— Она выжила из ума, — сказала Алия.
Он воспринял это заявление как проблему для ментата.
— Все существующие данные указывают, что она уравновешена и в здравом рассудке. Я бы сказал, ее индекс здравомыслия был…
— Брось это! — огрызнулась Алия. — Что она может замышлять?
Айдахо, знавший, что теперь его собственное эмоциональное равновесие зависит от того, насколько глубоко он погружается в ментатный холод, ответил:
— По моим расчетам, она думает о помолвке своей внучки. — Он тщательно сохранял на лице бесстрастное выражение, маску гнетущей скорби, грозившей его поглотить. Алии здесь нет. Алия мертва. На какое-то время он сохранял еще в своих чувствах миф об Алии, сооруженный им для собственных нужд, но ментату такой самообман доступен лишь на ограниченное время. Это создание, рядящееся под человека, — одержимо; демонический психо управляет ей. Его стальные глаза с миллиардами граней способны были по его воле воспроизводить перед его органами зрения множество Алий-мифов. Но когда он соединил их в единый образ, никакой Алии не существовало. Ее черты поневоле вели к другим выводам. Она была лишь оболочкой, под которой вершится возмутительное надругательство.
— Где Ганима? — спросил он.
Она отмахнулась:
— Я отослала ее в месте с Ирулэн на попечение Стилгара.
«Нейтральная территория, — подумал он. — Состоялись еще одни переговоры с мятежными племенами. Она теряет почву под ногами и не понимает этого… или понимает? Нет ли другой причины? Не покинул ли Стилгар ее сторону??
— Помолвка, — задумалась Алия. — Каковы условия Дома Коррино?
— Салуза кишмя кишит понаехавшими родственниками, все работают на Фарадина, надеясь урвать свою долю при его возвращении к власти.
— И она готовит его по методике Бене Джессерит?..
— Разве это не годится для мужа Ганимы?
Алия улыбнулась про себя, подумав о несокрушаемой ярости Ганимы. Пусть его Фарадин учится. Леди Джессика обучает труп. Вся работа пойдет впустую.
— Я должна подробно это обдумать, — сказала она. — Ты что-то притих, Данкан.
— Я жду твоих вопросов. — Понимаю. Я, знаешь ли, очень на тебя сердита Увезти ее к Фарадину! — Ты велела, чтобы это выглядело натуральным.
— Я вынуждена была выступить с иском, будто бы вы оба захвачены в плен.
— Я повиновался твоим приказам.
— Ты порой так буквален, Данкан, что чуть ли не пугаешь меня. Но если б тебя не было, ладно…
— Леди Джессика устранена так, чтобы больше не навредить, — сказал он. — А ради Ганимы мы должны быть благодарны, что…
— Чрезвычайно благодарны, — согласилась она. И подумала: «Ему больше нельзя доверять. Он хранит эту проклятую верность Атридесам. Я должна найти предлог, чтобы отослать его прочь… и уничтожить. Несчастный случай, разумеется».
Она коснулась его щеки.
Он заставил себя ответить на ласку, взяв ее руку и поцеловав. — Данкан, Данкан, как же это печально, — сказала она. — Но я не могу тебя здесь со мной оставить. Слишком много происходит вокруг, и слишком немногим я могу полностью доверять.
Отпустив ее руку, он ждал.
— Я была ВЫНУЖДЕНА отправить Ганиму в Табр, — продолжила она. -Слишком здесь беспокойно. Набегами из Каньонных Земель разрушены каналы Кагга Базина, вся их вода выпущена в песок. Арракин на жестком рационе. Базин живет еще за счет песчаной форели, пожиная урожай воды. Там, конечно, нужно вмешаться, но наши силы растянуты так, что стали слишком тонки.
Он уже заметил, как мало амазонок из личной гвардии Алии оставалось в крепости Твердыне. И подумал: «Маркизет Внутренней пустыни будет и дальше испытывать на прочность ее оборону. Разве она этого не понимает??
— Табр остается нейтральной территорией, — сказала она. — Там прямо сейчас продолжаются переговоры. Там Джавид, с делегацией Квизарата-Жречества. Но я бы хотела, чтобы ты был в съетче Табр и присматривал за ними, особенно за Ирулэн.
— Да, она из Дома Коррино, — согласился он.
По ее глазам он понял, что она поставила на нем крест. До чего ж прозрачным стало это новое создание в оболочке Алии!
Она махнула рукой.
— Теперь ступай, Данкан, а то я передумаю и оставлю тебя при себе. Я так по тебе соскучилась…
— И я по тебе, — в этой короткой фразе он дал вылиться всей своей скорби.
Она воззрилась на него, потрясенная его печалью.
— Ради меня, Данкан… — и подумала: «Слишком плохо, Данкан». Вслух же сказала: — Зия отвезет тебя в Табр. Нам надо, чтобы орнитоптер вернулся назад.
?Ее любимая амазонка, — подумал он. — Я должен быть с ней осторожен». — Понимаю, — и он опять поцеловал ей руку. Он посмотрел на дорогое ему тело, некогда бывшее его Алией. Уходя, он не смог заставить себя взглянуть ей в лицо. Кто-то другой взглянул бы на него ее глазами. Поднимаясь на крышу крепости-Твердыни, Айдахо все больше ощущал, сколько же вопросов осталось без ответа. Если говорить о той его части, что была ментатом, не перестающим учитывать все данные и признаки, то встреча с Алией оказалась для него чрезвычайно утомительной. Он ждал возле орнитоптера вместе с одной из амазонок Алии, угрюмо смотря на юг. Воображение уносило его взгляд за Защитную стену, к съетчу Табр. «Почему в Табр везет меня Зия? Отгонять назад геликоптеры — лакейская работа. И почему задержка? Не получает ли Зия особые инструкции??
Айдахо взглянул на дозорную, забрался в орнитоптер на место пилота. Высунувшись из кабины, он сказал:
— Передай Алии, я немедленно пришлю орнитоптер назад с одним из людей Стилгара.
Дозорная не успела запротестовать, как он закрыл дверь и включил орнитоптер. Он видел, что дозорная в нерешительности. Как можно возражать супругу Алии? Он поднял топтер в воздух до того, как она решила, что же ей делать.
Теперь, один внутри топтера, он дал волю своей скорби и от глубины души сокрушенно разрыдался. Алии больше нет. Они расстались навсегда. Слезы струились по его тлейлакским глазам, и он прошептал:
— Пусть все воды Дюны уйдут в песок Им не сравниться с моими слезами. Однако же, это была не ментатская крайность, каковой он ее и признал, заставив себя переключиться на трезвую оценку нынешних нужд. Топтер требовал его внимания. Управление топтером принесло ему некоторое облегчение, и он снова взял себя в руки. «Ганима опять со Стилгаром. И Ирулэн». Почему Зия была назначена ему в попутчицы? Он поставил эту проблему перед собой как перед ментатом — и от ответа у него мороз пробежал по коже: «Со мной должен был произойти ненастный случай».
Глава 47
Каменная рака с черепом правителя не принимает молитв. Она стала гробницей плача. Только ветру слышен голос этого места. Крики ночных зверей и преходящее странствие двух лун — все говорит о том, что день кончился. Не придут больше молящиеся. Гости удалились с праздника. Как же гола тропа, ведущая с этой вершины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});