Джессика вскочила;
— Опять ты за свое! У меня в сумке есть транквилизаторы…
— Так прими их, если тебе это необходимо, — безмятежно посоветовала Барбара. — Папа, — начала она решительно, — Коул Гаррисон никогда и пальцем меня не тронул. Той ночью в конюшню приходила мама. Увидев тебя, она бросилась ко мне в комнату и упросила меня поменяться с ней одеждой.
— И вы верите этому? — взвизгнула Джессика. — Да ты совсем свихнулась, Барбара!
Отец устало потер лоб ладонью:
— Барбара, не волнуйся, но это и вправду случилось — ты ведь была беременна.
Женщина печально улыбнулась:
— Отцом ребенка был парень, с которым я познакомилась на рок-концерте, папа. Я даже не спросила, как его зовут. Мне просто хотелось проверить, сумею ли я соблазнить его. Мне просто, — она перевела взгляд на мертвенно-белое лицо матери, — хотелось быть похожей на тебя, мама.
Глава 60
— Как дела? — спросила Диана, когда Коул вечером вернулся в номер.
Коул привлек ее к себе.
— Пока все это напоминает торг, — произнес он с усмешкой. — Мы кое-что уступили и кое-что выиграли. А потом настояли, чтобы заседание было перенесено на завтра, на одиннадцать утра.
— Чего же вы добились?
— Мы убедили судью, что, поскольку КЦБ отчитывается перед конгрессом, мы имеем право требовать, чтобы всем членам КЦБ и конгресса был открыт доступ на заседание — конечно, если они пожелают. А еще я добился краткого вступительного заявления.
Диана поправила узел подаренного ею галстука.
— Не понимаю, почему ты придаешь такое значение открытому процессу.
— Потому что из-за сделки с Кушманами мое имя и мою компанию облили грязью. Мне не по душе методы моих противников — как и сами противники.
Безуспешно попытавшись смягчить голос, он продолжал:
— Кушманы — одно из самых старых и многочисленных американских семейств. Они прибегли к помощи влиятельных политических и общественных сил, чтобы подстроить мое падение. Налоговой инспекции уже не терпится вступить в игру. На меня нападают со всех сторон — и политики, и средства массовой информации, и это меня совсем не радует. Но больше всего мне ненавистно лицемерие, которое скрывается за этой шумихой.
За последние несколько дней Диана поняла, что Коул Гаррисон обладает незыблемыми принципами, от которых не собирается отступать.
— Что же ты будешь делать завтра? — со страхом спросила она.
— Попытаюсь объяснить, что происходит. Диана не понимала, как такое возможно, и боялась, что, выяснив, перепугается еще сильнее. Вместо этого она спросила:
— Ну а каковы сегодняшние потери?
— Поскольку я настоял на открытом заседании, мне пришлось поступиться своим правом ссылки на пятую поправку.
— На пятую поправку? — пожала плечами Диана. — Ты заявил об этом так, как сделал бы выскочка. Коул усмехнулся:
— Именно так ко мне и относятся. Вот что бывает, — прошептал он, касаясь губами ее уха, — когда кто-то неизвестно откуда появляется в высшей лиге и начинает играть с парнями в костюмах от Бруксов.
— Ты не носишь костюмы от Бруксов, — возразила Диана со смехом.
— Да, — не смущаясь, улыбнулся он. — И это злит их сильнее всего. Они не знают, как себя вести. Мы непредсказуемы. Мы ни на кого не похожи.
На месте Коула Диана пришла бы в ужас в преддверии судебного процесса, возможного ошибочного обвинения на основании подстроенных доказательств и тюремного заключения. Но стойкость и целеустремленность Коула бодрили ее. Исходящая от него сила передавалась всем, кто находился рядом.
Диана погладила его волевой подбородок:
— Ты и в самом деле знаешь, что произойдет завтра?
— Нет. Я знаю только, что может случиться и чего я хочу.
— Чего же ты хочешь?
Он поцеловал ее и ответил с грустной улыбкой:
— Я хочу видеть тебя рядом, засыпая и просыпаясь. А больше всего на свете я хочу отдать тебе все, что ты пожелаешь.
— Себя? — предположила Диана и увидела, как его серые глаза затопила нежность.
— И себя тоже, — прошептал он.
Зазвонил телефон, и Диана нехотя высвободилась из объятий Коула, чтобы взять трубку. По-прежнему пребывая в хорошем настроении, она произнесла:
— Сегодня ты — знаток человеческой натуры. Догадайся, кто звонит.
Коул выпалил первое имя, пришедшее в голову:
— Хэйуорд! — И с трудом скрыл изумление, когда выяснилось, что он прав.
Прикрыв трубку ладонью, Диана прошептала:
— Он хочет приехать.
Коул сунул руки в карманы и сдержанно кивнул.
Глава 61
Мимолетная фантазия Дианы о том, что гость извинится и предложит отложить процесс, умерла в зародыше. Мужчины смотрели друг на друга, как заклятые враги. Коул так и не вытащил руки из карманов и надменно приподнял бровь.
Дуг держался не менее отчужденно.
— Я ненадолго, — предупредил он. — Я приехал, чтобы принести вам обоим извинения за все свои слова и поступки — Барбара ввела меня в заблуждение.
— Может, теперь ты прекратишь преследовать меня? — насмешливо осведомился Коул.
Дуг разозлился, услышав подобное предположение.
— Ни в коем случае! — пренебрежительно заявил он. — Ты построил империю, глотая крепкие, достойные, старые компании вроде Кушманов, которые не могли бороться с тобой потому, что не выдерживали твоей тактики.
— Ты и вправду такой ханжа или просто доверчивый глупец? — поинтересовался Коул, умышленно прибегая к почти забытому оскорбительному акценту.
Дуг стиснул кулаки, но Коул не отступал:
— Интересно: ты позабыл упомянуть о людях, которым принесли пользу мои действия, — знаешь, об акционерах тех «крепких и достойных» компаний с паршивым руководством и древним оборудованием, не устраивавшим никого, кроме совета директоров, — тех самых, которые успевают растранжирить прибыли прежде, чем они дойдут до акционеров.
Тебе наплевать на мои принципы, методы или мотивы. Чтобы поддержать свой политический имидж, тебе нужен поединок с известным соперником, и ты совершил ошибку, избрав меня. Даже если бы я смог доказать тебе, что невиновен по всем выдвинутым статьям, ты по-прежнему настаивал бы на своем — в надежде, что федеральный суд вынесет обвинение.
— А значит ли для тебя хоть что-нибудь выражение «преследование за клевету»? — спросил Дуг зловеще.
— Разумеется, — ухмыльнулся Коул, — вызывает желание посоветовать тебе заткнуть его себе в задницу.
— Прекратите! — выкрикнула Диана, забыв, что он уже не тот беспечный юноша, который учил ее водить машину. — Коул ни в чем не виноват. И, черт побери, я сама видела доказательство!
— Ему нужны не доказательства, — пояснил Коул, смерив Дуга пренебрежительным взглядом, — а поддержание собственного престижа.