— Я это сделала потому, что ты был моим союзником, и я сочла бы своей виной, если бы новые львы пришли и захватили твой прайд. С тех пор я узнала, что твой прайд был у Огюстина в списке — потому что ты и твои львы слишком слабы, чтобы себя защитить. И другие львы это знали.
— Я уберег свой народ от опасности.
— Нет, это я его уберегла. Жан-Клод его уберег. Ричард уберег. Крысолюды погибли, чтобы уберечь твой народ. Леопарды едва не лишились своей королевы. Лебеди поставили на карту все. Где были твои львы, когда мы истекали кровью и умирали?
— Если бы ты попросила, мы бы за тебя дрались.
— А зачем нам нужно, чтобы за нас дрались львы? Вы слишком слабы, Джозеф. Не обучены ни рукопашной, ни обращению с оружием. Вы — львы-оборотни, но хрен ли с того толку? Все мы оборотни, но мы можем предложить больше, чем когти и зубы. Что нам предлагают львы, Джозеф?
Во мне кипела злость, там, где львица, и пришлось мне закрыть глаза и считать, медленно дыша, медленно, и снова кипение стихло. Два раза подряд звери стихли по моей просьбе — или из-за моей сосредоточенности на том, чтобы быть спокойной. Может, я как-то начинаю эту технику осваивать.
— Мы — львы, — сказал он, но тихо сказал.
— Вы слабы, — ответила я, и тоже тихо.
Это потому, что злости я не могла себе позволить.
Джозеф протянул руки в мою сторону — между Истиной и Нечестивцем.
— Не дай им нас убить.
— Я ваш Рекс? Или ваша Регина?
— Нет, — ответил он, медленно опуская руки.
— Почему же ты взываешь ко мне о помощи?
— Потому что больше некуда мне обратиться.
— А чья это вина, Джозеф? Чья вина, что после стольких лет твой прайд так слаб, что тебе приходится обращаться к людям, вампирам и группам других зверей за защитой?
Он уже совсем опустил руки, уронил их себе на бедра.
— Моя.
— Нет, не только твоя. Ручаюсь, что твоя жена тоже кое-какое отношение к этому имеет. Каждый раз, когда появлялся хоть кто-то чуть сильнее тебя и твоего брата, она говорила «нет». Так это было? Говорила, что этот кто-то вам не нужен?
— Да.
— Если бы ты впустил в прайд кого-нибудь посильнее, то ты бы научился, как быть лучшим царем.
— Или этот лев убил бы меня и взял бы мой прайд и…
— И твою жену.
Он кивнул.
— Я слыхала о таких захватах у львов. И понимаю, почему она не хотела рисковать.
— Понимаешь?
Я покачала головой:
— Я не могу позволить себе роскоши понимать, Джозеф. Не могу позволить тебе и дальше прятаться за моей юбкой. Мика выбросил тебя из коалиции. — Я обернулась на Грэхема: — Грэхем, другие группы зверей голосовали за предложение леопардов?
— Говорили примерно то же, что говоришь ты. Все теряли своих или получали раны, а львы только берут и ничего не отдают.
— Я предложил Аните выбор из свободных молодых мужчин. Я их перед ней вывел, как на невольничьем рынке.
До сих пор я подавляла в себе чувство, что поступаю плохо. Сейчас оно вдруг исчезло.
— На невольничьем рынке? Так ты это понимал?
— Ты выбирала мужчин себе для секса. Тот, у кого нет выбора, называется невольником.
— Я никого из твоих молодых львов не использовала.
Он посмотрел на меня так, будто совсем не верил.
— Ты не спрашивал их, что они для меня делали?
— Нам и так было тяжело отдавать их тебе. Выслушивать подробности не было необходимости.
— Ты самодовольный ханжа, вот ты кто. Я не спала с ними, потому что все они либо девственники, либо почти. Развращение малолетних — это не по мне.
В дверь постучали. Это еще кто приперся? Грэхем открыл дверь, и в дверях возникла причина страха Джозефа и вторая причина для меня отправить тогда чикагских львов домой. В палату вошел Хэвен, он же Куки-Монстр.
38
Он был высок — чуть худощав на мой вкус, но кожаное пальто делало его плечи шире, чем на самом деле. Короткие шипастые пряди торчали, как у Куки-Монстра, и были такие же синие. И глаза все такие же синие и смеющиеся. И все так же был он красив. И все так же опасен.
Джозеф вскочил на ноги — Истина и Нечестивец придержали его каждый за свою руку. И они закрыли Хэвена от меня, что меня вполне устраивало. Чем меньше я его вижу, тем лучше.
— То, что вы его для меня держите, это против правил, — сказал Хэвен приятным голосом, будто разговор шел о погоде.
Он с таким же веселым доброжелательным видом мог бы вышибить тебе мозги — профессиональный бандит всю свою взрослую жизнь. Лев-оборотень и боец мафии. Я ж говорю — опасная личность.
— В прошлый раз я тебя побил, — сказал Джозеф.
И это было правдой.
— Повезло тебе, — ответил Хэвен, и голос его стал несколько менее приятным. — Но я даже не знал, что ты здесь. Я пришел навестить Аниту.
Истина и Нечестивец отступили в сторону, увлекая за собой Джозефа. Вдруг я оказалась с Хэвеном лицом к лицу, смотрела в эти обманчивые голубые глаза — такой невинный цвет, — а потом его взгляд опустился вниз по мне. Не сексуально: я забыла опустить халат, и видны были раны.
Его лицо стало очень серьезно, и в небесно-синих глазах мелькнула едва заметная искра злобы.
— Тигр-оборотень?
— Ага.
Он протянул руку, будто хотел потрогать раны — я быстро опустила подол. Хэвен снова посмотрел мне в лицо, и смысл этого взгляда я не поняла. Но, что бы он ни значил, он был серьезен.
Что-то во мне шевельнулось, желто-коричневое мелькнуло в глубине того туннеля. Вдруг запахло сухой травой и жаром. Львом.
— Я очень стараюсь хорошо себя вести, — сказал Хэвен. — Если ты выпустишь для меня свою львицу, я не могу обещать, что буду хорошо себя вести и дальше.
— Ценю твои усилия, — сказала я вслух, но у меня рука чесалась его потрогать.
Он прикрутил свой уровень силы, я прикрутила свой, но потребность к нему притронуться осталась. Мика когда-то заключил, что моя сила ищет льва, чтобы сделать его призываемым зверем, подобно Натэниелу. Эта же сила искала того, кем был для меня Мика — Рекса для моей Регины. Таким был Химера, наверное, — доминант в любой группе, которую он захватывал. Смесь оборотня-универсала и вампирской линии Белль Морт давала несколько иное поведение: я стремилась не быть всюду доминантом, а всюду стать доминантной парой.
— Возьми его за руку.
Я заморгала.
— Возьми его за руку, — повторил Истина.
— Не слишком удачная мысль.
Хэвен протянул ко мне руку. Я могла бы отодвинуться, но чуть запоздала. Может, по Фрейду, а может, из-за своего наряда.
Его рука обхватила мою, и еще место осталось. У него руки были большие, как у Ричарда. Пальцы подлиннее, тип руки — скорее как у Жан-Клода, но размер — как у Ричарда. И ощущение его руки будто освободило у меня в груди что-то сжатое. Черт, мне в моей жизни хватает мужчин! Надо было просто выпустить его руку, но я этого не сделала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});