— Ну, может, и так, — неуверенно проговорил Торин. — Только слишком уж много этих “может”!
— Это все, что нам остается, — пожал плечами Рогволд. — Что ж, может, Бран прав, и кинжал действительно с востока. А твой посох, Торин?!
Гном вытащил из-под сваленных на дне фургона мешков длинную не то жердь, не то трость, казавшуюся желтоватой в тусклом свете коптилки. Ее долго вертели и крутили, пожимали плечами. Малыш даже попробовал на зуб; лучшие клинки гномов резали ее лишь с трудом и быстро тупились. Гномы вновь развели руками. Никто даже отдаленно не мог предположить, что это такое и откуда взялось.
— Что же ты собираешься с ним делать, Торин? — спросил наконец Рогволд, возвращая гному загадочный подарок золотоискателя.
— Сделаю топорище, — буркнул гном.
— Кстати, Торин, а ты что, знал его раньше?! — вдруг спохватился Фолко. — Что это за прозвище — Злой Стрелок?
— Знал… давно, правда, — нехотя ответил гном, отворачиваясь. — Знакомство мы с ним свели, — он криво усмехнулся, — лет тридцать назад, когда и он был еще молод. Мы ладили в Арчедайне новые городские ворота, а он… Он тоже был чужим в этом городе, нам его показали, когда он на спор бил влет голубок на ярмарочной площади, ни разу не промахнувшись. За это он и получил свое тогдашнее прозвище, а имя его я быстро забыл… И узнал я его не сразу — он все-таки сильно изменился, хотя лицом по-прежнему не стар. Но мы закончили свою работу и ушли обратно в горы, и, что стало со Злым Стрелком, по правде, мало меня волновало.
— А что за укороченную бороду Дьюрина он упоминал? — продолжал расспросы хоббит, однако наткнулся на холодное молчание замкнувшегося в себе Торина.
— Не будем говорить об этом, — негромко попросил тот хоббита. — Из-за этой бороды я в свое время поссорился с нашими старейшинами… Ладно, хватит об этом! Так что у вас произошло с этим Санделло теперь?
Выслушав хоббита, гном с сомнением покривил губы.
— А гнали-то они табун зрелых, четырехлеток, годных под седло! — вмешался сотник. — Надо не забыть об этом, когда будем писать Наместнику — помни, дорогой Торин, что этого Олмера все-таки разыскивают.
Гном нахмурился.
— Он нашел нас сам, и наши с ним распри — наши распри, — угрюмо отрезал он. — Наша ссора не касается Аннуминаса!
— Его могут искать совсем за другое, — поджав губы, ответил Рогволд. — Негоже укрывать того, кто должен предстать перед судом. У нас невинных не хватают!
— И все-таки непонятно: зачем ему все это понадобилось? — пробормотал Дори. — Что он сказал — что встреча не была случайна?!
— Что гадать, — угрюмо молвил Бран. — Хотел бы я знать, что этот Олмер имел в виду — “желаю вам вернуться такими, какие вы есть сейчас”? Неужели он знает что-то и про Морию?
— Узнаем, когда доберемся, — в тон ему обронил Торин.
— А все же мы зачем-то понадобились ему, — задумчиво сказал Рогволд. — Иначе зачем ему мирить своего горбуна с вами? И ведь помирил-таки! Кто знает — последняя ли это встреча?
Они говорили еще долго, но так и не решили, какая корысть могла быть у Олмера и какое отношение их поход мог иметь к этому темному, загадочному человеку. Бросив ломать голову, они улеглись спать: до Ворот Мории оставалось совсем немного — всего лишь два перехода.
Фолко спал плохо. Его мучили неясные, сбивчивые сновидения; его внутреннему взору представали то не виданные никогда им высокие башни, охваченные странным голубоватым огнем, то заполненные багровым туманом провалы и смутные тени, двигающиеся в кровавой мгле; а то, словно наяву, он видел черные перчатки на могучих руках Олмера, ломающих так долго казавшийся ему несокрушимым топор Торина. И еще не оставляла Фолко мысль о том, что у Олмера имелась некая тайная цель, быть может, он хотел, чтобы хоббит и его спутники действительно пробились в Морию и подаренный клинок мог пригодиться там; однако хоббит ощущал и то, что Олмер действовал по наитию, словно движимый внезапным порывом…
Последние дни пути проходили в напряженном ожидании. Леса исчезли, уступив место печальной, полной брошенных домов и одичавших садов равнине. Сиранона здесь резко сворачивала вправо, уходя к югу вдоль стен Туманных Гор. Фолко не слезал со своего пони, держась вместе с Глоином, Двалином, Рогволдом и Торином в голове обоза. Они удвоили осторожность; прятаться было негде, и они старательно обходили пустые фермы и хутора, избегая смотреть на черные окна пустых домов, казавшиеся выклеванными вороньем глазницами мертвых. Встреча с Олмером и Санделло по-прежнему не выходила из головы у хоббита; но, сколько он ни раздумывал, так и не мог понять, какая же судьба привела этого необычайного человека на одну тропу с ними и зачем ему потребовались эти объяснения. Однако земные заботы держали крепко, похоже, лишь его одного; на подходе к Воротам Мории гномы позабыли все на свете. Их глаза горели, с туб срывались невнятные восклицания на неизвестном хоббиту языке; они подходили к главной святыне своего народа. “Непроглядно темна вода Келед-Зарама, и холодны как лед ключи Кибель-Налы…”
В последний день их пути дорога шла гребнем холмистой гряды, северным краем Привратной Долины. Они оставили позади остатки пристани, изглоданной давним пожаром; Фолко и Торин, не удержавшись, дошли до разрушенных каменных ступеней, когда-то высеченных гномами в обход Приморийского Порога. С началом новой Эпохи гномы расчистили путь своим плоскодонкам и плотам вниз по реке и проложили новую дорогу поверху долины. Когда-то так испугавшее Фродо болотистое озеро исчезло; по дну долины весело бежала Сиранона, склоны приречных холмов покрывали запущенные яблоневые сады.
— Это была большая работа, — негромко, словно сам себе, проговорил Торин со вздохом. — И все пошло прахом…
Позади них послышались шаги — от остановившихся наверху фургонов к ним спускался Глоин. Гном-мориец оделся в лучшие одежды, его могучую грудь прикрывала сверкающая кольчуга, на широком узорчатом поясе висели изукрашенный топор и шипастый боевой кистень. Он остановился рядом с ними и положил руку на плечо Фолко — хоббит ощутил мелкую дрожь, время от времени пробегавшую по телу Глоина. Изгнанник стоял на пороге родного дома.
Несколько мгновений они молчали, глядя на серые стены утесов, среди которых скрывались Ворота; потом Глоин вдруг улыбнулся и слегка подтолкнул хоббита.
— Нравится, Фолко? То ли еще будет, когда мы выметем эту нечисть, что опять натекла в Казад-Дум! Клянусь бородой Дьюрина, больше людям не придется бросать обжитые места возле наших Ворот.
— Красиво, — умиротворенно вздохнул хоббит, глядя на голубую ленту Сираноны. — Погоди, Глоин, я слышал, что прежде здесь был какой-то страшный застойный пруд, где водились всякие страшилища?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});