— Наш разговор — это поединок?
— Наш — нет. Поэтому… "да" — Беата мне понравилась. Как любой человек — сильный, не глупый и не подлый. И "да" — что-то произошло. Когда ничего не случается, такие серьезные клятвы молчания не накладывают, иначе люди горели бы свечками по всей Империи. Я в нее не влюблен, не давал клятву верности и мы не любовники.
Румянец на острых скулах стал еще ярче.
— Учитель по риторике говорил, что задавая прямой вопрос ты открываешься, — стесняясь, сказала она, — если уж продолжать о поединке.
— И он был абсолютно прав. Но ты же все равно задала прямой вопрос и открылась, так почему было не сделать этого предельно конкретно?
— Девушке из хорошей семьи не пристало даже знать, что между мужчиной и женщиной может быть что-то, кроме совместных молитв, — хмыкнула она, — слова "любовники" нет в ее словаре.
— Учту, — кивнул Марк.
Некоторое время они ехали молча и Винкер уже понадеялся, что допрос закончен, когда Алета повернулась и яростно почти приказала:
— Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью ради меня! Не делай так больше.
— Лучше я, чем ты.
— Почему?!! Винкер, если ты мне сейчас скажешь про клятый анеботум…
— И в мыслях не было. Просто у меня больше шансов выжить. Подготовка лучше.
Длинный извилистый переулок выбрал отличное время, чтобы закончится и вывести их на маленькую площадь, круглую, как шиарский пирог с яблоками. Фонтана по середине не было, но каменная чаша была. Не с водой — с землей. И из нее поднималось гибкое молодое дерево.
На площади шумели — и громко. Хотя до драки не дошло… Впрочем, в таких городках пять — семь человек уже толпа и свара. Люди не привыкли себя сдерживать. Да и "подогретых" наливкой или крепкими винными выморозками с самого утра в провинции почему-то традиционно больше.
Сквозь мерный перестук копыт к всадникам пробились громкие визгливые голоса и пара-тройка крепких ругательств, а потом быстрый перебор лалы — четырехструнного инструмента с коротким грифом и без ладов.
Ай лала моя, лала
Одна палка — два угла…
Как-то раз один маркиз, помолчим об имени,
Налетел на десять лет на коровьем вымени.
А когда молодчика вынули из стойла
Отряхнулся и сказал: "Это того стоило!"
Громких хохот прокатился по площади из конца в конец. Стукнули ставни.
Вот живет одна жена, добродетели полна.
И как только муж из дому, та бегом бежит…
Что там дальше случилось с женой, они не услышали — еще один взрыв смеха заглушил окончание куплета.
Винкер направил коня к музыкантам.
Ай лала моя, лала
Императору — хвала.
Был бы он не хуже прочих…
Только б хвост чуть-чуть короче!!!
Марк спешился и протолкался вперед. Куплеты распевал карлик. Мужчина с пропитым лицом и острым недостатком зубов был Винкеру чуть выше пояса, зато зычным голосом, не напрягаясь, накрывал пару кварталов.
Винкер запустил два пальца в кошель, которым снабдила его в дорогу благодарная Беата.
На солнце сверкнул полновесный золотой эр. Карлик приметил его мгновенно, даром, что смотрел в другую сторону и развернулся к Винкеру всем корпусом, вместе с лалой.
— А можешь ты, братец, спеть что-нибудь о Храме? — негромко спросил Марк и подбросил монетку в воздух. До земли она, конечно, не долетела.
Золото — могучий источник вдохновения. Почти такой же, как любовь. Уличный перец перехватил инструмент и с новым воодушевлением затянул:
Каротта милая в огне,
Но крепость наша — вера,
И небеса послали мне
Защитника Эдера,
Чтоб он злодея наказал,
Поправшего законы
И чтоб над нами воссиял
Огонь Святой короны.
Пусть Тьма сильна, сильны враги
Судьба моя светла!
Винкер одобрительно кивнул, развернулся и неспешно направился к лошадям. Вслед ему неслась песня, подхваченная народом на площади:
Эдер, Преславный, защити
Оборони от зла…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Какие отвратительные стихи, — сказала Алета, едва Марк снова забрался в седло. — С чего тебе вздумалось поощрять эту убогую бездарность чем-то, кроме веревки?
— С того, что лучше всего рыба в мутной воде ловится на золотую блесну. А ты, дорогая сестра, придержи язык. Мы в Каротте, а здесь власть Императора еще более эфемерна, чем защита Небес.
— Святые Древние!
— Вот это правильное настроение, молодец. Народ здесь очень религиозный.
Алета поправила сползающий капюшон рясы.
— У тебя есть золото, — сказала она, — Значит, мы сейчас может уйти зеркалом в столицу?
— Не совсем. — Винкер помрачнел.
— Что нам может помещать?
— Остаточный фон.
— Я не понимаю, объясни, — раздраженно велела Алета.
— Ты знаешь, что такое благословение Храма? — вместо ответа спросил Винкер.
— Это все знают — защита от эманаций магии, которые могут повредить душе.
Марк поморщился, но возражать не стал.
— Какие заклинания благословение творить позволяет?
— Те, что не пятнают душу. Целительские, бытовые — но не все.
— Что между ними общего?
— Жрецы их не одобряют, но и не запрещают… Может быть, потому, что это благое воздействие. Направленное на созидание. Эшери под благословением колдовать вообще не может, огненные заклинания рассеиваются сразу.
— Дай руку. Смотри — вот так работают те заклятья, которые творить можно, — Винкер медленно и осторожно сжал своей широкой ладонью ее — тонкую и узкую. Алета невольно улыбнулась — настолько это было бережно и почти нежно. — А вот так те, которые творить нельзя, благословение их не терпит…
И он стиснул ее пальцы мгновенно, резко и больно. Алета вскрикнула и зашипела, как потревоженная гадюка.
— Ты мне чуть пальцы не сплющил!
— Извини. Но — смотри, в первый раз ты улыбалась, а сейчас съесть меня готова.
— Больно потому что!
— Неприятно, — согласился Марк, — слишком резко. Вывод — сила не при чем. И стихия не при чем. Воздушный щит можно уже со вторым уровнем ставить, а портальная магия требует, минимум, четвертого. Но порталы в Храмах работают, а щиты не развернуть. Дело не в силе воздействия заклятия, а в скорости, с которой оно меняет мир. Если медленно и постепенно — то и в алтаре хоть уколдуйся. А если быстро — получаешь по рукам.
Магическое поле, на которое опираются порталы — это упругая пленка… А что происходит, если нажать на нее слишком сильно и слишком резко?
— Одно из двух: либо по носу щелкнет, либо лопнет, — пожала плечами девушка. — Постой, ты хочешь сказать, что… Но портал ведь сработал!
— Путь был закрыт для всех, кроме жрецов. Барьер. Снять его не зная, как ставили — за такое короткое время было нереально. И я его просто снес. Чистой силой.
— И пленка лопнула? А отдачей нас выбросило на край империи?
— Примерно так, — кивнул Винкер, — будет время, я сделаю точный расчет. Но уже сейчас скажу, что быстро магическое поле не восстановится. Месяц — это минимум. После таких воздействий, я бы и двум не удивился.
— Да-а, — протянула впечатленная Алета, — и у тебя четвертый уровень… Сколько у Эшери — в Храме замерить не смогли, шар на куски разлетелся. Но он ничего даже близко похожего не творил.
— Да-а? — передразнил ее Марк, — а кто тебя из под носа Священного Кесара вытащил и две империи на уши поставил? Святые Древние?
Винкер потер нос и задумчиво добавил:
— Его светлость — очень интересный человек. Хотел бы я хоть одним глазом, хоть в замочную скважину посмотреть на его детство. Уж больно навыки у него для потомственного аристократа…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не подходящие? — вскинулась девушка, готовая защищать любимого брата от кого угодно.
— Знакомые. Только вот откуда бы?
Городок оказался небольшим и разговора как раз хватило, чтобы доехать до ворот. Дальше начиналась узкая — в одну телегу, тропа, которая шла лесами, упираясь в предгорья.