Но Барнадаз подобного рода развлечения не любил.
Ему больше нравились постоялые дворы с их пивом, пропитанным дымом воздухом и грудастыми официантками.
Так проще.
И как-то… по-человечески.
Александр Яльчик
ГИЛЬДИЯ
Эдвин быстро бежал по улочкам Алинадана, иногда ненадолго останавливаясь, для того чтобы, взобравшись по едва заметным уступам на крыши домов, продолжить свое торопливое бегство. Крупными липкими каплями за шиворот стекал горячий пот, ноги предательски подкашивались перед очередным головокружительным прыжком, а легкий летний бриз был не в силах остудить разгоряченное тело семнадцатилетнего юноши. Он бежал, прыгал, карабкался, снова бежал. Заставить себя остановиться он не мог, второй раз в жизни он играл со смертью в прятки, и победитель еще не определился.
Понимая, что это глупо, он все же ежеминутно оборачивался, проверяя, нет ли погони, и ему все еще слышались окрики телохранителей аристократа и надрывные свистки городской стражи.
Впервые за свою десятилетнюю воровскую карьеру он был пойман, а для разбойников и воров в Империи был только один приговор. Благо крепкий сук не сложно было найти, да и моток пеньковой веревки в любом доме имелся…
Вот и окраины, дома потеряли лоск и благополучие торговой площади, где сегодня промышлял подросток, и выглядели унылыми и необитаемыми. Поднырнув под балку, загораживающую лаз между двумя покосившимися домами, он позволил себе перейти на шаг. Его грудь тяжело поднималась и опускалась в такт с нахлынувшими воспоминаниями. Что же пошло не так…
* * *
— Вставай, лежебока! — Грубый окрик и весьма ощутимый пинок под ребра вырвали трепыхающееся сознание Эдвина из кошмара. Кошмара, снившегося ему каждую ночь. События десятилетней давности никак не хотели покидать его память и вновь и вновь всплывали во снах.
Открыв глаза, он с такой благодарностью посмотрел на разбудившего его Четырехпалого, что прожженный плут и мастер кулачного боя отшатнулся от неожиданности.
Четырехпалый был правой рукой главы разбойничьей шайки «Серых крыс». Свое прозвище он заработал, самоуверенно ввязавшись в драку с вооруженным двумя ножами имперским вором, претендующим на его добычу. Получив множество порезов, он, сократив дистанцию, одним мощным ударом проломил череп сопернику, но тот успел всадить один нож ему в правую ногу, а вторым срезать мизинец на левой руке.
— Тиамат тебя раздери! — злобно нахмурив брови, пробурчал Четырехпалый. — Двигай быстрее, Хозяин ждет.
Сердце юноши учащенно забилось: снова важная работа и возможность закопать пару монет в укромном месте, если, конечно, повезет с напарником. В последнее время он неплохо сработался с забредшим в их края эльфийским пареньком. Появление эльфов в человеческих городах уже не вызывало особых подозрений, люди были наслышаны о жестокости зеленокожих орд, штурмовавших эльфийские земли, все прекрасно понимали, что старшая раса — единственная преграда на пути к Империи.
Торопливо смотав изрядно потрепанную с многочисленными проплешинами волчью шкуру и кинув ее в изголовье небольшой кучи соломы, служившей ему постелью, Эдвин поспешил в разбойничье логово.
Снаружи это была обычная двухэтажная хибара, каких на окраине было не счесть, но, войдя внутрь, люди ранее здесь не бывавшие подолгу стояли в пороге, не веря своим глазам. Интерьеру притона могли позавидовать даже аристократы: на обитых деревом стенах висели шкуры белых и бурых медведей; топоры гномов, людские мечи и булавы, эльфийские луки и клинки. Разнообразные доспехи людских и гномьих мастеров стояли на подставках, а кое-где просто были свалены бесформенными грудами. Многочисленные сундуки с разноцветными тканями соседствовали с сундуками, набитыми столовым серебром.
Эдвин, не раз бывавший внутри притона, не обращая внимания на сваленные богатства, сразу направился к резной дубовой лестнице, возле которой замерли два гнома с огромными молотами на плечах.
Поравнявшись с ними, он невольно усмехнулся: у аристократов в последние годы вошло в привычку набирать в охрану именно гномов, что значительно облегчило его работу. Да, выглядели они массивно и устрашающе, в стычках с хорошо вооруженными и защищенными латниками или адскими порождениями Бетрезена их мощь и храбрость не оставляла врагу никаких шансов. Но гибкому и юркому юноше не было необходимости лезть напролом, пока напарник отвлекал внимание, он успевал за пару мимолетных движений срезать кошелек аристократа и раствориться в толпе.
Случайное воспоминание о Легионе проклятых превратило усмешку Эдвина в оскал. Взяв себя в руки, он вошел в кабинет главы шайки. С удовольствием и облегчением для себя отметив, что кроме него из артели карманников в кабинете был только его напарник и друг Соло'ан, юноша замер в почтительной стойке.
— Мой друг из «Призрачных волков» уведомил меня, что наш тихий городок сегодня посетит дальний родственник Императора Юбер де Лали, — спокойно проговорил глава. — Вы знаете, что делать…
* * *
Выгодно купив два калача и пообещав пекарю не крутиться у его лавки, друзья взгромоздились на каменную ограду местной церквушки. Торговая площадь расстилалась перед ними как на ладони, а густые кроны деревьев церковного сада обеспечивали им идеальное место для наблюдения.
Десять долгих лет минуло со времен Первых Великих Войн, оставивших Невендаар в состоянии хаоса и опустошения. Город, несмотря на давность отгремевших сражений, только недавно начал возвращаться в размеренное русло мирной жизни. Каменщики, в прошлом году закончившие ремонт торговой площади, неспешно латали прорехи на улочках города.
Пекарь, отгоняя назойливую ребятню и рекламируя свой товар, несвойственно грубым для его округлой комплекции голосом, успевал следить за двумя огромными гномьими печами, извлекая из них то простые кирпичики хлеба, то замысловатые кренделя и так любимые всеми мальчишками леденцы в форме различных животных Невендаара.
Активно шла торговля у лоточников, мужская половина Алинадана толпилась возле оружейных лавок, где в широком ассортименте были представлены изделия гномьих и имперских мастеров, заезжие лоточники могли завлечь состоятельных клиентов наличием изысканных эльфийских кинжалов и клинков. Женщин же больше интересовали имперские ткани и эльфийские украшения.
Мясник, лавку которого украшал изогнутый клюв гигантского кракена, деловито и умело разделывал тушу медведя, бросая пласты сочного мяса в огромную дубовую бочку, щедро посыпая солью.
Юноши начали дремать: прохлада тени, укрывающая от летнего зноя, пение птиц и ровный гул торгового люда так и манили в объятия Морфея…
Нападение произошло внезапно.
На город опустилась тьма; закрыв солнце гигантскими крыльями, на кровавый пир слетелись десятки горгулий. Сонные от летнего зноя и спокойной службы, стражники не могли понять, что происходит. Командир стражи, опытный седовласый ветеран, первым разобравшись в ситуации, с пинками вооружал подчиненных охотничьими луками.
Стрелы с калеными наконечниками, одинаково легко разившие разбойников и диких зверей, к ужасу оборонявшихся, с легким звоном отскакивали от мраморных шкур чудовищ. Атаки горгулий, напротив, были весьма эффективны. Неспешно кружа над обреченным городом, они высматривали цели. Взмах крючковатых лап, вспышка фиолетового пламени — и обреченную жертву пронзали мгновенно выросшие из-под земли острые шипы.
Эдвину в тот день исполнилось семь лет. Распираемый гордостью и счастьем, он вертел в руках подаренный отцом небольшой эльфийский кинжал. Ему не терпелось побежать похвастаться перед друзьями, но они с отцом ждали мать, ушедшую за свежими фруктами и пирогом для любимых мужчин. Внезапно раздавшиеся крики боли и ужаса, а следом колокольный звон испугали мальчишку, и он изо всех сил прижался к отцу.