Читать интересную книгу Чемульпо-Владивосток - Александр Чернов

   Во-вторых. Сейчас в Америке пакуют к отправке в Данциг на Шихау несколько 300-сильных моторов господина Карла Риотта. С ними едет и он сам. Я понимаю, что это Ваш конкурент. Но теперь он готов стать Вашим коллегой и партнером.

   - Как такое возможно, Ваше Величество?! Ведь он с братом...

   - Просто. Нам нужны мощные двигатели для сверхскоростных миноносок. Не менее чем в 450 сил и не тяжелее 2-х тонн. И ОЧЕНЬ быстро. И мы готовы за это заплатить. ОЧЕНЬ много. Вы, Майбахи и Риотт с его наработками сможете сделать такой мотор в кратчайший срок, а Ховальд подготовить производство и построить серию. Так вот: я намерен предложить Вам, Борис Григорьевич, стать руководителем этого проекта. Подробности о самом катере и финансировании узнаете у Михаила Лаврентьевича. При условии, что согласны. Так как?

   - Вы только что сохранили мне жизнь. Ваше величество. Я Ваш вечный, неоплатный должник! Я не просто согласен! Да я...

   - Вот и замечательно. Значит - по рукам. Но теперь Вы будете иметь дело не с адмиралом Верховским. А непосредственно со мной. И если кто-то из моих подданных вздумает опять что-то с Вас вымогать... Пожалуйста, поставьте меня в известность незамедлительно. Срочную связь по всем нашим делам поддерживать будете с господином Банщиковым... И, пожалуй, господа, сегодня я вас больше не задерживаю.

   Из книги воспоминаний о событиях русско-японской войны контр-адмирала К.М. Измайлова "Броненосцы идут на Восток". Изд. "Маяк", СПб, 1927.

   Известие о начале войны с Японией наш "Наварин" встретил в Либаве. В состоянии, совершенно не отвечающем боевому своему предназначению. Вся артиллерия броненосца, за исключением мелкокалиберной, была с корабля снята, отправлена в завод, а по поводу шестидюймовок ходил упорный слух о грядущей замене их на современные, системы Кане, с длиною ствола 45 калибров. В первых числах февраля, учитывая общее состояние дел, а так же то, что теперь в Кронштадте и Питере кинутся, конечно же, достраивать новые броненосцы и крейсера, и до нас руки, скорее всего, скоро не дойдут, Бруно Карлович разрешил мне съездить проведать прихварывающего брата.

   Каково же было мое удивление, когда буквально на второй день пребывания в Николаеве, меня нашла телеграмма с предписанием немедленно вернуться на броненосец. Простившись с родными и братом, с последним, как оказалось уже навсегда, я поспешил на вокзал, и уже вечером обосновался в вагоне курьерского поезда. Дорога была довольно утомительной, да и газетные известия, приходившие с Дальнего Востока радостными назвать было трудно. Мало того, что нападения японцев, похоже, никто не ждал, так еще и встретили, судя по всему во всеоружии нашей обычной бестолковщины: ведь это надо же было держать в Артуре эскадру на внешнем рейде без противоторпедных сетей, а в Чемульпо кроме канонерки, пригнать еще и крейсер 1-го ранга! Почему? Зачем? А как началось - кинулись минировать Талиеван. И со спешки ли, или просто по глупости, два корабля наши подорвались. По всему судя, на своих же минах... И вот, закономерный итог первых дней войны: два лучших броненосца едва не погибли, один крейсер подбит, два утоплены, а до кучи к ним минный транспорт и канонерка. Случайность скажете вы. А может быть печальная система? И далеко примеры искать было не надо.

   Оказавшиеся моими попутчиками инженеры-судостроители с Николаевского завода, откомандированные начальством в Кронштадт, как выяснилось, даже не были информированы, для чего их туда затребовали и как надолго. Мелочь, казалось бы, но нет - очередной штришок в общей нашей безалаберности. Всегда так: гром не грянет - не перекрестимся...

   А то, что и японцы лишились двух крейсеров, нужно целиком отнести на героизм экипажей наших "Варяга" и "Корейца", для которых славное дело у Чемульпо, увы, так же стало последним (в тот момент о том, что "Варяг" уцелел, мы еще не знали).

   Одолеваемый такими невеселыми мыслями почти четверо суток я провел в поездах, обдумывая смысл моего срочного вызова на корабль. Выйдя под мокрый снег с либавского вокзала я полагал, что сейчас все и разрешится, но... Железнодорожные мытарства мои окончились неожиданным конфузом, когда я, обшарив взглядом акваторию порта, на месте "Наварина" ничего кроме мелкого ледяного крошева в черной воде не увидел... Вскоре выяснилось, что в Питере, кажется, проснулись, и прочитали, наконец, нашу дефектную ведомость из восьмидесяти одного пункта. Пришел "Ермак", и буквально накануне моего прибытия увел "Наварина", да и не только его, в Кронштадт.

   Ледовая обстановка в заливе была относительно благоприятная, аварий в пути ни у ледокола, ни у броненосцев и крейсера, а с "Навариным" шли еще "Николай" и "Азов", не приключилось, но все одно по сухому пути я успел в столицу раньше, и встречал своих уже в Кронштадте. "Наварин" пришел под контр-адмиральским флагом: корабль наш был определен флагманом спешно формирующегося отдельного отряда кораблей и судов второй эскадры Тихого океана.

   Итак, все решено. Идем на войну.

   Наш броненосец сразу же по приходу буксирами поставили к стенке под 20-ти тонный кран. Мое недоумение по этому поводу Бруно Карлович воспринял со свойственным ему юмором, с улыбкой поинтересовавшись моим мнением за сколько дней можно снять всю броню батареи и бортовую нижнего каземата, если мастеровые будут работать круглосуточно... Однако отшутиться в ответ не получилось: когда до меня, наконец, дошло, что командир наш говорит абсолютно серьезно. Честно говоря, стало совсем не до смеха. Но я так и остался стоять какое то время с глупейшей улыбкой на физиономии, чем и вызвал веселый смех окружающих...

   Командовал отрядом наш бывший командир, контр-адмирал Беклемишев. На броненосце все были рады этому назначению. Из кают-компании две трети были с командующим старыми соплавателями. Командир наш, барон Фитингоф, так же знал его хорошо и всегда высоко отзывался о предшественнике. Однако сам темп работ, заданный под его непосредственным руководством на кораблях, причем взятый с места в карьер, поначалу удивил, затем утомил изрядно, но к середине марта мы все уже втянулись. Судя по всему, порядок в порту, да и вообще в нашем кораблестроении, начали-таки наводить. В Кронштадте мы часто видели вице-адмиралов Кузьмича и Бирилева, всеми силами старавшихся пробудить это в недавнем прошлом "полусонное царство". Причем, конечно, в русском ключе, с "давай-давай", "невозможно, а надо", с этими непременными атрибутами нашей штурмовщины. Были и несправедливости, и наказания не по делу, но, приходится признать, что за те три месяца, что корабли отряда готовились к походу, удалось сделать столько всего, что в иное время наша промышленность рожала бы года два.

   В первый же день мой в Кронштадте судьба свела меня с замечательным молодым человеком, которому она уготовала впоследствии честь стать создателем самых мощных наших быстроходных линкоров. Известный всем кораблестроитель и ученый, генерал-лейтенант Владимир Полиэвктович Костенко, был тогда лишь младшим помощником судостроителя, только что в ускоренном порядке закончившим Корабелку. Первое свое назначение получил он на постройку "Орла", но там его талант, похоже заметил адмирал Бирилев. И предложил ему за одну ночь (!) набросать эскизы ремонта и перевооружения броненосцев "Наварин" и "Николай I", исходя из того, что на все про все отпущено не больше полутора месяцев.

   И вот, то, что за ночь начертил этот талантливый юноша, лишь с минимальными правками МТК, было лично одобрено самим императором, и поручено автору осуществить "в металле"! Конечно, Бирилев его опекал и помогал по мере необходимости, но и сам он, несмотря на крайнюю молодость, весьма быстро наладил дело. Конечно, портовые скрипели, но "любимчик Бирилева" на эти подтишки внимания не обращал, а дела свои делал. Мы очень быстро сошлись, и его, как человека действительно незаурядного, кают-компания приняла как своего. Вскоре был принципиально решен вопрос о том, что он, скорее всего, пойдет с нами корабельным инженером.

   К сожалению, все задуманное сделать к жесткому сроку нашего ухода, было просто невозможно. Из того, что не удалось успеть, главным был главный калибр, простите за тавтологию. К сожалению, башенные орудия наши остались теми же 35-калиберными пушками, хотя и подремонтированными, с новыми замками, и обеспечивающими теперь стрельбу бездымным порохом. По снарядной части их тоже произошло изменение. Из 75-и снарядов на орудие нам теперь полагалось по штату 50 штук фугасов с взрывателем мгновенного действия, и всего по 25 бронебоев с усовершенствованной трубкой Бринка. Причем вместо последних, надлежало загрузить практические снаряды! Когда я впервые увидел ведомость назначенных к приему боеприпасов, то подумал, что приключилась глупость какая или ошибка! Наверное, чиновники перепутали типы снарядов... Однако все уверяли меня, что так все и есть. Дошел до адмирала. И только тут понял, что удивительный боекомплект этот - часть кем-то продуманного наперед плана нашего похода, о деталях которого до поры до времени многим знать не положено. В том числе и обитателям кают-компании.