Джослин ощутила себя так, словно кто-то ударил ее кулаком в живот.
— Нет, не мог, — сказал Джиа. — Если с кем-либо из пленников что-то случится, начнется смертельная война. И мы убеждены, что у тебя есть столько же оснований бояться этой войны, сколько и у нас.
— Ваши убеждения неверны, — сообщил Себастьян. — И я думаю, если вы хорошенько подумаете, то обнаружите, что тот факт, что вы решили не отдавать мне Джейса и Клэри в качестве рождественского подарка, не имеет абсолютно никакого значения.
— Что ты имеешь в виду? — голос Джии повысился.
— О, было бы удобнее, если бы вы решили отдать их мне, — сказал он. — У меня было бы меньше проблем. У нас всех было бы меньше проблем. Но уже слишком поздно. Видите ли… они уже ушли.
Себастьян взмахнул своим стило у окна, открытого в мир Аликанте, и оно закрылось прямо на глазах у удивленной Джии. Стена вновь стала гладким, чистым холстом.
— Что ж, — сказал он, засовывая стило себе за оружейный пояс. — Это было забавно, тебе так не кажется?
Джослин проглотила сухой комок в горле. — Если Джейс и Клэри не в Аликанте, то где они? Где они, Себастьян?
Мгновение он смотрел на нее, а затем разразился смехом, таким же чистым и холодным, как вода со льдом. Он все еще смеялся, когда пошел к двери и вышел, позволяя ей захлопнуться позади него.
16 УЖАСЫ ЗЕМЛИ
Ночь опустилась на Аликанте. Звезды сияли на небе, словно яркие стражи, заставляя демонические башни и воду в каналах, половина которой теперь была покрыта льдом, мерцать. Эмма сидела на подоконнике спальни близнецов и смотрела на город.
Она всегда думала, что впервые приедет в Аликанте со своими родителями, что мама покажет ей то место, где — как она знает — та выросла, покажет уже закрытую сейчас Академию, куда ходила на учебу, покажет дом ее бабушки и дедушки.
А отец покажет ей монумент семье Карстаирс, о которой всегда говорил с гордостью. Она и представить не могла, что впервые будет смотреть на демонические башни Аликанте с все больше разрастающейся печалью в сердце.
Лунный свет проникал в комнату сквозь чердачные окна, освещая близнецов. Тиберий весь день бился в истерике. Он выбил ногами решетку детской кроватки, когда ему сказали, что он не может покинуть дом. Он звал Марка, когда Джулиан попытался его успокоить, и в итоге разбил кулак об стеклянную шкатулку.
Он был слишком молод, чтобы ему могли нанести исцеляющую руну, поэтому Ливви обняла его, чтобы удержать на месте, в то время как Джулиан извлекал пинцетом из кровоточащей руки брата осколки стекла, а затем тщательно забинтовал её.
Тай рухнул, наконец, на кровать, но не уснул, пока Ливви, так же спокойно, как и раньше, не легла рядом с ним и положила свою руку на его перевязанную ладонь. Только после этого он уснул, положив голову на подушку и развернувшись к сестре. Лишь когда он спокойно спал, можно было заметить, какой это был необыкновенно красивый ребенок: с темными волосами, вьющимися, как у Боттичелли и тонкими чертами лица. В такие моменты гнев и отчаяние пропадали с его лица.
Отчаяние, подумала Эмма. Это было самое подходящее слово, которое могло вобрать в себя тот крик одиночества в душе Тэвви, пустоту и гнев в сердце Тая и это жуткое спокойствие в душе Ливви. Никто из тех, кому было десять лет, не должны чувствовать отчаяние, но она полагала, что не было никакого другого способа, чтобы описать словами, что кипело и бурлило в её венах, когда она думала о родителях, каждый удар её сердца скорбным эхом кричал: их нет, нет, нет.
— Привет. — Эмма оглянулась на звук тихого голоса в дверном проеме и увидела Джулиана, стоящего у входа. Его волосы — на оттенок темнее, чем у Тая — были взъерошены, а лицо в лунном свете казалось бледным и усталым. Он выглядел исхудавшим, тонкие запястья торчали из-под манжет его свитера. Он держал что-то пушистое в своих руках. — Они…
Эмма кивнула. — Уснули. Да.
Джулиан уставился на кровать близнецов. Вблизи Эмма могла видеть кровавые отпечатки ладоней Тая на рубашке Джулиана; у него не было времени, чтобы сменить одежду. Он сжимал большую плюшевую пчелу, которую Хелен взяла в институте, куда Конклав возвращался с обыском.
Эта пчела была у Тиберия так давно, сколько Эмма помнила. Тай требовал ее, прежде чем уснуть. Джулиан пересек комнату и наклонился подоткнуть одеяло своему младшему брату, затем задержался и мягко распутал один из локонов Тая, прежде чем отойти.
Эмма взяла его за руку, когда он двинулся, и он позволил ей. Его кожа была холодной, как будто он высунулся в окно на ночной воздух. Она повернула его руку, рисуя пальцем на коже предплечья. Это было то, что они делали, когда были маленькими детьми и не хотели попасться за разговорами во время занятий. За долгие годы они стали настолько хороши в этом, что могли бы составлять карты на руках и плечах друг друга, даже через футболки.
— Т-Ы Е-Л? — написала она.
Джулиан покачал головой, все ещё глядя на Ливви и Тая. Его кудри торчали клочьями, как будто он проводил руками по волосам. Она чувствовала его пальцы на своем плече.
— Н-Е Г-О-Л-О-Д-Е-Н.
— Жаль, — Эмма соскользнула с подоконника. — Пойдем!
Она вытолкала его из комнаты на лестничную площадку. Тесная площадка, с крутой лестницей, которая спускалась в главную часть дома. Пэнхоллоу ясно дали понять, что дети могли брать еду в любой момент, когда им хотелось есть, но здесь не было никакого установленного времени для приема пищи и семейных обедов. Все было поспешно съедено на чердаке с помощью Тэвви и Дрю, налегавшими на еду, и только Джулс отвечал за то, чтобы убрать все после них, почистить их одежду и даже убедиться, съели ли они все.
Как только дверь за ними закрылась, Джулиан прислонился к стене, приподняв голову и закрыв глаза. Его тонкая грудь вздымалась и быстро падала под футболкой. Эмма остановилась, не зная, что делать.
— Джулс? — позвала она.
Он посмотрел на неё. В тусклом свете его глаза, окаймленные густыми ресницами, казались тёмными. Она могла точно сказать, что он старался не заплакать.
Джулиан был частью ранних воспоминаний Эммы. Однажды, когда они были совсем детьми, родители положили их в кроватку вместе; и, по-видимому, она выползла и прикусила губу, когда упала на землю. Она не плакала, но Джулиан кричал при виде ее крови, пока не прибежали их родители.
Они сделали первые шаги вместе: как всегда — сначала Эмма, потом Джулиан. Они начали обучение в одно и то же время, получили свои первые руны вместе. Джулиан никогда не хотел лгать, но если Эмма была в беде, Джулиан лгал для нее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});