Воины Пепла находились слишком далеко, и ответная атака стала для них полнейшей неожиданностью. Правда, никто не мог предвидеть того, что случилось вскоре.
За спиной у Стервятника будто взошло солнце. Он оглянулся на скаку и увидел шар, беззвучно вспыхнувший среди развалин и осветивший часть лабиринта, прежде погруженную в темноту. Шар висел перед гигантским монолитом, похожим на опрокинутую пирамиду, которая вонзилась одной из своих вершин в бесформенную груду искореженного металла и каменных обломков.
Раздался нарастающий низкий гул. По улице прокатилась волна разрушений. Со звуком, достигшим невыносимой силы, пирамида начала подниматься в светлеющее небо. Тем временем шар погас, и через несколько мгновений вытянувшаяся тень пирамиды накрыла окраину, словно туча с правильными очертаниями. Из вершины, обращенной к земле, ударила ослепительная бело-голубая молния и разбросала в стороны свои ветвящиеся отростки. На фоне непрерывного изматывающего гула был едва слышен грохот, с которым рушились стены. Пролился огненный дождь из капель расплавленного металла…
Варвары прекратили стрельбу. Кошачий Глаз подал знак другим всадникам, и все четверо спрятались в приземистом одноэтажном здании, внутри напоминавшем своей мрачностью и основательностью монастырское подземелье. И хотя свод покоился на прочных колоннах, укрытие показалось Люгеру ненадежным. После всего увиденного Слот был уверен, что никакие стены или подвалы не спасут от пробудившейся силы Кзарна – куда более грозной, чем стихийное бедствие.
…Еще одна сверкающая стрела молнии выстрелила из вершины пирамиды в том направлении, где находились воины Пепла. Слепящий зигзаг расколол пространство. Неотразимый удар был нанесен точно в каменный вал, за которым пытались укрыться варвары. Там возникло раскаленное облако, уничтожившее все живое и заодно превратившее в пепел все мертвое. Еще через секунду Стервятник услышал грохот взрыва и ощутил мощное сотрясение земли.
Молния погасла. На месте вала и поселения осталась лишь завеса пыли, казавшаяся издали сплошной темно-серой стеной. Оттуда же повеяло грозовой свежестью… Пирамида с надсадным воем опустилась на свой полуразрушенный фундамент.
Когда заглох последний отголосок эха, долго блуждавшего среди уцелевших зданий, наступила прежняя мертвая тишина. Бледный свет нового дня постепенно прогнал с улиц ночных призраков, но от этого таинственный вымерший город не сделался менее пугающим. Древние снова напомнили о своем могуществе. Что-то неподвластное времени гнездилось в самом сердце непреодолимого и надежно охраняемого лабиринта, в течение уже многих столетий излучавшем немеркнущий зеленый свет. И любому глупцу было ясно: лучше не будить дремлющую силу, не тревожить того, чьи невообразимые кошмары и сны становились реальностью в окрестностях Кзарна…
Кошачий Глаз настоял на том, чтобы немедленно отправляться дальше.
Пережидать здесь до наступления темноты было все же опаснее, чем пробираться к границе владений клана Песка. Следующее столкновение с патрулями Пепла могло закончиться для чужеземцев не столь удачно, как первое. Теперь, в светлое время суток, всадники передвигались гораздо быстрее, чем минувшей ночью, хотя им приходилось быть вдвойне осторожными, чтобы оставаться незамеченными и не попасть снова под обстрел.
После полудня они подъехали к холму с плоской вершиной, показавшемуся Люгеру смутно знакомым, будто виденным когда-то – но не наяву и даже не в «зеркалах» Паука, а во сне. И Слот уже начал привыкать к этим капризам памяти, к неприятной внезапности, с которой в его сознании всплывали как бы «чужие» воспоминания. Однако они тоже составляли зыбкую «карту», были по сути бесценным подарком Неприкасаемого Паутины. Кошачий Глаз, возможно, догадывался об этом и на время уступил Люгеру место во главе отряда.
Где-то поблизости находилась пещера, в которой было устроено одно из разбросанных в пустыне хранилищ клана Пепла. Стервятник почерпнул знание об этом из того же источника. И он действительно без особого труда отыскал замаскированный вход в пещеру на северном, сильно изрезанном склоне, под мостом, переброшенным между холмом и башней, одиноко торчавшей на краю города.
Ему повезло – хранилище не охранялось. Люди Пепла чувствовали себя здесь безраздельными хозяевами. В самом деле, только безумцу могло прийти в голову совершить смертельно опасную вылазку и так глубоко проникнуть на территорию враждебного клана.
Без сомнения, пещера имела искусственное происхождение. В ней был проложен каменный желоб, на дне которого журчал ручей. Вода оказалась вполне пригодной для питья. Варварами были сделаны внушительные запасы сухого корма для лошадей, а также соленого мяса – пищи не слишком изысканной, особенно на вкус графини Норгус, но выбирать не приходилось…
До границы владений Песка было недалеко, и Кошачий Глаз решил устроить привал в пещере и дождаться здесь наступления ночи. Люгер не возражал – ему казалось крайне маловероятным, что патрули Пепла появятся в хранилище этим же вечером. Кроме того, местность хорошо просматривалась с вершины холма: варваров можно было обнаружить на большом расстоянии и успеть скрытно уйти.
Они несли стражу дотемна, сменяя друг друга через равные промежутки времени. Правда, им пришлось отказаться от услуг аббата, который не доставлял особых хлопот, но был явно не способен действовать самостоятельно. Когда настала очередь варвара занять место на сторожевом посту, Люгер воспользовался удобным случаем, чтобы обратиться к графине Норгус с нескромным предложением. Он ожидал некоторой холодности с ее стороны, но графиня вполне благосклонно приняла его в свои жаркие объятия…
Слишком давно он не спал с женщиной, и желание сделалось непреодолимым. Ее тело и губы казались изголодавшемуся Стервятнику средоточием немыслимых наслаждений. Впиваясь в ее атласную кожу – его жадные поцелуи были больше похожи на укусы, – он лишался разума, погружался в первозданную тьму, где плоть изнывала в бескровной пытке и неудержимо рвалась к слиянию, посылая зов, на который не откликнулся бы только мертвец, а уж графиня умело позаботилась о том, чтобы костер его сладострастия запылал еще ярче. Ей было не занимать опыта по этой части…
На несколько долгих минут Стервятник позабыл обо всем, даже о невыразимо нежных ласках Сегейлы. И только когда остывающая лава его извержения уже медленно текла по крутым склонам ее бедер, он вдруг заметил, что застывший взгляд Арголиды прикован к Звезде Ада, с которой он не расставался на протяжении всего пути. Ее зрачки были расширены, но вряд ли она видела хоть что-нибудь, кроме зловещего сияния. Не страсть ослепила эту женщину: она была заворожена, околдована талисманом, мерцавшим в сумраке пещеры, словно звериный зрачок. И кто знает, что нашептывал Арголиде невидимый демон, захвативший в плен ее душу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});