К. Я. Булгаков писал брату 3 февраля 1820 года из Петербурга в Москву:
«Бедный Юсупов! Бедное Архангельское! Зачем он эдакое имя оставил? Архангелы ему, я думаю, не очень покровительствуют, ибо он, верно, часто возит туда своих мамзелей. Жаль мне его»[517]. Как видим, даже и в связи с пожаром в Архангельском Н. Б. Юсупову припомнили женолюбие.
С своей пылающей душой,С своими бурными страстями,О жены Севера, меж вамиОна является поройИ мимо всех условий светаСтремится до утраты силКак беззаконная кометаВ кругу расчисленном светил (III, 112).
Так в 1828 году в стихотворении «Портрет» А. С. Пушкин представил Аграфену Федоровну Закревскую, урожденную Толстую. Она была дочерью известного собирателя рукописей графа Федора Андреевича Толстого и Степаниды Алексеевны Толстой, урожденной Дурасовой, приходилась двоюродной сестрой художнику и медальеру Федору Петровичу Толстому. Ею был увлечен А. С. Пушкин, посвящавший ей свои стихи. Ею увлекались и Е. А. Баратынский, и П. А. Вяземский. Имя Аграфены Толстой названо в письме от 8 июня 1818 года в связи с ее предстоящим замужеством — она собиралась выйти замуж за генерал-адъютанта Арсения Андреевича Закревского.
Об их будущей свадьбе 17 августа 1818 года А. Я. Булгаков писал брату из Петербурга в Москву:
«Закревский целый день работает, как собака. <…> В Москве попляшем на его свадьбе. У него куча фрукт в углу, и он то одного, то другого поест, а все ему присылает это невеста из Москвы»[518].
Ни В. Л. Пушкин, ни А. Я. Булгаков в своей эпистолярной прозе портрета А. Ф. Толстой не создали — разве что Александр Яковлевич сообщил о ее заботливости по отношению к жениху. А вот говоря о А. А. Закревском, В. Л. Пушкин оставил в своем письме выразительный штрих к его портрету:
«Толстая, дочь Толстой Степаниды, сговорена за генерал-адъютанта Закревского и на этих днях получила вензель. Батюшка ее назначил будущим новобрачным сто тысяч годового дохода. Закревский по-французски не говорит, и Федор Андреевич утверждает, что такой зять был ему и надобен» (229).
Незнание французского языка не помешало А. А. Закревскому сделать впоследствии блестящую карьеру, стать министром внутренних дел, московским военным генерал-губернатором. И все же когда его назначили финляндским генерал-губернатором, Настасья Дмитриевна Офросимова, известная московская барыня, прототип Хлестовой в «Горе от ума» и Марьи Дмитриевны Ахросимовой в «Войне и мире», по свидетельству П. А. Вяземского, изумлялась: «Да как же будет он там управлять и объясняться? Ведь он ни на каком языке, кроме русского, не в состоянии даже попросить у кого бы то ни было табачку понюхать!»[519] Тесть А. А. Закревского Ф. А. Толстой, которому, как писал В. Л. Пушкин, «такой зять был… и надобен», на это мог бы воскликнуть как Фамусов: «Дались нам эти языки!»
В письме от 7 марта 1818 года — штрих к портрету еще одного жениха:
«Нелединский в Москве, Софья Юрьевна идет замуж за приятеля твоего Самарина, и свадьба будет скоро. Я был у Юрия Александровича и у невесты и поздравлял их всех. Жених в восхищении. Он в деревнях своих велел раздать несколько тысяч бедным, петь благодарственные молебны, и в день свадьбы несколько бедных девушек будут обвенчаны, и каждая из них получит тысячу рублей в приданое» (223–224).
Речь идет о свадьбе дочери поэта Юрия Александровича Нелединского-Мелецкого Софьи Юрьевны и участника Наполеоновских войн, Отечественной войны 1812 года, камергера, с 1818 года статского советника и гофмейстера Федора Васильевича Самарина. Их сын Юрий Федорович Самарин, родившийся в 1819 году, станет известным публицистом, философом и общественным деятелем, славянофилом. Он будет знаком с М. Ю. Лермонтовым и Н. В. Гоголем, многими другими интересными для нас людьми. Да и с Василием Львовичем в свои детские и отроческие годы он мог познакомиться. В приведенном письме добрый Василий Львович счел своим долгом сообщить приятелю Ф. В. Самарина П. А. Вяземскому о движении сердца Федора Васильевича, о его благотворительности: счастливый богатый жених пожелал, чтобы и бедные были счастливы, бесприданницы получили приданое.
«Сумасшедший Саковнин живет у родных своих, связан и в самом горестном положении, — писал В. Л. Пушкин П. А. Вяземскому 11 сентября 1818 года. — Александр Булгаков у него был, и он его разругал всячески. Что до меня касается, я видеть его вовсе не любопытен» (237).
Сергей Михайлович Саковнин, переводчик Коллегии иностранных дел, приятель П. А. Вяземского, имел несчастье влюбиться в его жену Веру Федоровну и имел дерзость отправить ей письмо, в котором признавался в своей любви. В. Ф. Вяземская показала письмо мужу. С. М. Саковнину было отказано от дома. 17 апреля 1817 года, встретившись с Верой Федоровной на Никитском бульваре, несчастный влюбленный бросился перед ней на колени и стал просить прощения за то, что оскорбил ее своим письмом. 19 апреля эта душераздирающая сцена повторилась. С. М. Саковнин был арестован и отвезен к родителям. Вся Москва обсуждала эту историю. На Никитский бульвар несколько дней съезжалось более пятисот экипажей; толпы народа собирались поглазеть на любопытное зрелище, так как стало известно о том, что Саковнин дал клятву каждый раз при встрече с Верой Федоровной падать перед ней на колени. Саковнина называли не иначе как безумцем, сумасшедшим. Портрет бедного безумца и набросал бегло В. Л. Пушкин в своем письме.
Мы уже говорили о том, что Федор Иванович Толстой-Американец в письмах В. Л. Пушкина представлен не только карточным игроком, гостеприимным хозяином, любителем цыганского пения, но и читателем Гиббона и Геродота (весьма серьезное чтение), несчастным отцом, оплакивающим смерть своих детей:
«Толстой Американец в большом горе; у него умерли три дочери, и самая большая его фаворитка Верочка. Я уже поеду навестить его» (20 июня 1819 года) (259–260).
«Я был вчера у Толстого. Его видеть нельзя без сожаленья; он плачет горькими слезами» (26 июня 1819 года) (260).
«У Американца Толстого последняя дочь умерла, и он очень жалок» (19 сентября 1819 года) (265).
Ф. И. Толстой считал, что так расплачивается он за свои тяжкие грехи: за каждого убитого им на дуэли платит жизнью своего ребенка. Сломленный горем отец — как не похож он на кутилу, картежника, дуэлянта. Здесь уместно, как нам кажется, вспомнить Долохова (прототипом которого был Ф. И. Толстой) в романе «Война и мир». Когда Николай Ростов поехал к матери Долохова, раненного на дуэли с Пьером Безуховым, предупредить ее о несчастье, то он «к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр — Долохов, жил в Москве с старушкой-матерью и горбатою сестрой, и был самый нежный сын и брат»[520].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});