов, груды тел лежали у ворот горящих домов, и редких детей избиваемых могли укрыть и взять в дом хотя бы рабами, большинство же убивали со взрослыми, таково было ожесточение. Да, так в один день италийские общины погибли во всех городах, однако я не ужаснулась тогда этому рассказу, ибо посчитала кровь эту справедливой. Впрочем, всё это было потом, в начале же войны мы ждали прихода царских войск, и уже почти открыто члены нашей партии грозили противникам скорым судом, однако сначала военачальники Митридата вошли в Элладу и быстро овладели ей.

В семь лет я узнала, что огонь войны разгорелся в Аттике, римская армия осаждает Афины, город, что многие из нас считали родным. Мы все жили только этой осадой, каждый день ждали новостей от Эпея, молились за осаждённых, каждый новый отбитый штурм волновал нас как главное событие в нашей жизни. В это время сын царя с огромной армией занял Фракию и быстро овладел Македонией, наши надежды сбылись, и теперь, уверенные в своей победе, мы все свои тревоги направили на скалистую землю Афины. Ползущие машины, тараны и башни жили в наших душах тогда, мы словно сами видели, как увеличивают насыпи, сражаются в подкопах под стенами, делают вылазки. Мы не знали тогда ничего об истощении людей, страшном голоде и людоедстве, но весть о падении Афин нас всех поразила, скоро пал и Пирей, породив горе в сердцах людей.

Что рассказывать об этом? Надо ли ещё раз терзать вам души описаниями того, как столь неисчислимое множество родных людей было умерщвлено, говорить о страданиях, от которых пальцы сжимаются на рукояти меча? Воистину, крови всего Рима и всей Италии не хватит, чтобы искупить это... Однако надежда ещё оставалась, в великой битве под Херонеей сражались и наши горожане, и освобождённые рабы, многие покрыли себя славой, после поражения, впрочем, царские люди удержались в Македонии не долго. Вести об орхоменском разгроме мы встречали уже вновь под римской властью, так я запомнила, как опьянение свободой у людей сменилось отчаянием и страхом, всё, созданное энергией царя вмиг было потеряно. Думаю, именно тогда ненависть к римлянам я впитала в кровь свою, тогда мы все клялись бороться с Римом до последнего вздоха.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});